До смерти перепуганная, она бросилась к Брэдену, Ровене и мистеру Вандербильту прямо через брыкающихся лошадей, рычащих койотов и кричащих людей. Ноги сами собой согнулись и распрямились, как пружина, швырнув ее в самую гущу неразберихи. И она помчалась, отскакивая и пригибаясь, на бегу уворачиваясь от пастей безжалостных койотов.
Койоты сбили с ног охотников, не обращая внимания на гончих, которые грызли их, как могли. Но койотов было слишком много, чтобы гончие могли их победить.
И Брэден, и мистер Вандербильт были превосходными наездниками, поэтому ни тот, ни другой не слетели с лошади, когда внезапно напали койоты. Но лошадь мистера Вандербильта принялась брыкаться и шарахаться, натыкаясь на стволы, и едва не скинула его. Вообще все лошади вдруг повели себя так, словно люди стали их заклятыми врагами.
— Назад! — снова закричал егерь, ткнув факелом в морду койота.
— Брэден, скорее! — позвала Ровена, с трудом сдерживая свою перепуганную, бьющуюся под ней лошадь.
— Нет! Надо ехать дальше! — отчаянно закричал Брэден, который рвался спасать Седрика и Гидеана.
Но даже он был вынужден в конце концов отступить вместе с остальными.
Многие всадники, которых скинули лошади, в страхе бежали на своих двоих. Те, кто удержался в седле, развернули лошадей и ускакали. Койоты преследовали их, кусали лошадей за ноги, пытались окружить и загнать в заросли.
Вся команда отступила в беспорядке в сторону Билтмора. И только Серафина, не зная, как поступить, распласталась на земле у подножия дерева. Она оказалась одна в полной темноте, чуть в стороне от общей неразберихи, и некоторое время слушала шум и крики, которые постепенно отдалялись и скрадывались наплывающим туманом. Ее охватило чувство безнадежности; не могла же она в одиночку сразиться со стаей койотов. И ей было не по силам успокоить перепуганных лошадей и удержать отступающих людей. Вдали последний раз мелькнули Брэден, Ровена и мистер Вандербильт. Она проглотила слезы. Ей так хотелось вернуться домой вместе с ними. Мысль о том, что она останется здесь одна-одинешенька, приводила ее в ужас.
Но Серафина не двинулась с места.
Ей пришла страшная, сумрачная мысль. Единственный способ спасти Седрика и Гидеана — в одиночку, незаметно и беззвучно прокрасться под темными соснами и, пока остальные отбиваются от койотов, подобраться к самому логову врага.
Пока она обдумывала план, рядом послышался шорох. Кто-то крался к ней самой. Сначала девочке показалось, что ступают четыре лапы, но она тут же поняла, что это не волкодав и не койот, — передние двигались мягче задних. От задних было больше шума.
Это были не четыре лапы. Это были две руки и две ноги.
35
Из кустов высунулась голова Брэдена.
— Ай, Брэден, зачем ты вернулся? — расстроенно воскликнула Серафина. — Что ты наделал?
— Я упал с коня, — заявил он, делая честное лицо.
— Не ври, — возразила она, — ты никогда не падаешь с коня!
— На меня напали койоты!
Серафина покачала головой:
— Нет. Я тебя видела. Ниоткуда ты не падал.
— Ну хорошо, — согласился он. — Я оторвался от остальных, но мой конь был слишком напуган и отказался возвращаться сюда, а мне не хотелось бросать тебя одну, поэтому я соскользнул с него и отпустил вместе со всеми. С ним будет все в порядке.
— Я беспокоюсь не о коне, — возмутилась Серафина. — Ты сам должен был уехать с остальными.
— Я не хотел бросать тебя одну в этом кошмарном месте в полной темноте.
— Я отлично себя чувствую в темноте, а ты нет.
Брэден указал на стоящие вплотную сосны:
— Может быть, я вижу в темноте хуже тебя, Серафина, но, если собаки там, я должен им помочь.
— А что с леди Ровеной и твоим дядей? Все в порядке?
— Да. Они вместе с отрядом.
— И ты тоже должен быть там! — Упрямство друга приводило Серафину в ярость. Он совершенно не представлял, во что ввязывается. Но отговорить его было невозможно, и девочка это понимала.
— Ну ладно, — вздохнула Серафина и подползла поближе к другу. — Пойдем вместе, но будь все время рядом и веди себя тихо-тихо.
Оба поднырнули под нижние ветви и поползли в сторону сосен. И стволы, и сосновые лапы, и вся земля вокруг были покрыты липкой черной пыльцой, которая точно кровь запеклась на коре. Исходящая от нее удушающая сладковатая вонь пропитала все вокруг. Верхушки сосен закрывали луну и звезды, погружая мир внизу в глубокую тьму, в которой даже Серафина видела с трудом.
Она ползла, выставив вперед руку, чтобы не натыкаться на свисающие сухие ветки. Каждый раз, когда она к чему-либо прикасалась, к пальцам прилипала пыльца и сухие цветы, постепенно покрывая ладони маслянистой массой. Руки и ноги прилипали к земле и с чмоканьем отрывались от почвы, когда она передвигалась.
Понимая, что Брэден не видит вообще ничего, Серафина нашла его руку и положила себе на плечо.
— Держись за меня крепче, — прошептала она, чувствуя, как дрожит его рука.
Ей даже представить было жутко, как он вслепую ползет в этом кошмарном месте.
В нос ей все время бил отвратительный запах, который она поначалу принимала за запах гниющей хвои. Но скоро стало ясно, что это пахнут останки животных. Потом запах усилился.
Впереди послышалось бульканье и шипение, а потом замелькало рыжее пламя костра.
— Что это? — неуверенно прошептал Брэден, который наконец-то хоть что-то разглядел.
— То место, куда мы ползем, — ответила она.
Теперь они двигались на робкий, занавешенный дымом огонек. Неожиданно рука Серафины наткнулась на что-то холодное, плоское и скользкое. Наверное, камень. Но, опустив голову, девочка поняла, что это не простой камень, а могильный. Настолько старая могильная плита, что давным-давно стерлись и буквы, и цифры, и осталась только гладкая каменная поверхность.
Перед могильной плитой, над тем участком, где под землей должно лежать тело, был глубоко вкопан старый мортсейф — длинная и узкая металлическая клеть с замком, защищающая могилу от похитителей трупов.
Серафина не знала, зачем нужны такие клети, — чтобы не подпускать расхитителей могил
