Тородд помог Святославу повесить перевязь на плечо – для отрока меч был слишком длинным и касался пола концом ножен. Потом взял и подал золоченый Ингваров шлем – тот, что сияет над полем битвы, как солнце в тучах, указывая место вождя и наполняя сердца воинов огнем ратной доблести. Святослав приложился к нему губами, потом прижался лбом к куполу, будто стремясь слить свои помыслы с отцовскими. Повернулся, держа шлем перед грудью, и так опустился на новую кунью подушку. Эльга села рядом с ним.
– Это, – с сильно бьющимся сердцем Святослав повернулся к Эльге, и она подалась ближе к нему, – тот самый меч, который был с отцом, когда он… Или его с ним похоронили, да?
– Нет, – с неохотой ответила Эльга. – Это Поцелуй Валькирии – из Свинческа, а он взял с собой Волчий Зуб. И он утонул в Тетереве. Меч. Выпал из руки, когда отец сражался по грудь в воде… и река унесла его. Но так вышло куда лучше, чем если бы он попал в руки Маломира.
Лют покосился на Мистину; они видели, как Эльга и Святослав вдвоем смотрят на меч, а значит, разговаривают о нем. То, что Мистина в Плеснеске услышал от Красилы, они предпочли утаить от дружины.
– Древляне могли и налгать, – говорил Мистина. – Но если они сказали правду… это очень плохо. Это большое несчастье, и оно не станет меньше, если все наши о нем узнают. Но что проку знать? Если Волчий Зуб у Володислава, мы не увидим его раньше, чем возьмем добычу. Вместе с его головой.
А Лют мысленно добавил: ну а если будет случай его вернуть, не так уж худо, что о нем знаем только мы…
После клятвы князя богам дружина принесла клятву князю: каждый из воевод и бояр целовал свой меч, присягая на верность. Это была большая честь – приносить клятву при начале нового княжения, становиться камнем в основании нового славного века. Оба сына Свенельда сделали это в числе первых. Прошло то время, когда Лют на таких собраниях сидел на полу возле ног отца или старшего брата – теперь он занял место рядом с Мистиной, и меч его внушал восхищение и зависть.
Мысли всех собравшихся занимала грядущая война. О ней думали уже не первый месяц, к ней готовились, кое-кто уже успел отличиться. Свенельдич-младший ходил в набег на Малин. Свенельдич-старший по пути к Етону разбил деревскую дружину на Рупине. Равдан, смолянский воевода, отбил нападение Володислава на захваченный Нелепов, пока Тородд в Киеве сватал Эльгу за своего младшего брата Хакона.
Почти сразу, едва были подняты братины за богов, павших и предков, зашла речь о начале дела. Ждать было больше нечего: в Киеве собралась почти трехтысячная рать. За длинными столами сидело столько знатных, облеченных властью людей, сколько даже эта славная палата никогда еще не видела. Здесь были родичи Ингвара – его родные братья Тородд и Хакон, двоюродный брат Ингвар из Ладоги; были родичи Эльги – плесковские и шелонские князья, был Грозничар – черниговский князь, женатый на родной сестре Эльги, Володее. Со Святославом приехал его кормилец Асмунд – не происходя сам из княжеского рода, он приходился Эльге двоюродным братом и тоже был родным племянником Олега Вещего.
Оглядывая собрание самых роскошных «печальных» кафтанов, какие только можно соорудить из лучшей фризской шерсти, греческих шелков, свеаландских серебряных позументов и моравских зерненых пуговок, Мистина невольно думал: оно могло бы быть и еще роскошнее, привези он с собой Семирада или кого другого из Етоновых бояр. Попытку старого плеснецкого князя присвататься к Эльге он утаил даже от нее самой, надеясь, что отвадил Етона от этой мысли. Но и так множество знатных людей обещало споры и борьбу за воеводское звание в походе.
Уже почти двенадцать лет киевским воеводой при Ингваре был Мистина. Но Ингвара больше нет, а его наследник не унаследовал любви обоих родителей к Свенельдичу-старшему.
– Как выступать будем, княже? – начал Тормар.
Этот рослый, яснолицый человек с густыми русыми волосами и такой же густой рыжей бородой, немолодой и опытный, во всем облике которого сказывалась воинская мощь, с ожиданием смотрел на тонкого светловолосого отрока. Но перед ним был не просто отрок. Законный наследник правящего рода, Святослав воплощал всю его мощь и мудрость. Он окроплен жертвенной кровью Перунова жеребца и возведен на стол своих предков – теперь его устами говорят боги.
– Кто из вас знает пути в земле Деревской? – Святослав с высоты стола оглядел бояр.
– Я знаю, пожалуй, лучше других, – ответил Мистина. – И еще лучше – мой брат Лют, он почти десять лет прожил в Деревах вместе с отцом и не раз ездил с ним по дань. Он знает все те городцы и большие веси, куда древляне свозили дань по гнездам, и пути между ними.
– Сколько у вас из Свенельдовой дружины осталось людей? – спросил Тормар.
– Оружников четверо у меня, один среди гридей. Да двое торговых людей, но эти хорошо знают лишь Моравскую дорогу.
– Мало. Проводники нужны.
– Проводников на месте возьмем! – крикнул Ивор. – В Греческом царстве и то находили, а тут чего не найти. Как пойдем-то, княже? Всем войском или по дружинам?
– Я пошлю вызов Володиславу, – Святослав с решимостью взглянул на бояр, – пусть он соберет своих людей и готовится выйти со мной на ратное поле.
– Ты дашь ему выбрать время? – спросил Мистина. – И место?
Святослав смутился. Нельзя позволять противнику что-то выбирать, это он знал.
– Я назначу ему место и время.
– А если он не примет этот вызов? И нападет где ему будет сподручнее?
– Как – не примет? Ведь он потеряет честь!
– Он вот-вот потеряет свою землю, – напомнил Тородд. – И все племя свое.
– Какая ему честь? – воскликнул Хакон. – Маломир на Ингвара напал тайком, в засаде подстерег, о чести не думал. А тогда при Ингваре была лишь дружина малая. Ныне же мы тремя тысячами идем.
– Но если Володислав все равно будет разбит, он может хотя бы уйти с честью!
– Мы поможем ему! – сказал Мистина, и все удивленно взглянули на него. – Мы вынудим его собрать войско.
– Как? – с неохотой Святослав обратил к нему взгляд.
– Наступаем дружинами, с двух сторон – с устья Припяти до Ужа, и от Рупины по дороге на Малин. Веси и городцы разоряем. Древляне все бегут от нас вперед – с разных сторон к Искоростеню. Все, кто сможет, соберутся туда, к своему князю. И мы подойдем следом. Ему другого пути не останется, кроме как всю свою рать на поле вывести.
– Коли все разорять, то нескоро мы новую дань оттуда увидим, – вздохнул Честонег.
– Мне не нужна их дань! – воскликнул Святослав. – Мне нужна месть! Я хочу, чтобы за
