Повисает долгая тишина, и Джеймс начинает уже думать, что соединение прервалось, но Томас в конце концов говорит:
– Ладно. Хорошо. Спасибо, что позвонил. Это очень вежливо с твоей стороны. Дети твоего возраста обычно не отличаются особой вежливостью. И вообще, судя по моему опыту, большинство из них – маленькие мерзкие монстры.
– А вы часто имели дело с десятилетними детьми?
– Ну, с моим братом… а потом уже нет. В общем-то не особо. Как-то так. Не в последнее время, во всяком случае.
Джеймс вздыхает.
– Но, наверное, вы все-таки правы. Большинство из них и правда мерзкие монстры. Особенно те, которые учатся в моей школе.
– Они делают тебе что-то плохое? – спрашивает Томас. – Тебя травят?
– Все в порядке! – вскрикивает Джеймс. – Если вы тоже начнете занудствовать, как какой-нибудь чертов взрослый, то вообще не нужно ни о чем говорить!
– А я и есть взрослый! – кричит в ответ Томас. – И следи за своим языком!
– Нет, вы не чертов взрослый! Вы чертов астронавт! – говорит Джеймс. – Взрослые занимаются всякими скучными делами – ходят на свою чертову работу, и у них никогда нет на тебя времени, а потом они еще и попадают в тюрьму, как чертовы идиоты! А вы летите на свой чертов Марс!
– Перестань говорить «чертов», или разговор окончен – договорились, маленький сквернослов? – кричит Томас.
– Хорошо! – Джеймс глубоко вздыхает: – Ладно, а как вы собираетесь помочь мне выиграть конкурс?
– Что ж, на самом деле я не могу помочь тебе выиграть, ты понимаешь? Я не могу сделать это за тебя. Ты должен выполнить все самостоятельно, или это будет нечестно.
– И что тогда делать? – с отчаянием произносит Джеймс. – Я не могу сам придумать эксперимент, от которого жюри просто обалдело бы. Я же вообще никто.
– Скорее всего, тебя не отправили бы в финал конкурса, если бы считали, что ты не справишься, – замечает Томас.
– Да нет, я же из категории социально незащищенных. Только поэтому мне и дали возможность участвовать в финале. Это улучшает имидж школы. Так все они думают.
– Хм.
– Что значит «хм»?
– Это значит «хм», – говорит Томас. – То есть я не знаю, что можно предпринять, если ты сам не станешь выполнять свою работу. Какие у тебя вообще были мысли насчет того, что можно сделать?
– Я не знаю! Не имею ни малейшего понятия! Я просто хочу устроить что-то грандиозное! Потрясающее!
– Так. Ладно. Какой у тебя номер дома?
– Что? А зачем вам это?
– Хочу заглянуть к тебе сегодня на обед! Просто скажи мне номер своего дома.
– 19.
– Хорошо. И какой элемент имеет порядковый номер 19?
– Что? О боже… Аргон?
– Неплохо. Близко, – говорит Томас. – Аргон – порядковый номер 18. А следующий элемент, с атомным номером 19, – это Калий.
– Потрясающе, – вздыхает Джеймс. – Теперь первое место в конкурсе мне уж точно гарантировано.
– Хватит ныть. А теперь скажи мне, что произойдет, если бросить калий в воду?
– Откуда, черт возьми, мне это знать?
– Вас что – ничему не учат в школе? – кричит Томас. – И хватит уже чертыхаться! Я серьезно!
– Но я все равно не знаю. И какое это имеет отношение к моему делу?
– Я просто хотел узнать, что ты вообще знаешь и с чего нам с тобой начинать, – говорит Томас. – Итак, что тебе известно о калии?
Джеймс вытирает нос тыльной стороной ладони. Что ж, кое-что он помнит.
– Это элемент, который образует щелочь? – отваживается он.
– Да, щелочной металл. Очень хорошо, – ободряет его Томас. – Что еще?
– У него один электрон. Который… который он может легко отдавать. О, я вспомнил. Это называется «окисляется» – он быстро окисляется!
– Ты и это знаешь? Отлично. Что ж, на этом наш урок завершен.
Джеймс хмурится.
– И что это значит? К чему вообще это все?
– На сегодня этого достаточно, – говорит Томас. – И все это нужно для того, чтобы заставить тебя думать. Думать о реакциях. Потому что это и есть наука – изучение реакций. Как одно вещество тем или иным образом соединяется с другим и образуется нечто третье. Сейчас тебе нужно продумать, какую реакцию ты хотел бы провести, почему и что из этого получится.
– А может быть, вы просто сами скажете, что мне нужно сделать? – просит Джеймс.
– Нет, так не пойдет, – отрезает Томас. – А сейчас мне пора. Позвони мне завтра, когда хорошенько обдумаешь все, о чем мы говорили сегодня. И вообще, разве ты не должен уже спать в это время? Где там у вас все остальные?
– Элли на работе, а бабушка спит. Так, значит, я могу позвонить вам завтра?
– Да. Если тебе будет что сказать. А сейчас марш в кровать! Конец связи.
– Конец связи, черт побери! – говорит Джеймс и поспешно нажимает кнопку отбоя, чтобы отключиться.
28
Не могу спать ночами
Глэдис жалеет, что позволила себе вздремнуть раньше, потому что теперь она сидит совершенно без сна в своем кресле, кутаясь в две кофты, поскольку, как говорит Элли, они должны экономить и не включать отопление или камин без особой необходимости, несмотря на разгар зимы. Она подумывает о том, не включить ли камин хотя бы на самую слабую мощность, но он сильно гудит, когда нагревается, а Элли всего полчаса как улеглась и может проснуться, притом, что выглядела она совсем обессиленной после своей работы. Уже далеко за полуночь, и Глэдис размышляет, что делает в это время астронавт. Наверное, ему тоже нужно когда-то спать, как и всем людям, но если он там совсем один, кто будет тогда управлять космическим кораблем? Может быть, он просто паркует его где-нибудь ненадолго, чтобы вздремнуть? На каком-нибудь астероиде, например, или вроде того.
Глэдис переключает каналы телевизора, пытаясь найти что-то такое, что могло бы ее усыпить, и вдруг до ее слуха доносится скрип шагов на лестнице.
– Я не включала камин, – спешит сообщить она. – Хотя, честное слово, в таком холоде можно отморозить себе все что угодно.
Однако на лестнице появляется не Элли, а Джеймс с всклокоченными волосами и сонными глазами, закутанный во флисовое одеяло, волочащееся за ним по полу.
– Я не могу уснуть, – произносит он, сдерживая зевок.
– Иди сюда ко мне, я потеснюсь, – Глэдис похлопывает по мягкому сиденью своего кресла. Джеймс забирается рядом с бабушкой, закутывая ее тоже в свое одеяло. – Ладно, рассказывай, что там у тебя.
Джеймс снова зевает.
– Ничего, просто не спится.
– Нет, меня не проведешь. Я же вижу, что-то случилось. Уж я-то знаю, что ты готов спать даже подвешенным на прищепках на бельевую веревку. Так что давай, рассказывай. Это что – опять те дрянные мальчишки?
Джеймс кивает и уныло смотрит в телевизор.
– Что там за фильм?
Глэдис, прищурившись, глядит на экран.
– О, это «Таксист». Тысячу лет его не видела. Мы
