Вода в туннеле поднялась до щиколоток. Брэден не запер затвор, и в желоб хлынул ручей. Непонятно было, что Брэдену понадобилось в туннеле, но еще непонятнее, почему он отправился туда ночью, в грозу, да еще пустил за собой воду. Почему это для него так важно?
Крак!
Серафина от неожиданности плюхнулась в воду, да еще и глотнула немного.
Крак!
Металл ударял по кирпичной кладке. Потом послышались скребущиеся звуки. Серафина поднялась на ноги и, хлюпая по воде, пробралась к Брэдену. Поставив фонарь на маленький выступ, чтобы свет падал сверху, мальчик проделывал отверстие в полу туннеля. Он подцепил кирпич кончиком лопаты, вытащил его из воды, отложил в сторону. Затем взялся за лопату и принялся расшатывать следующий кирпич. Вода поднялась на шесть дюймов, но Брэден продолжал выковыривать из пола кирпич за кирпичом! Его ногу сковывал каркас, но он упорно трудился и вскоре вынул двенадцать кирпичей. Затем опустил руку в темную воду и достал металлическую коробку.
— Так у тебя там тайник! — удивилась Серафина.
Вода прибывала с каждой секундой, и Брэден наконец понял, что он в опасности. Серафина думала, что теперь, получив то, что искал, друг повернется и пойдет обратно ко входу в туннель. Но Брэден поступил иначе. Бросив фонарь и лопату, он крепко сжал коробку и пошел дальше в сужающуюся темноту.
— Куда тебя теперь несет, сумасшедший мальчишка? — позвала вслед Серафина, пытаясь перекричать шум воды. — Нам надо возвращаться назад!
Но он не обращал внимания. Постепенно потолок так опустился, что они больше не могли идти выпрямившись. Сначала пришлось согнуться в три погибели, потом опуститься на колени, а после этого встать на четвереньки. Металлические шарниры каркаса скрипели и ездили под давлением согнутой ноги. А вода поднималась все выше. Течение толкало Серафину, плескалось у самого подбородка, доплескивало чуть ли не до потолка, закручивалось вокруг шеи и плеч, мешая дышать.
Ползущей Серафине казалось, что вода не просто поднимается, но тянет ее, трется о ее тело, стаскивает с нее кожу, дергает за косточки. Очень скоро она разорвется на множество капель, рассеянных в водах ручья.
«Держись, — твердила себе Серафина, стискивая зубы. — Не сдавайся!»
Брэден полз все быстрее и быстрее, проталкиваясь в потоке, задирая голову к потолку, чтобы глотнуть воздуху, но не выпускал из рук металлическую коробку.
Внезапно сзади нахлынула и ударила волна, несущая целый ворох сломанных ветвей. Туннель полностью наполнился водой. Призрак или нет, но Серафина плотно сжала губы и затаила дыхание, отказываясь умирать. Она пыталась прижаться к скользким стенам, чтобы не дать воде утащить себя. Она должна была удержаться! Но куда там! Стремительный поток ударил ее, оторвал пальцы от стены и поволок, швыряя и крутя, вместе с собой.
Глава 15
Дождевой поток волок Серафину, ударяя ее о сузившиеся стены туннеля. Течение крутило и разбрасывало в стороны ее руки и ноги. Было похоже, что она не утонет, а, скорее, растеряет частицы своей души, которые унесутся вместе с бурным потоком.
В конце концов туннель выплюнул ее прямо в разбухший ручей. Серафина тут же всплыла, ловя ртом воздух, и вскочила на ноги. Лихорадочно ощупав себя, девочка с величайшим облегчением убедилась, что все на месте. Она еще не распалась на элементы. Ей снова удалось отбиться.
Брэден лежал на берегу ручья под потоками проливного дождя.
Он ослабел и тяжело дышал, но при этом продолжал стискивать металлическую коробку, как будто от нее зависела его жизнь.
Серафина выбралась на каменистый бережок и растерянно оглянулась, пытаясь понять, где она. Прошло несколько секунд, прежде чем девочка поняла, что они с Брэденом очутились в узком овраге.
Когда вода мощным потоком помчалась по туннелю, Брэден решил, что следует спасаться через выход, не стоит возвращаться назад против течения. Это решение спасло ему жизнь. И Серафине, возможно, тоже, — если то, за что она так упорно цеплялась, действительно было жизнью.
Поняв, что они оба спаслись, Серафина облегченно улыбнулась. Сквозь стену дождя ей было видно, как вода разлившегося пруда перехлестывает через запруду и водопадом устремляется в ручей.
Серафина снова обернулась к Брэдену, и в этот миг сверкнула молния, а за ней ударил гром. Брэден стиснул челюсти, убрал мокрые волосы с глаз и приподнялся. Стало ясно, что он тоже не собирается сдаваться. Встав коленями на камни у кромки у разлившегося ручья, мальчик открыл металлическую коробку. Серафина не догадывалась, что внутри, но, едва приподнялась крышка, она сразу вспомнила этот бездонный мрак и испуганно попятилась. А Брэден достал из коробки длинное черное одеяние: с одной стороны — тонкая черная шерсть, с другой — подбивка из черного атласа.
Желудок Серафины сжался от спазма. Ее затошнило.
Одеяние было сильно изорвано, кое-где висели одни нитки, как будто его драли дикие звери. Снова ослепительно ярко вспыхнула молния, и в ее свете сверкнула маленькая серебряная пряжка.
У Серафины вспотели ладони. Губы плотно сжались. Дождь струился по ее лицу.
Как только Брэден взял одеяние в руки, оно задвигалось и застучало, словно живая змея. От змеи с шипением отделилось облачко, словно тварь злилась, что так долго лежала запертая в коробке.
Не обращая внимания на потоки дождя и сверкающие молнии, Брэден выпрямился и, взмахнув извивающейся черной тканью, набросил на себя черный плащ.
Глава 16
Серафина обмерла от ужаса. Было видно, что плащ, хотя и сильно изорван, все равно остался тем самым черным плащом, который она так боялась и ненавидела. Темные, гладкие складки ниспадали с плеч Брэдена, чуть шевелясь от избытка силы. В прорехах клубилась тьма, — непроницаемая чернота, чернее, чем что-либо, виденное девочкой в этом мире. Нет. Не так! Виденное. Она уже видела такую же тьму, это была тьма бесформенных фигур, которые скользили за ней по лесу.
Когда Брэден двигался, ткань плаща колебалась вместе с ним, множа жуткие черные силуэты, которые прорывались во внешний мир сквозь время и пространство. Плащ отбрасывал во все стороны обрывки клубящейся чернильно-черной тени, и они разлетались, заслоняя собой землю, и листву, и звезды в вышине.
— Молодец, мальчик… — просипел плащ.
При звуках этого голоса Серафине захотелось накинуться на плащ и уничтожить его. Но у нее теперь не было ни когтей, ни клыков — ничего, кроме страха и растерянности, переполняющих сердце.
— Я не причиню тебе вреда, дитя… — прошипел плащ.
Всего несколько месяцев назад Серафина и Брэден собственными глазами видели злодеяния черного плаща. Он много чего умел, но самое ужасное заключалось в том, что человек, надевший этот плащ, мог поглощать души и тела других людей; они проваливались в складки черной ткани, словно в бездонные черные дыры. Мать Серафины была заключена в плаще целых двенадцать лет —
