– Я тебя не убедил… Что ж, может быть, со временем. Но ты хоть согласен, что Рубеж следует запечатать?
– Да, – нерешительно кивнул Давьян.
– Хорошо. – Дрисцин поднялся. – Тогда делай сейчас, что должен. Ступай в Илин-Иллан, помогай, чем можешь. Но помни о том, что я тебе сказал. Когда вторжение отобьют, найди меня в Толе Шен. Если ты, запечатав Рубеж, все еще захочешь вернуться в Илин-Иллан, на тебя не будут давить. Даю слово.
Кивнув Давьяну, он натянуто улыбнулся девушке и, не прощаясь, покинул комнату.
Давьян с Ишеллой долго молчали, неловко поглядывая друг на друга.
– Я могу идти? – бросил наконец Давьян. Бурлившее в душе раздражение заставило его говорить грубее, чем он собирался.
Ишелла, сдавшись, шутливо вскинула руки.
– Можешь. Но я подумала, может, на полный желудок ты станешь не таким колючим? – она улыбнулась, показывая, что просто дразнится, и кивнула на поднос с хлебом у кровати. – Ты наверняка голодный. Поешь.
Давьян ответил недоверчивым взглядом.
При виде его лица девушка расхохоталась.
– На этот раз, клянусь, ничего лишнего.
Давьян хотел бы отказаться, но в животе у него забурчало. Та малость еды с сонным зельем, что он успел проглотить, давно переварилась. Да и выглядеть мелочным ему не хотелось. А случая поесть могло не представиться до самого города.
Насупившись, он опасливо откусил от намазанного маслом ломтя. Убедившись, что руки и ноги повинуются ему как должно, мигом проглотил остальное, но, жуя, не сводил с Ишеллы настороженного взгляда. Девушка, по всей видимости, не желала ему дурного, но доверие так скоро не возвращается.
Доев, мальчик утер губы рукавом.
– Пойду, – сказал он, вставая. – Я и так слишком много времени здесь потерял.
Ишелла нахмурилась.
– В Илин-Иллан? На ночь глядя? Тебе же надо отдохнуть… – она кивнула на кровать. – Эта комната, если хочешь, достанется тебе даром. – От улыбки у нее на щеках показались ямочки. – Вместо извинения за зелье в жарком.
– Благодарю, – сухо отказался Давьян, – но не нужно.
Ишелла по-прежнему улыбалась.
– А может, сторгуемся? Ты, чтобы доказать, что на меня не в обиде, хотя бы поешь бесплатно. Настоящий ужин. Без приправ. И в моем обществе?
Давьян фыркнул.
– Почти уговорила, если бы не последнее предложение.
Ишелла все с той же улыбкой глядела на него, и мальчик, сникнув, вздохнул. Хороший ужин не помешал бы.
– Ладно, – нехотя согласился он и устало кивнул на дверь. – Показывай, куда идти.
Они по лестнице спустились в общий зал. Хозяйка – маленькая круглая женщина средних лет – быстро принесла тарелки. От предложения Ишеллы расплатиться отмахнулась, сказав, что ее монеты здесь не в ходу.
Ишелла ответила на вопросительный взгляд Давьяна:
– Я здесь месяц прожила. Она меня полюбила.
– Надо думать, не помешало и то, что ты всегда знала, о чем она думает, – заметил Давьян. Он видел нити плевы, протянувшиеся от Ишеллы к хозяйке. Новая приятельница читала мысли.
– Тут нет ничего плохого.
Фыркнув, Давьян покачал головой. Малшаш на этот счет высказался ясно, да тут хватило бы и здравого смысла. Обычных приличий.
Ишелла искренне удивилась:
– Ты не согласен?
Давьян выразительно кивнул.
– Не согласен. У этих людей… У обычных людей нет возможности закрыться. Какое у тебя право соваться в их личные мысли?
Ишелла покачала головой.
– Ты мало кого читал, да? Почти все они заслуживают того, что им достается. – Она со вздохом отмахнулась. – Не дуйся. Я же тебя не уговариваю этим заниматься.
Подали ужин, и оба принялись за еду. Сначала ели молча, потом Давьян, поймав любопытный взгляд Ишеллы, отложил на время ложку. Девушка с улыбкой откинулась назад, промокнула губы салфеткой.
– Так расскажи мне про Каладель! – попросила она и, отозвавшись на подозрительный взгляд Давьяна, добавила: – Не про резню, это я сама знаю. Каково было расти в атьянской школе? – Она покачала головой. – Мне всегда казалось, там так… скучно.
Давьян втянул в себя воздух – укололо столь легкое упоминание о гибели школы.
– Не хотелось бы об этом говорить, – произнес он, тщетно постаравшись изгнать из голоса обиду.
Ишелла, перехватив его взгляд, скорчила рожицу. Плечи ее чуть поникли.
– Извини, – попросила она после натянутой паузы. – Сама знаю, что бываю… бесчувственной. Дрисцин говорит, я слишком полагаюсь на свои способности. Так, что уже разучилась говорить с людьми. Может быть, он прав.
Давьян колебался. В ее словах звучала… неловкость. Неподдельное смущение.
Выждав немного, он вздохнул и наклонился к ней. – Скучно не было. – Отправив в рот ложку еды, он задумчиво прожевал, проглотил. – Дел всегда хватало. Учеба, упражнения… – Давьян почесал в затылке. – Бывало, нас посылали с поручениями в город.
Ишелла вздернула брови.
– Похоже, мы с тобой по-разному понимаем, что такое «скучно», – с мягкой усмешкой произнесла она. Впрочем, за насмешкой Давьяну почудился намек на благодарность.
Он виновато покачал головой.
– Я не слишком умею объяснять. Там были мои друзья, – пояснил он. – Все было… просто. Школа была мне домом. Может, такая жизнь покажется тебе однообразной… Она и была однообразной, но большей частью я ее любил. – Сердце у него снова сжалось, когда мальчик понял, сколько правды в его словах.
Ишелла покачала головой.
– Представить не могу, каково столько лет сидеть на одном месте, – призналась она. – По твоему рассказу, это как в тюрьме. Не слишком отличается от жизни в осажденных Толах. И суть, и плева одинаково скучны, если нет выхода в настоящий мир, где их можно использовать.
Давьян, обрадовавшись перемене темы, подался к ней.
– Я так понял, раз ты не училась в школах Шен… У тебя и метки нет? Потому что, если бы была, тебе бы не представилось особого выбора, – суховато добавил он.
– Нет, спасибо судьбам, – Ишелла виновато пожала плечами. – Я, если не выхожу с Дрисцином на поиски авгуров, работаю на кухне в Толе Шен. Но Дрисцин никогда не позволял мне натянуть столько сути, чтобы догмы меня связали. – Ишелла нахмурилась. – А у тебя,
