Узнала меня? Мне бы этого хотелось. Хотелось, чтобы сестра разглядела истину под шафрановой одеждой, рваными волосами и пепельной кожей. Но она покачала головой, словно стряхивая секундное наваждение, и вновь приставила кинжал к моему горлу.
– Ты слышала, что я сказала твоему брату. В Бхарате это ничего не значит.
На лице Гаури мелькнула улыбка.
– Ты не похожа на шарлатанку.
Ее чуть вопросительный тон будто вернул меня в прошлое. В мгновение ока мы очутились в той, прежней Бхарате, укрытой роскошным ковром деревьев и пропитанной насыщенным ароматом упавших на землю фруктов. И восьмилетняя Гаури вновь тихонько, нерешительно спрашивала, кем мы будем в следующей жизни. Двумя звездочками? Макарами с хвостами такими длинными, что ими можно дважды обхватить весь мир? Я сглотнула вставший в горле ком, затаптывая воспоминания, будто гаснущий костер.
– А ты не похожа на убийцу. – Я отвела в сторону острие кинжала. – Я хочу помочь тебе.
Мне удалось ее ошеломить. По щекам Гаури пополз знакомый румянец.
– С чего бы тебе помогать? Зачем ты явилась сюда на самом деле?
До сих пор я не знала ответа на этот вопрос, но словно чувствовала его. Я пришла ради Гаури. Потому как неважно, что проведенные в другом мире дни обернулись годами. Неважно, что я вкусила волшебных фруктов, влюбилась и осталась с разбитым сердцем. Иные узы неподвластны никакому опыту, и, что бы ни случилось, мы всегда будем сестрами.
– Я пришла, потому что услышала о тревогах крестьян. Когда-то я жила в Бхарате. Это мой дом, и как и всем, мне важно знать, что ему ничего не грозит. Что его любят. Оберегают. К тебе подданные благоволят гораздо сильнее, чем к нынешнему радже…
– Осторожнее, садхви, от слов твоих разит изменой…
– У людей всегда есть любимчики, – спокойно продолжила я.
Мне ненавистно было поощрять Гаури покинуть дворец и рисковать жизнью, когда я знала, что не смогу ее защитить. Но здесь ей грозило кое-что пострашнее. Оставшись, она превратится в пленницу. Навсегда лишится права выбора. И если я могла подарить ей какой-нибудь прощальный дар за то, что пропустила годы ее взросления, то пусть им станет… свобода выбора.
– То, что я предлагаю, поможет как тебе, так и радже. Ты можешь вернуть плененных солдат. Поднять боевой дух. Ты правда думаешь, что в силах их освободить?
Гаури кивнула, глаза ее сияли.
– Я уверена.
Я сглотнула подступающие слезы. «Вернись невредимой».
– Ты отправишься одна?
Она снова кивнула:
– Так безопаснее, нельзя рисковать ничьей жизнью. Я получила сообщение и знаю, где их держат.
Гаури замолчала, устремив взгляд вдаль, на затененный уголок в рощице когда-то цветущих лаймовых деревьев. Я знала это место… там назначали свидания влюбленные.
– Тот, кто отправил сообщение… – осторожно начала я. – Ты… влюблена в одного из пленных, не так ли?
Гаури вздрогнула, возражения готовы были сорваться с ее уст.
– Я… – Голос надломился, заставив ее умолкнуть. Но она быстро вернула самообладание и прищурилась. – Не твое дело.
«Еще как мое, – хотела сказать я. – Ты моя сестра». Но не сказала, позволив ее словам повиснуть в воздухе.
– Любовь – лучшая мотивация, – все-таки вымолвила я.
Рядом энергично закивала Камала:
– И еда!
Гаури округлила глаза. Будто эхо звука, наложенное на другой звук, я услышала то же, что и она – искаженное ржание.
– Странная у тебя лошадь.
Камала снова кивнула.
– Так каков план, садхви? Я слышала, что ты сказала радже. Если твой великий замысел в том, чтобы во всеуслышание объявить о необходимости моего ухода, то живой он тебя не отпустит. Назовет сумасшедшей и осудит. Поверь. Я здесь давно и знаю, как брат борется с инакомыслием.
– Значит, не дадим ему шанса. Ты сбежишь сразу после нашей встречи. Прямо у него из-под носа. А вернувшись, будешь восхвалять его.
Гаури отшатнулась:
– Восхвалять? Он ничего не сделал!
– Пора бы тебе научиться правилам придворных игр, – вздохнула я. – Порой иллюзия не хуже чего-то настоящего – главное верно ее преподнести. Уступи в мелочи и посмотри, что будет. Если ты вернешь пленных, а народ прознает, что ты все сама придумала и сбежала, раджа может наказать этих солдат вместо тебя.
Она внимательно меня разглядывала:
– Кто ты такая?
– Возможно-фальшивая-королева! – мотнула головой Камала.
Вероятно, прозвучало это как еще одно безумное лошадиное ржание, потому как Гаури чуть не подпрыгнула.
– Я же говорила, – я смело встретила ее взгляд, – я та, что когда-то жила здесь.
– Ты слишком много знаешь о политических играх Бхараты.
– Отец мой был дипломатом.
– Нет, не был! Нет, не был! – пропела Камала. – Ложь – это весело. Ложь – это приятно. На вкус она как рис, смоченный в молоке, нарезанный кубиками да с кардамоном…
– Твоя лошадь больна? – спросила Гаури.
– Нет, что ты. – Я шлепнула демоницу по боку. – Просто нетерпелива.
– И жаждет крови, – добавила та.
Я выдавила улыбку:
– Пришли ко мне гаремную жену, которой более всего доверяешь. Она поможет нам отвлечь внимание.
Гаури одобрительно кивнула:
– Если что-то сотворить в гареме, брат точно отвлечется. Там он проводит большую часть своего времени. Только выжди немного, прежде чем отправлять жену на дело, – мне нужно собрать вещи и попрощаться.
– Даю слово, – пообещала я и добавила: – И выражаю восхищение.
Гаури наклонилась ближе:
– Пока ты мне нравишься, независимо от того, настоящая ты садхви или нет, – хотя я уверена, что нет. Но один неверный шаг, один волосок, упавший с головы гаремной жены, которую я к тебе пришлю, и можешь не сомневаться, я в тот же миг вышвырну тебя за ворота, а то и хуже. А мой брат и не заметит.
У меня в голове раздавался голос восьмилетней Гаури – лишь несколько дней назад она обнимала меня за талию и обещала защищать. Что ж, по крайней мере, инстинкт защитницы все так же при ней.
Гаури убежала в сторону гарема, а я потащила Камалу к дворцовому храму.
– Ну? Есть новости? Что там в Чакарском лесу?
– Ничего-ничего-ничего, – пропела лошадь. – Но эта штука все еще там.
– Как ты можешь отличить ее от прочих? – удивилась я. – Ведь смерть наверняка ждет не только в этом лесу.
– Смерть – это лишь крошечный импульс. Заноза в моих венах. Но тут все иначе. Он редко оставляет так много представителей сразу. Некоторых людей Дхармараджа отбирает самолично, и тогда сердце мое охватывает пламя и тысяча пунцово-красных бутонов расцветает в груди.
– Представителей? – переспросила я.
Но тут же поняла. Псы во дворце… со слюнявыми пастями, полными ошметков человеческих душ, и шерстью, отливающей изумрудами и бриллиантами. Живые драгоценности, ставшие чудовищами.
