Обо всем этом Леха и сообщил пилоту незамедлительно. Хотел сделать ему приятное. Все-таки Ломакин, по слухам, «Избушку» лично испытывал…
– Не разочаровывай меня, – сказал пилот.
– Почему?
– Одна машина против двадцати – это не война. И даже не подвиг. Это идиотизм и порнография. Нет, всякое бывало, но… Так не делается в приличном обществе, если ты понимаешь, о чем я.
– Как будто вот этот… железный капут – не порнография!
Ломакин издал приглушенный рык, совсем как давеча Тёмкин.
– Я неправ? – смиренно поинтересовался Леха.
– Не то чтобы совсем неправ… Но по африканским меркам перед тобой вполне рабочая боевая группа. Ты, кажется, не заметил на «Бэджерах» контейнеры с дронами. Мортиры для отстрела ложных целей. ПТРК тоже не видны, а они есть, и их очень много, внутри машин. Когда будет надо – выскочат негритосы с ракетами и разбегутся по кустам, залягут по оврагам, накроются защитными матами, замучаешься искать. Какая здесь электроника стоит, ты тоже не знаешь. А вдруг еще грамотный командир с хорошими экипажами… Если атаковать одними только БШМ, я бы сюда не сунулся, имея меньше дивизиона.
Леха хотел было возразить – двенадцать шагоходов, да вы офигели, куда столько! – но вовремя прикусил язык.
– И пару танков хорошо бы, – добавил Ломакин. – И поддержку с воздуха какую-никакую. Взвод тяжелой пехоты не помешает, чтобы потом окончательно зачистить местность. И вот тогда…
– И спецбоеприпас, – съязвил Леха. – Небольшой, килотонны на две, просто так, для красоты, пыль в глаза пустить, как мы любим!
Вместо ответа Ломакин вручил ему пилу.
– Дедовщина, как мы любим, – объяснил он. – Я совсем забыл. А то непохоже, что мы россияне.
Леха покорно взял пилу и внимательно ее оглядел. Памятуя, чей это инструмент, можно было ожидать чего угодно, вплоть до следов крови. Но пила оказалась как новенькая, и Леха положил ее на плечо, не опасаясь за пиджак.
Они шли мимо боксов, впереди был сетчатый забор танкодрома, еще один КПП и трибуна возле него. Ломакин выдернул из набедренного кармана пилотку и отточенным движением опытного военнослужащего бросил ее себе на голову. Леха снова язык прикусил – этот человек был полон сюрпризов. Почти сразу же справа, из-за крайнего бокса, потянулась колонна вооруженных солдат под командой мордастого сержанта. Ломакин расправил плечи. Сержант уставился на непонятную парочку, секундой позже в его глазах мелькнуло понимание, он рявкнул, и солдаты перешли на церемониальный шаг. Сержант необычно – ладонью от себя, – взял под козырек. Леха встал, как вкопанный, обалдевая от происходящего. Ломакин принял строевую стойку и четко отдал честь.
– Здравствуйте, товарищи! – взревел он по-русски так, что у Лехи зазвенело в ухе.
– Бла-бла-бла-бла! – или что-то в этом роде проорало в ответ двадцать глоток.
– At ease! – скомандовал Ломакин, опуская руку. Сержант опять рявкнул, колонна резко свернула направо, к КПП, и пошла вольно. А из-за бокса, тихонько урча, выплыл тягач. За ним ехал огромный деревянный ящик с неприличным русским словом на борту. Следом за танковозом валила уже менее организованно целая толпа чернокожего народу в форме, вооруженного и нет, кто с клипбордом, кто с планшетом, – и все с разной степенью подобострастия откозыряли гостям. Охотно и, как показалось Лехе, с искренней радостью. Ломакин снова бросил руку к виску и благосклонно улыбнулся.
Сам Леха с пилой стоял ни жив, ни мертв, стараясь просто не отсвечивать.
– Что это было? – спросил он шепотом, когда толпа убралась в направлении танкодрома.
– Не знаю, херня какая-то, – ответил Ломакин, убирая пилотку обратно в карман. – Но мне это показалось забавным. Вольно… молодой.
Сзади бесшумно подкрался на электротяге белый джип. За рулем сидел сам Вася.
– Дедовщина? – спросил он, кивая на пилу. – Молодцы. У нас это уважают. Только это и уважают, в общем-то… Кафры, что с них взять.
– Слышу, ты без трещотки ездишь? Отключил?
– Могу себе позволить. Да и противная она. Несолидно тарахтит для автомобиля за такие бешеные деньги. Заодно воспитываю население – пускай не расслабляется, а глядит по сторонам, когда начальник едет!
– В Москве тебе бы…
– Не Москва, слава богу. Есть на родине свои маленькие радости… Извините за задержку, но я обязан был поставить на место того юношу. А то контрразведка совсем офигела. Набежало их сегодня немеряно. Все одеты в армейское, и даже форма обмята, но повадки-то не спрячешь. Да они и не особо шифруются. Ходят, зыркают туда-сюда. Вон солдатик топает – хочешь, я его застрою и спрошу чего-нибудь про полигон. Будет смешно, обещаю.
– Как ты его застроишь? – буркнул Ломакин. – Ты гражданский.
– Я, сука, князь, мне пофигу, – агрессивно заявил Вася.
Видно было, что он еще не вполне отошел от инцидента на КПП и горит желанием кого-нибудь построить.
– Пошли его за лестницей, – предложил Ломакин. – Метров пять. Мне же надо как-то забраться наверх.
Вася высунулся в окно и заорал на солдата. Тот сначала встал смирно, потом козырнул и бегом исчез за боксами.
– Черт его знает, может, и местный, – сказал Вася.
– Лишь бы лестницу принес. Какой он, в конце концов, спецагент, если не сможет найти стремянку…
– Ладно, поехали. Что-то еще ничего не было, а я уже устал.
– После Дня народного единства всегда так, – сказал Ломакин, садясь в машину. – Здесь-то терпимо, а дома сейчас все в лежку, наверное. В едином порыве взяли – и упали.
– А сегодня нет, случайно, даты? У вас же их дофигища. Ну там День взятия Бастилии, или хотя бы покорения Крыма, или чего еще вы завоевали?.. Я бы отметил. Чуть-чуть. Строго для профилактики кишечных инфекций.
– Спроси у Яндекса. Или тебе по должности не положено?
– День военного разведчика вам подойдет? – предложил Леха, устраиваясь сзади с пилой на коленях.
– Серьезно?!
– Ну да. В России – День военного разведчика. Я смотрел календарь и случайно заметил. А завтра будет еще лучше!
– Куда уж лучше… И так нет повода не выпить.
– Минутку… – Леха достал планшет. – Вот, докладываю. Завтра – Международный день предотвращения эксплуатации окружающей среды во время войны и вооруженных конфликтов!
– Ё-моё… Да это… Это просто праздник какой-то! – сказал Вася.
* * *Танкодром был как танкодром: всё перепахано, и в отдалении, на самой границе видимости, разбросаны бурые мертвые туши мишеней – ржавые БТРы без колес. Дальше начиналась привычная уже лесостепь, здесь играющая роль национального парка.
Трейлер с ящиком стоял на площадке перед трибуной. Давешние солдатики изображали оцепление. Вокруг сновал с неясными целями контрразведывательный народ, делая вид, будто очень занят.
Вася уверенно
