– Эй! – заорал Кирилл, прижавшись губами к щелям. – Эй! Помогите мне! Я тут!
Губы больно обдирались о шершавые доски, голос срывался.
– Эй! Сюда! Помогите!
Без толку.
Шум июльской субботы – это гвалт детей, чириканье воробьев, шорох шин по асфальту, ор телевизоров из открытых окон. Никто не услышит слабый крик практически из-под земли.
Кирилл бил и бил кулаками в доски, кричал и молил помочь.
Но никто его не слышал.
Двор жил своей неторопливой летней жизнью, ему не было дела до Кирилла.
За спиной послышалось знакомое шуршание.
Кирилл похолодел и застыл, не решаясь оглянуться. Неужели сейчас? Сейчас, когда от спасения его отделяют всего лишь пара сантиметров древесины?
Шуршание приблизилось.
Кирилл медленно развернулся, шаря руками за спиной в поисках хоть какого-нибудь оружия. Но на лестнице не было камней – лишь гнилые скользкие доски, проминающиеся под пальцами.
Существо нависало перед ним, зажатое в узком проходе буквально в паре метров от Кирилла. Сяжки чуть трепетали, щупальца нетерпеливо шевелились, пасть то открывалась, безмолвно втягивая в себя воздух, то снова закрывалась, мертвый котенок превратился в измохраченную тряпочку – а глаза… глаза опять делали это.
Кирилл прижался спиной к лестнице. Под руками с вялым щелканьем развалилась доска, вогнав ему в палец занозу. Заноза… значит, там есть кусок сухого дерева?
Выкручивая руку за спиной и выламывая суставы, он несколькими рывками отодрал что-то – и вытянул перед собой. Колышек. Небольшой, сантиметров в пятнадцать обломок, похожий на колышек, чуть острый с одного конца и резко расширяющийся к другому. Это не оружие. Оно слишком короткое, слишком толстое, слишком…
Волосатое щупальце протянулось к Кириллу.
Терять было нечего – и он с размаху, закусив губу от усилия, вогнал колышек в эту дрянь.
И звуки вокруг него взорвались тишиной. Она упала резко, как бетонная плита, ослепив на мгновение и чуть не сбив с ног. Существо ревело от боли этой тишиной, беззвучно выло так, что закладывало уши и разбухала изнутри голова.
Оно ударило раненым щупальцем – в нем так и болтался, проткнув его насквозь, колышек – в сторону Кирилла. Остальные были зажаты в проходе – видимо, существо неудачно протиснулось, а возвращаться и менять положение ему не давали азарт хищника и жажда легкой добычи.
Оно било и било, не жалея раненую конечность. Выбивало крошку из кирпичной стены, вырывало куски мха, ссыпало целые пласты песка.
Кирилл наклонялся то в одну, то в другую сторону, умудряясь уворачиваться с помощью какого-то шестого чувства.
Щупальце полетело ему прямо в лицо.
Кирилл парировал рукой – но промахнулся. Удар оказался слишком слабым, скользящим, он не оттолкнул щупальце обратно, а лишь сбил в сторону. Рука тут же онемела, предплечье оделось в кровавую манжету.
Существо заворочалось, втягивая раненое щупальце обратно и выпрастывая другое. Но что-то пошло не так. Щупальце дергалось над головой Кирилла, что-то скрипело, сыпалась труха, но оно не возвращалось обратно.
Кирилл обернулся. Отвратительная конечность тряслась, как в агонии, плотно прижатая к подвальному оконцу. Видимо, последний удар развернул колышек, и тот проскользнул в щель между досками, плотно заклинившись там.
Щупальце дернулось. Потом еще и еще. Доски трещали и выгибались.
Кирилл нагнулся, сгреб мокрый ком земли – и швырнул его в чудовище. Не целясь, не стремясь куда-то попасть – просто швырнул. Затем пришла очередь горсти песка, большая часть которого осыпалась тут же на самого Кирилла, залепив глаза и рот. Потом полетела гнилая доска и какая-то тряпка.
