Извилистый маршрут за городом был одним из крупнейших реалити-проектов. Никто не хотел отвечать за это место – на таких серьезных маршрутах всегда что-то идет не так. Если нежелательный инцидент случится в черте города, разбираться с этим придется мне.
Заселившись в предоставленную компанией квартиру и освоившись в офисе, я осознала, насколько уязвима, – от моей независимости не осталось и следа. Игроки постоянно критиковали то, как Сеть видела реальность: то слишком мало, то чересчур загромождено, а вообще – подайте-ка что-нибудь новенькое! Им всегда хотелось новизны, словно реальность была чем-то осязаемым и ею можно было управлять, легко изменив к лучшему. И чем больше мы им давали, тем большего они требовали.
Офис находился недалеко от центра, однако кроме массивных замков на дверях, камер и утолщенных оконных стекол не было предусмотрено никаких защитных мер. Здание было безликим – ни логотипов, ни вывесок – тем не менее, каждый игрок знал, что здесь находится. Было достаточно отправить лишь одно сообщение, чтобы сюда ворвалась вооруженная охрана, – но как быстро, можно только догадываться. Короче, случись что – охране понадобится час-два только на то, чтобы до меня добраться.
Я быстро поняла, что уровень испытываемого стресса не зависит от масштабов города – здесь было даже хуже, в этом убогом городишке. Все компенсировалось оплатой. Платили как в головном офисе.
Первый звонок раздался утром, вскоре после того, как я пришла в офис. Лицо звонящего было скрыто – экран показывал лишь расплывчатый силуэт головы и плеч. Меня это встревожило. Интуиция подсказывала, что новости будут не из приятных. Обычные сообщения отправлялись либо в текстовом формате, либо по видеосвязи. Во время работы в головном офисе я узнала, что компания использовала аватары для внутренней связи, только когда была необходима анонимность.
– Все контракты должны быть переведены в режим реального времени. Изменения необходимо сделать немедленно.
Это был мужской голос; скорее всего, он принадлежал кому-то, кого я раньше встречала или по крайней мере с кем работала некоторое время. По невыразительному тону стало понятно: голос синтезирован. Звонящим легко могла оказаться и женщина, скрывающая личность. В механическом голосе, пусть и знакомом мне прежде, было столько властности, что по спине побежали мурашки. Было досадно – зачем они так со мной?
– Все контракты обновлены, – ответила я. – Я разобрала их прошлым вечером, как обычно.
– Это не в счет. Участники решили, что им необходимо расширение условий контракта. Мы снимем ограничения. Выполняйте.
– Напомните мне, – попросила я, потому как со времен стажировки многое позабыла, тем более что тогда я надеялась на скорое увольнение. Раньше мне не приходилось работать с контрактами обмена, но прежде я слышала о них. «Снять ограничения» означало включить свободный режим: игроки (наблюдатели) и участники (главные исполнители) могли взаимодействовать, перемешиваться, меняться местами. Но я не понимала, зачем это нужно.
– Это не важно. Введите код, – произнёс голос.
– Какой код?
Но компьютер уже реагировал на поступающую информацию. Я увидела изменения на экране.
– Это всё? – сказала я, но ссылка уже закрылась. Я знала, что хакеры могли отследить микросигналы, исходившие от источника, по этой причине общение с Сетью иногда происходило в ускоренном режиме. Скорее всего, это была как раз та ситуация.
Я уставилась на свой монитор, вглядываясь в происходящие с молниеносной скоростью изменения и ничегошеньки не понимая. Имена игроков распределялись в четыре колонки так быстро, что их невозможно было прочитать. Это, разумеется, аватары, а не настоящие имена. Многие были отмечены звездочками, подчеркнуты либо выделены цветом. Таким способом Сеть разбила их по группам: аватар одной группы, и другой, и третьей, а за тем уже идут слой за слоем, собираясь в основные ветви. Синдикаты и группы профессиональных игроков, группы по обмену, фанаты с разнообразными увлечениями, тестеры, кредиторы, владельцы, спонсоры, лоббисты.
Расшифровать всю поступавшую на экран информацию мне казалось невозможным. Я не могла прочитать ни строчки – с такой скоростью всё менялось, – сотни тысяч аватаров, а то и миллионы. Появились новые характеристики: пол и возраст, родственные связи с другими игроками и контакты между синдикатами, закодированные уровни коэффициента потребителя в прошлом и настоящем, рейтинг кредитоспособности, история, судебные разбирательства, уровень агрессии, качество игры, заслуги или рекомендации, обвинительные записи и тюремные заключения. Естественно, сведения о финансах превалируют: произведенные оплаты, дополнительные затраты, реальные владения, рекламная презентация.
Всё это мелькало на мониторе – сплошное размазанное пятно. Я отвела глаза после первых же секунд.
Ситуация не имела особой значимости ни для меня, ни для игрового процесса. Единственным образом это отразилось бы на моей работе: пришлось бы выводить обновленные контракты для каждого – но и этот процесс был автоматизирован.
Я бросила взгляд на трансляцию с камер скрытого наблюдения: по улице лениво тянулась обычная толпа игроков. Очевидно, они уже были в курсе, судя по довольным лицам многих. Недобрый знак: это могло привести к повышенной активности. Несколько игроков не смогли удержаться и уставились в камеры. Меня это насторожило.
С какой целью Сети понадобилось так поступать? Каким образом принимались эти решения? Что конкретно привело к таким изменениям в корпоративной политике? В то утро чувство тревоги непрерывно нарастало – казалось, мои проблемы только начинаются. В обеденный перерыв я взяла еду из офисного автомата. Вскоре очередной звонок подтвердил мои опасения.
На сей раз это был иной силуэт, женский, но так же графически стилизован и обезличен. Ее голос снова синтезировали – подозреваю, на самом деле это был мужчина.
– Несколько участников ускользнули от охраны, – вот так, без малейшей преамбулы. – Несколько игроков убиты. Группа сопровождения приостановила трансляцию. Мы полагаем, они тоже сбежали. Или же просто отключили свое снаряжение. В любом случае трансляция прервана. Решите проблему.
– Как?
– Эпизод должен быть снят. Вы знаете, как это сделать. Снаряжение у вас есть.
– Я не знаю… – начала было я, но меня бесцеремонно прервали.
– Вы снимете эпизод.
– Я не знаю как. Почему они сбежали?
– Мы занимаемся этим вопросом. Охрану отправили, группа скоро прибудет в вашу зону активности.
– Где сейчас участники?
– Информации нет. Проверки проводятся в установленном порядке. Снаряжение вас направит. С этим побегом нужно покончить.
Я знала, что «побегом» Сеть называла худший из сценариев. Подобное случалось и раньше, это сопровождалось насилием – участники или игроки нападали на группы, – со смертельным исходом.
– Я здесь одна, без прикрытия.
– У вас для этого есть всё необходимое оборудование, – произнёс электронный женский голос мягким, вкрадчивым и спокойным тоном.
– Что следует предпринять по сценарию?
– Сценария нет. Это свободный режим, все ограничения
