– Я же говорил, что не офтальмолог.
– Мне не важно.
– Вроде нормально прошло. – Игорь широко растянул веки, пристраивая что-то между ними, и Олег подумал, что все уже началось, но Игорь исчез из поля зрения, и теперь глаз, не в силах закрыться, тонул в льющемся в него, как в колодец, свете.
– Выключу.
– Оставьте, – предельно суженный зрачок вбирал этот кристальный, чистый концентрат. Олег смотрел, словно заранее хотел ослепнуть.
– Воля твоя. Ждем. В общем, начал я пить. Нехорошо пить, запойно. А для хирурга в начале карьеры это означает ее же конец, сам понимаешь. Хотя чего я тебе все эти ужасы рассказываю. Ты не бойся, я уже десять лет чист. И не бандит.
– Мне не важно, – повторил Олег. Во рту было сухо, лицо начинало неметь, и тело тяжелело. – Я вам доверяю.
– Ишь какой, – Олегу показалось, что Игорь польщен этим неуклюжим комплиментом.
– Ну, в общем, история, сердцу знакомая. Все быстрее на дно. Попросили меня из хирургии, но жрать тоже было надо, пристроили в морг по доброй памяти. Ты вот какого года?
– Восемьдесят третьего.
– Значит, разгул девяностых смутно помнишь, а я вот застал. Расцвет империи. Работы в морге хватало. И там встретил Витька. Это мой однокурсник. На все плюнул после первого года и ушел по кривой дорожке. Как выяснилось, его она вывела куда-то на самые верха. Теперь он звался не Витьком, а Крепким, но я его узнал, он меня тоже. Кого-то там из банды подстрелили, они хотели его со всеми почестями хоронить. Ну, слово за слово. Стал я кем-то типа подпольно-полевого хирурга. В Витьке жизнь кипела всегда, южная кровь, ему всегда надо было в гуще вариться, и он и варился. А я его латал и его друзей, и подружек они своих приводили. Там с Дианкой, кстати, и познакомились. Она в неприятную историю попала. Парня потом Витек с друзьями в лес куда-то увез, а ребенка она почему-то решила оставить. Теперь, наверное, мстит мужикам. Хотя баба она неплохая.
Когда она мне написала, я сначала отказаться хотел от тебя. А потом передумал. Публика остепенилась, повзрослела, практики нет. А случай интересный. Ко мне, знаешь ли, обычно приходили с просьбой что-то вставить и пришить оторванное, а тут вынуть. Да еще глаз. И глаз хороший, чем тебе мешает? Не скажешь, конечно?
– Простите, не могу.
– Да я не лезу. Я за эти годы всякого повидал и наслушался. Жизнь такая штука, в ней все бывает.
Олегу вдруг сжало горло и нестерпимо захотелось рассказать Игорю обо всем. О сыне, Маринке, домике. Поделиться хоть с кем-то. Почему-то казалось, что Игорь поверит, поймет, найдет простые нужные слова. Но все же сдержался: один неверный шаг, и все может быть потеряно.
– Я не психопат, – только зачем-то сказал Олег.
– Знаю, – просто откликнулся Игорь. – Ну как? Действует анестезия? Чувствуешь?
Игорь ткнул куда-то, но Олег не понял, не ощутил ничего.
– Да.
– Тогда начнем.
– А вы не могли бы подробно описывать все, что делаете? Мне так спокойнее, – попросил Олег.
– Понимаю. Расскажу.
Олег пытался сосредоточиться на словах, не обращая внимания на ощущения, противные звуки, бряцанье металла, какое-то чавканье, но мысли уплывали, и Олег плыл вместе с ними, почему-то думая о ребенке Дианы: мальчик или девочка? И вслед за ней – о Мишке. И все могло бы, и должно было казаться сном, но все стало наоборот. Прошлая жизнь обернулась приятной фантазией, которую он сам себе выдумал, далеким берегом, от которого он уплывал в сияющих волнах, закрывая левый глаз.
Настоящее было реально, сконцентрировано в каждой секунде, ослепительной и быстрой. Он ощущал и влажную от пота шею, и тонкую синтетику простыни, и прохладный воздух в комнате, и легкий медикаментозный запах, и видел волоски на руках Игоря там, где заканчивалась перчатка, и кончики острых палочек и крючочков расплывались, приближаясь, и не причиняли боли. Олег лишь чуть морщился от действий, которых не ощущал, а только представлял, слушая голос Игоря.
Там, в рюкзаке, крутился диктофон, который Олег купил по пути сюда. Работа с финансами научила его хоть что-то просчитывать наперед. И тому, что никогда, никто и нигде не может подготовиться к катастрофе. Выставляй дозоры, смотри в бинокль, но трагедию всегда встречаешь безоружным.
– Не спать, не спать, – говорил Игорь, склоняясь над ним. – Сейчас поддену.
Послышался странный звук, скрип, влажное хлюпанье, что-то зашевелилось, отделяясь от тела навсегда, и свет справа перестал слепить, стало темно и черно. Скосив левый глаз, Олег увидел какие-то тонкие красные ниточки и почти с блаженством подумал: «Ну вот и все».
Когда дело было кончено, Олег осторожно сел, свесил ноги, завертел головой, как птица.
– Будет отпускать, начнет болеть. Я тебе напишу, что взять в аптеке, по возможности покажись нормальному врачу. Отдыхай сегодня, никуда не бегай. Голова будет болеть, это все нормально, – Игорь объяснял, одновременно записывая что-то, повернувшись спиной. – С протезом не тяни.
– Спасибо, – тихо поблагодарил Олег, разглядывая столик, где были разложены ампулы и коробки, в лотке лежали влажные красные комки ваты и марли, и рядом в баночке с крышкой, словно муляж, плавал в какой-то жидкости Олегов правый глаз, таращился пусто и бессмысленно.
– Хорош сувенирчик? – Игорь постучал по банке, протянул какой-то листок с перечнем названий, сложенных из длинных цепочек букв.
– А можно мне воды? – попросил Олег.
– Так пойдем. Наверху посидишь, там попьешь.
Эти слова почему-то отдались болью в зияющей дыре справа. Олег машинально поднес к ней пальцы, и те нащупали только шероховатость повязки.
– Я бы лучше здесь, если можно. Очень пить хочется.
– Ладно. Посиди.
Олег дождался, пока захлопнется та, вторая дверь, соскочил на пол, пол пошатнулся, к горлу подкатила тошнота, но ждать, пока пройдет приступ, было некогда.
Олег схватил рюкзак, метнулся к столику и, не глядя, стал кидать в него упаковки, ампулы, выхватил из кюветы крючки, зажимы, железки в подсыхающих бурых пятнах с какими-то склизкими ошметками, глаз в банке.
Игорь оставил все совершенно свободно. Наверное, его посетители не имели тяги к воровству инвентаря: это было западло. Не дожидаясь, пока Игорь вернется, Олег погасил свет, кинулся к железной двери и на лестницу. Он выскочил в коридор. В затылке билась тупая боль, сердце колотилось громко и рвано, и Олег подумал, что вышедший из кухни Игорь со стаканом воды в руке услышит и все сразу же поймет.
– Зачем вскочил? – только сердито сказал он. – Вот вода.
– Спасибо, – Олег осушил стакан залпом. – Извините, я тороплюсь.
– Да погоди, давай такси вызовем.
– Все в порядке, – Олег, заставляя себя дышать медленно и ровно, нарочито
