— Что произошло? — спросила Ровена. — Наш план сработал? Он мертв?
Глава 49
«Мы проиграли, — подумала Серафина. — Нам не удалось победить Юрайю».
Они придумали план, собрали друзей и союзников и напали все вместе. И все равно проиграли.
Серафина оглядела друзей.
Ровена, еще слабая и не до конца пришедшая в себя, встала с кровати и принялась медленно ходить взад-вперед, нервно потирая лицо и с тревогой думая о том, что ее отец жив.
Вайса подошел к одному из трех залитых солнцем эркеров, отодвинул изящную занавеску и открыл окно. Перед ним открылся вид на поросшую лесом речную долину, простирающуюся до самых Голубых гор. Вдали, в стороне горы Фасги собирались черные тучи.
Серафина подумала, что он, наверное, следит, не подкрался ли враг. С самого момента их возвращения в Билтмор Вайса вел себя неспокойно. Он был горнольвом, всегда жившим со своей семьей в лесу; он не привык к замкнутому пространству человеческого дома. Ему не нравились гладкие ровные полы и высокие стены этих подозрительно тихих пещер. Здесь не росли деревья и папоротники, не пели птицы, не гудели насекомые. Ветер не перебирал его волосы, и не было видно ни солнца, ни луны.
Зато Серафина была счастлива снова оказаться в стенах родного дома. Когда Эсси принесла поднос с едой и опустила его на столик красного дерева в центре комнаты, Серафина поела вместе со всеми с большим аппетитом.
— Эсси, это мой друг, — представила она подруге горнольва. — Его зовут Вайса.
Вайса, обернувшись, шагнул к служанке, и та, испуганно присев, пролепетала:
— Драссь…
— Очень приятно познакомиться, мисс, — сказал Вайса, стараясь выглядеть как можно дружелюбнее.
— Я так рада видеть тебя, Эсси! — Серафина, улыбаясь, обняла подругу. — Я к тебе уже заходила, но твоя комната оказалась пустой!
— Меня повысили! — гордо объявила Эсси, но тут же застеснялась остальных. — Я вам потом все расскажу, но сначала вас послушаю.
— Спасибо, Эсси, — сказал Брэден, когда та повернулась, чтобы уйти. Он тоже был рад очутиться дома, в спокойных, пронизанных солнцем комнатах.
Хотя, конечно, и он, и Серафина, и все понимали, что спокойствие это только кажущееся.
— Что будем делать теперь? — спросил Брэден, окидывая взглядом остальных.
— Мы должны вернуться туда, — твердо сказал Вайса.
Брэден опустил голову. Серафина знала, что он думает о своей лошади, волках и других друзьях, которые погибли в ночной битве. Вайса тоже понял друга.
— Мне совсем не хочется воевать, — сказал он, — но никто из нас, включая наших друзей в лесу, не будет в безопасности, пока мы его не уничтожим.
Серафина посмотрела на Ровену, которая сразу перестала ходить. На лице девушки были написаны страх и неуверенность, она нервно косилась то на дверь, то на окна, словно боялась, что отец ворвется сюда в любой момент.
Так что же им делать? Серафина не сомневалась, что, если она сейчас вскочит и предложит друзьям снова напасть на Юрайю, они последуют за ней. И ей очень хотелось поступить именно так — снова ринуться в бой. Но в глубине души она понимала, что это будет ошибкой. Подумав, Серафина повернулась к ведьме.
— А ты, Ровена? — мягко спросила она. — Что предлагаешь ты?
Та стиснула зубы и молча замотала головой.
— Скажи, о чем ты думаешь, — попросила Серафина.
— Это не имеет значения, — сказала та.
— Но я вижу, что тебя что-то мучает…
Ровена снова покачала головой, раздраженная тем, что Серафина не отстает. Но потом не выдержала и вдруг заговорила.
— Первые тринадцать лет жизни я не знала своего отца, — сказала она. — Когда мне было четыре или пять лет, мама рассказывала о нем всякие истории: что он путешествует по разным странам, собирая старинные сказания. Но я не очень хорошо понимала, о чем она говорит, а когда я подросла настолько, чтобы задавать вопросы, она уже умерла.
— Так ты уже родилась с… — начала Серафина.
— Я всегда чувствовала, что во мне что-то такое есть, но не понимала, что это, и не умела этим управлять, — ответила Ровена. — Но я точно знала, что не такая, как все, что умею то, чего не могут другие. Когда мама умерла, меня отправили в приют, но у воспитателей получалось воспитывать меня не лучше, чем у мух воспитывать осу.
Все молча слушали.
— Через несколько лет отец забрал меня из приюта. Я его не знала, но была уверена, что кончились мрачные дни моих страданий, что наконец-то я стала собой и теперь у меня начнется новая счастливая жизнь рядом с отцом.
— И ты приехала в Америку? — спросила Серафина.
— Не сразу. Сначала отец долго учил, как пользоваться колдовскими способностями, которые были для меня загадкой. А потом уже привез сюда, в горы, где он родился. Он вернулся в эти места, чтобы отомстить старому врагу, и поначалу я с радостью его поддерживала. Я хотела ему помогать, мечтала завоевать его любовь и доверие. Я хотела быть такой, какой велит быть он.
Ровена помолчала, вспоминая, а потом продолжила, твердо решив сказать все до конца, хотя ее голос подрагивал от напряжения.
— Мне пришлось запирать животных в клетки, натравить на человека ядовитых змей, сбросить с лестницы собаку, а мальчика — с лошади, и потом еще протащить его по камням, нанести ему раны, и драться, вечно драться… а еще кровь на лоджии… — Она снова замолчала, низко опустив голову. Потом наконец подняла лицо и проговорила: — И что делать тому, кто вдруг понимает, что в истории своей жизни он играл роль чудовища?
Несколько мгновений все молчали. Серафина ответила первой:
— Переписать историю.
Ровена бросила на нее жесткий, почти что злой взгляд:
— Прошлое невозможно переписать.
— Зато будущее — можно, — парировала Серафина.
— Теперь это уже не имеет значения, — сказала Ровена, отворачиваясь.
Серафина уже собиралась заспорить, но тут вдруг подумала, что Ровена и сама не верит собственным словам. Это была не уловка и не хитрость, а, скорее, страх и попытка защититься. Серафина уже слышала от нее нечто подобное. «Не имеет значения, ничего особенного, просто грустные мысли вслух», — сказала Ровена в ту ночь, когда Серафина в первый раз появилась возле лачуги.
— Так это была ты… — проговорила Серафина, пристально глядя на Ровену. — Ты пришла на мою могилу, чтобы рассказать мне обо всем… Я слышала твой голос… Это ты меня разбудила…
Ровена не повернулась, не оглянулась. Казалось, она сейчас выйдет из комнаты, чтобы никогда больше не вернуться.
Но тут Брэден шагнул к Ровене и коснулся ее руки. Он словно навел на нее чары, не давая шевельнуться.
— Как это «не имеет значения»? — сказал он. — Конечно, имеет. Что вы такое говорите, Ровена? Вы ведь останетесь с нами, правда?
Это ее остановило. Ровена медленно обернулась и посмотрела на Брэдена.
По ее глазам Серафина увидела, что она прекрасно понимает, сколько
