– Звучит не очень хорошо.
– Нет, это отлично. Она узнала меня по Купальням. И я сказал ей, что вывожу контрабандой что-то очень ценное из порта завтра вечером. Родион не из тех, кто бросается действовать сломя голову из-за какого-то слуха, так что его надо подтолкнуть, чтобы он опустошил наш корабль вместо нас. И вот тут в дело вступаешь ты.
– Наш корабль? Подожди, ты нашел корабль? – Адам подался вперед. – Хороший корабль, который мы сможем захватить?
– Да. «Каменное облако», – сказал Сенлин, сплетя руки за головой. – Это красивый простенький шлюп, и я, как выяснилось, знаю первого помощника капитана…
– В каком смысле знаешь первого помощника капитана?
– Мы с ней знакомы. Мы пару дней просидели в одной тюремной камере.
– Ну еще бы… – Адам растерянно моргнул. – Постой, и что же я, по-твоему, должен сделать с Родионом?
– Ты меня ему заложишь, – сказал Сенлин с таким видом, словно это была самая разумная вещь в мире. – Ты придашь достоверность слушку, который ему перескажут шлюхи.
Растерянность исказила лицо Адама: он как будто оцепенел посреди чихания.
– Ах, Томас, я не думаю, что это хороший…
– Нет, постой. Здесь все ожидают от всех предательства. И мы дадим им предательство. Ты скажешь Родиону, что в обмен на немедленное освобождение твоей сестры раскроешь весь мой заговор. Ну, не весь, конечно. Главное, он должен поверить, что у меня есть нечто очень ценное – не нужно говорить, что именно, он сам поймет, – и я прилагаю отчаянные усилия, чтобы вывезти это из порта завтра вечером. Потом ты…
Адам перебил:
– Откуда ему знать, что за контрабанду ты везешь?
– Потому что я уверен, это именно он связался с Комиссаром и навлек на меня Красную Руку. Родион все знает про картину, и я не сомневаюсь, он ждет, когда она где-нибудь всплывет. Скажи ему, я вывожу предмет, который стоит целое состояние, и пусть придет к выводу сам. Чем меньше ты знаешь, тем безопаснее для тебя. Самое главное, что ты пойдешь с ним в порт и настоишь, чтобы Волета тоже пришла. Не позволяй ему отговорить тебя от этого. Родион должен позволить вам обоим прийти. Думаю, он захочет это сделать; он захочет продемонстрировать мне твое предательство. Он будет им наслаждаться.
– Итак, картина у тебя.
– Не имеет значения, у меня ли она…
– Как это не имеет значения? Это важнее всего! Либо она у тебя, и мы можем торговаться за наши жизни, либо нет, и нас повесят на стрелах погрузочных кранов. Что ты будешь делать, когда Родион не найдет наживку, которую мы использовали, чтобы выманить его?
– Очень хороший довод, который подводит меня к следующему заданию в твоем списке. После того как ты предашь меня Родиону, ты пошлешь сообщение Финну Голлу и скажешь ему, что Родион собирается провести несанкционированный захват товаров в порту Голла завтра вечером. Скажи Голлу, что Родион использует свою власть над Волетой, чтобы заставить тебя искать корабли с сокровищами.
– «Корабли с сокровищами»? Ты с ума сошел?
– Какая разница. Скажи, что Родион использует тебя, чтобы найти уязвимый, ценный корабль для грабежа. Главное, не упоминай Комиссара или картину.
Адам потряс головой, словно его ударили:
– Это и есть твой план?
– Успокойся, успокойся, – проговорил Сенлин, смягчая тон, чтобы не позволить другу покориться охватившему его страху. – Я знаю, звучит немного беспорядочно. Но наш лучший шанс спастись – настроить этих самодуров друг против друга. – Он свел кулаки для наглядности. – Если Родион и Голл сразятся, они ослабнут и отвлекутся. Они не подумают о нас. Мы сможем ускользнуть. Поверь мне, Адам. Это может сработать. Пустой корабль, твоя сестра в порту, мы все готовы улетать.
Адам задумался на мгновение, а затем сказал:
– Но картина все-таки у тебя?
– У меня, по крайней мере, есть очень убедительный ящик размером с картину, – сказал Сенлин, подмигивая.
Когда Адам встал, ножки кресла взвизгнули по полу. Он одернул рубашку. На его лице отразилась мрачная решимость человека, которого попросили отправиться на казнь. Он кивнул:
– Слушаюсь, капитан.
И вышел из комнаты.
Глава тринадцатая
Зеркала не так честны, как принято считать. Их можно переиграть, с ними можно поторговаться, и любой способен выведать наиболее лестный угол. Но только выражение лица давно потерянного друга в силах отразить, каковы ваши дела на самом деле.
Т. Сенлин. Башня для всех, муки для одногоОн устоял перед желанием переодеться, начистить ботинки, смазать волосы или еще как-то прихорошиться, прежде чем отправиться на корабль Эдит. Пуговицы на его сюртуке давно оторвались и потерялись. Потрепанные лацканы, длинные неухоженные волосы… Хуже того, его лицо – палитра синяков. Не считая ежедневного ритуала бритья, который казался бесполезным спасением тонущего корабля, в нем не осталось и следа былой дотошности. Но теперь, впервые за несколько месяцев, он это остро осознал. Он себя запустил. Конечно, на то были веские причины, но сейчас он почувствовал старое желание выглядеть джентльменом.
Но нет, не время для джентльменов. Сенлин хотел быть честен сам с собой, и это удерживало его от наведения лоска. Если он почистит ботинки и намажет волосы маслом, визит превратится в дружеский. А он не тот, кто может заглянуть к даме на чай. Конечно нет. Во-первых, он женат. Если у него когда-то и возникали неприятные или неприличные мысли об Эдит, то лишь мимоходом и в самых экстремальных обстоятельствах. Между ними не было ничего, кроме дружеского восхищения.
Наступила ночь, и порт опустел. «Проворная Салли» и «Корнелиус» ушли, а оставшиеся матросы «Щегла» и «Каменного облака» либо спали в кубриках, либо надирались в Будуаре. Звезды робко мигали в ярком свете луны. Сенлин остановился среди кранов и швартовочных тумб воздушного порта, чтобы полюбоваться мраком космоса. Его сердце взволнованно забилось при мысли, что он наконец избавится от вони труб и лязга автофургонов. Больше никаких «Восьмичасовых отчетов», никакого торга с капитанами за каждый шекель, никакого раздражительного Финна Голла…
– Привет, капитан порта, – позвала Эдит, завидев его. Она склонилась над грубым бортовым ограждением шлюпа. – Капитан и половина команды пошли по бабам. Остальные спят внизу. Ты можешь подняться на борт, если пообещаешь не бить тростью по палубе. Если разбудишь Дерганого Джека, Боббита или Келлера, их придется убалтывать, чтобы снова заснули. – Она протянула механическую руку над узким изогнутым трапом.
Он колебался лишь мгновение. Она расчесала волосы. Лунный свет заливал ее лицо безупречным голубоватым сиянием льда с горных вершин. До чего нелепо, что он обратил на это внимание! Перед ним женщина с динамо-машиной вместо руки, а он подыскивает лирические образы, описывая цвет ее кожи. Сенлин безмолвно упрекнул себя и схватил ее заводную ладонь. Хоть и привыкнув к высоте, из осторожности он смотрел в глаза Эдит, чтобы ненароком не заглянуть в огромную, гипнотическую пропасть, над которой шел.
На