И снова беззвучный рев, от которого к горлу подкатил ком тошноты – но уже рев злобы и ненависти. Щупальце задергалось еще сильнее, то скручиваясь в жгут, то разворачиваясь.
Что-то лопнуло над головой Кирилла, посыпались обломки досок, а пятачок, на котором он стоял, залило ярким – о, каким ярким он сейчас казался! – светом.
Кирилл рванулся, подтягиваясь на ободранных руках, одним прыжком преодолев все пять ступенек, и метнулся в зияющий проем, выбивая телом остатки досок, раздирая плечи об острые выступы.
Щиколотку схватило, выкручивая и выламывая. Кирилл взвыл – во второй раз за время этой безмолвной погони осмелившись подать голос – и дернул ногу. Что-то хрустнуло, жгучей болью опоясало лодыжку, но Кирилл продолжал вырывать ногу, готовый даже лишиться ступни. Пусть не целиком, не весь, но он спасется, он выживет! Он уже наполовину вывалился из подвала наверх, пусть останется хотя бы эта половина!
Он скреб пальцами землю, ломая ногти. В рот набились песок и пыль, связки сжало судорогой – он уже не мог кричать, только едва слышно сипеть – не громче, чем старый сломанный водопроводный кран.
С заинтересованным лаем к его голове подскочил шпиц – невероятно тупая и злобная псинка из дальнего подъезда. Рыча и скалясь в лицо Кириллу, он начал метаться между окровавленными руками, топча их лапами. Кисти взорвались болью – казалось, что собака дробит ему кости, как асфальтоукладчик. Кирилл зашипел, выбросил одну из рук вперед и схватил собаку. Та взвизгнула и попыталась вырваться – но Кирилл держал как клещами, держал с такой силой, что пальцы свело судорогой.
А потом, вывернувшись юзом, зашвырнул собаку в темный провал дверного проема.
Щупальце ослабило хватку – лишь на мгновение, но Кириллу и этого хватило. Он рванул ноги на себя, сворачиваясь в тугой узел, видя, как волосатое многократно сегментированное нечто соскальзывает с его лодыжки, соскальзывает, срывая кроссовок, обдирая в лохмотья набрякший кровью носок, снимая кожу тонкой стружкой.
Кирилл крутанулся, отталкиваясь руками и тугой пружиной выбрасывая тело из подвала – и теперь уже лежал снаружи, на животе, плашмя, лицом к проему, из которого только что так рвался. Лицо было залито слюнями и соплями, залеплено землей, на зубах скрипел песок – и Кирилл оскалился, готовый кусать и рвать то, что сейчас снова потянется к нему. Пусть это будет последнее, что он успеет сделать в этой жизни, но так просто он не сдастся!
Что-то метнулось в темноте подвала – темнее самого мрака – и исчезло.
– Лает… – неуверенно сказала Марина, оглядываясь на подвал.
– Нет, – твердо ответил Кирилл, принимая у нее коробку с люстрой. – Нет.
Грузовая газелька была уже заполнена их вещами. Удивительно, как быстро можно найти новую квартиру, если из всех предпочтений будет только «как можно скорее». Удивительно, как покорно соглашается жена переехать в другое место, когда муж является домой, покрытый грязью и кровью. И совершенно неудивительно, почему решаешь сохранить все произошедшее в тайне.
Из подвала гавкнули. Жалобно и призывно.
– Нет, – ответил ему Кирилл.
Елена Щетинина
Нет места на земле
Бориска, зачерпывая воду, опасливо косился на середину реки. Там холодный быстрый приток Лены сшибался с камнем, похожим в лунном свете на голову огромного змея, который, как рассказывали, обернулся вокруг земли. Змеиная башка то ревела, то урчала, то шипела.
В полном бачке плеснулась вода.
