Добравшись наконец до Веленежа, устроились на отдых. Здешний боярин, Перемил, даже выехал к Святославу навстречу, дабы заверить, что он весь в его воле вместе со своим городом и родом. Здесь была середина пути ради сбора дани, Свенельд всякий год отдыхал с дружиной в Веленеже, прежде чем через Случь и Припять двинуться обратно. На эту дружбу Перемил теперь ссылался, прося Мистину и Люта защитить его край от разорения.
– Чадь моя вся дома! – говорил он. – Мы против вас не сражались, крови киян не проливали. Дам князю какую хочет дань, и таль дам, только пусть смилуется.
Как и многие деревские городки, Веленеж стоял на высоком мысу над рекой, с двух сторон защищенный крутыми склонами, ручьями и оврагами, а со стороны берега огражденный валом и рвом. Внутри разместился Святослав с приближенными и кое-кто из воевод, прочие встали в десятке окрестных весей, составлявших веленежское гнездо. Об уграх, к облегчению киян, здесь пока не слышали, хотя и знали, что Володислав ждет их на помощь: по пути к уграм и обратно княжий посланец, боярин Житина, останавливался здесь.
Устроившись и выслав дозоры на юго-запад, чтобы вовремя заметили приближение угров, воеводы вспомнили о случанах и их князе Будераде.
– Где он сам? – спросил Асмунд Перемила. – У Володислава в войске был?
– Не был он в войске. В Туровце у себя и сидит. Еще когда по осени Володислав вече собирал, Будята против войны речи держал. Что надо было, дескать, после стравы Ингоревой у Эльги мира просить, как княгиня советовала, – он имел в виду Предславу, – да тамошние, ужанские бояре и князь сам слушать не стали.
– А ты что же на страве не был? – усмехнулся Мистина.
– Слава чурам, далеко нам до Малина! – с явным пониманием счастья этого обстоятельства, сохранившего ему жизнь, ответил Перемил. – Мы и про страву, и про сватовство Маломирово узнали только после… когда уж избоище то совершилось.
Люта здесь поджидала новость – и преподнес ему ее Евлад, собственный его давний спутник и доверенный человек Свенельда.
– Свенельдич, а воевода делился с тобой замыслом насчет… – обратился он однажды к Мистине, кивая на Люта.
– Каким еще замыслом?
– Видишь вон ту деву? – Евлад показал на девушку, с кувшином пива обходившую бояр за столом в просторной Перемиловой избе.
– Это же Перемилова дочь? – сообразил Мистина.
Одета девушка была как все: в беленую сорочку, полосатую плахту, пышный стан туго перетягивал красивый тканый пояс. Но проволочные колечки с желтыми бусинами на очелье и маленькая снизка зеленых мелких бусин на шее отличали ее от простых девок из челяди.
– Да. Еще года три назад воевода с ним сговорился женить на ней своего младшего.
– Женить Люта на этой… – Мистина в изумлении поднял брови. – Впервые слышу.
– Они договорились только между собой, обручения, сколько я знаю, не было. А раз обручения не было, то теперь в твоей воле дать этому уговору ход или прикинуться, будто ты ничего не знаешь.
– Время сейчас не очень подходящее для свадьбы. Так что мы с этим повременим. Не говори пока больше никому.
Мистина не удивился, что его отец вынашивал подобный замысел. Дочь боярина, живущего на рубежах древлян и волынян, близ Моравской дороги, принесла бы Свенельду полезное родство, но при этом не стала бы воротить нос от сына челядинки, чего вполне можно было ожидать от дочерей киевских бояр – потомков Олеговых приближенных. Так было до всего этого – до смерти Свенельда, до войны, до того как Лют получил меч…
– Теперь ты можешь рассчитывать на лучшее, – сказал Мистина брату и показал глазами на серебряную рукоять меча, висящего на перевязи у его левого бока. – Если тебе нравится эта дева, я потолкую с Перемилом, чтобы придержал ее для нас, и мы дождемся конца войны, а там поглядим. Но если тебе все равно, то я бы не спешил заводить родство с древлянами и тем давать Святославу лишний повод подозревать нас, будто мы держим их руку…
– И пытаемся занять отцово место при деревской дани, – закончил Лют. – Я ничего не знал, – приподняв брови, он устремил на старшего брата взгляд, полный трогательной доверчивости, которую этот молодой хищник умел напускать на себя. – Это отец задумал, а мне не говорил. Видно, не решил твердо.
– Тогда мы сделаем вид, будто ничего не знаем. И подождем, как тут обернется дело и посмеет ли Перемил сам об этом заговорить. Так она тебе не нравится?
Лют отвел глаза и слегка поджал губы. С Перемиловой дочерью он был знаком уже года два-три, но особого внимания на нее не обращал. Если рассудить, то девка хорошая: приятные черты круглого лица, а еще более приятная округлость стана и выпирающая из-под сорочки полная грудь сразу притягивали взгляд. Дева была весьма искусна во всяком рукоделье и весь день проводила за работой: когда ее не звали прислуживать гостям, ее никто и не видел. Ее не бывало в толпе других домочадцев, пялящих глаза на знатных гостей. Голос ее Лют и в прежние годы слышал очень редко: если к ней обращались с вопросом, она вежливо отвечала, но сама беседу не заводила никогда.
На приданое Перемил при нынешних делах не поскупится, так что невеста была всем хороша, попрекнуть нечем. Но при мысли о том, нравится ли кто-нибудь, Люту вспомнилась одна девка из княгининой тальбы – он видел ее несколько раз среди полона, в обозе и под стенами Искоростеня. Забавная девка: большие, широко расставленные голубые глаза, заостренный подбородок, высокие брови дугой – казалось бы, все черты меж собой не согласны и каждая хочет быть сама по себе, но вместе они сливались во что-то столь ладное и притягательное, что это лицо цепляло взгляд и оставалось в памяти.
– Княгиня обещала, как вернемся, девок из тальбы гридям в жены раздать… – Лют с намеком взглянул на Мистину. – Так я знаю, которую хочу.
– Княгиня говорила, что за лучших девок вас биться заставит, – Мистина улыбнулся. – Вас семь сотен, а девок и сотни не будет.
– Так будем биться!
Мистина помолчал, с улыбкой невольного восхищения глядя в эти ореховые глаза, где горел неустанный юный задор.
– Завидую тебе… – тихо сказал он.
– Почему? – Лют поднял брови.
– Если бы я мог дракой получить то, чего я хочу…
– А чего такое ты не можешь получить дракой? – Лют, считавший брата лучшим бойцом во всей киевской рати, был изумлен.
Мистина слегка улыбнулся… посмотрел на маленькое золотое колечко на левой руке Люта… вздохнул и покачал головой.
* * *В Синявице, близ сожженного Искоростеня, остатки деревского войска задержались еще на день. Сидеть здесь дальше не было никакого толку.
– Днем раньше, днем позже, русины сюда вернутся, – говорил Коловей. – Будем их дожидаться – себя
