И все же – родные братья Рулада, день восшествия на престол. Червячок беспокойства крутанулся так, что канцлер, поморщившись, поспешил к убежищу кабинета.
Чтобы обнаружить, что кабинет занят.
Трибан Гнол стоял на пороге, удивленный и расстроенный видом человека, стоящего сбоку от громадного стола. Алый шелк, кольца с ониксом, проклятый жезл ритмично похлопывает по пухлому плечу.
– Во имя Странника, что вы тут делаете, куратор?
Карос Инвиктад вздохнул.
– Полностью разделяю ваше недовольство, канцлер.
Трибан Гнол вошел в комнату, обошел вокруг стола и сел.
– Я привык считать, что вы полностью контролируете город…
– Где Брутен Трана?
Канцлер наморщил губы.
– Мне не до него. И перестаньте паниковать – Брутена Траны нет в Летерасе.
– И куда он отправился? По какой дороге? Сколько сопровождающих?
Вздохнув, Трибан Гнол откинулся на спинку кресла, посмотрел на руки и опустил ладони на стол.
– Ваше желание мести, куратор, мешает выполнению вашей обязанности по поддержанию порядка. Нужно успокоиться, глубоко подышать…
Жезл обрушился на стол, прямо между руками канцлера. Трибан Гнол испуганно отшатнулся.
Карос Инвиктад подался вперед, пытаясь грозно нависнуть над канцлером, однако у него не вышло. Он был, говоря по-простому, слишком мал. Пот блестел на лбу, капельки стекали с носа мимо слишком пухлых губ.
– Высокомерный кусок дерьма, – прошептал куратор. – Я распорядился травить тисте эдур. Я распорядился провести аресты. Мне был нужен к’риснан, сопровождавший Брутена Трану, но оказалось, что до него не добраться из-за Ханнана Мосага и проклятого нашествия с запада. Ладно. К’риснан подождет – сначала разберемся с заварухой. Но Брутен Трана… нет, я не стану откладывать. Он мне нужен. Он мне нужен!
– Его убрали, куратор, и мы не знаем, когда и по какой дороге он отправился, на каком корабле отбыл. Исчез. Вернется ли? Думаю, вернется, и тогда он, разумеется, ваш. А тем временем, Карос, у нас есть гораздо более важные задачи. У меня к западу от города стоят четыре армии, которым плату задержали уже на две недели. Почему? Потому что казначейству не хватает монет. Пока вы с вашими любимыми агентами украшаете стены новых имений награбленными трофеями, пока берете в свои руки одно конфискованное предприятие за другим. Скажите, куратор, велика ли казна Патриотистов сегодня? Не считая награбленного?
Канцлер поднялся из кресла, выпрямился во весь рост и с удовольствием отметил, что маленький человек отступил на шаг. Пришла очередь Трибана Гнола нависнуть над столом.
– У нас кризис! Угроза финансового краха нависла над нами всеми – а вы тут распинаетесь о варваре тисте эдур! – Он помолчал, словно пытаясь обуздать ярость, и продолжил: – Я получаю послания от Свободного попечительства, от самого Раутоса Хиванара – богатейшего человека империи. И в этих посланиях, куратор, меня просили вызвать вас – и вот вы здесь, и ответите на мои вопросы! И если ответы мне не понравятся, уверяю вас: они не понравятся и Раутосу Хиванару!
Карос Инвиктад усмехнулся.
– Хиванар. Старый дурак выжил из ума. Трясется над кучкой артефактов, вырытых из речного берега. Давно с ним не виделись? Он так исхудал, что кожа висит на костях, как занавес.
– Возможно, именно вы причина его расстройства, куратор…
– Вряд ли.
– Раутос указал, что вы были… неумеренны, пользуясь его ресурсами. Он начинает подозревать, что его деньгами вы оплачиваете всю организацию Патриотистов.
– И буду продолжать. Преследуя заговорщиков.
Карос улыбнулся.
– Канцлер, ваше представление о том, что Раутос Хиванар – богатейший человек империи, увы, ошибочно. Если так и было раньше, теперь уже нет.
Трибан Гнол уставился на собеседника. На торжествующее лицо, покрывшееся румянцем.
– Объяснитесь, Карос Инвиктад.
– В начале расследования, канцлер, я обнаружил слабости в нашей позиции. Во-первых, сам Раутос Хиванар. Лидер Свободного попечительства. Далее, само Свободное попечительство, как организация, по сути порочно. Мы обнаружили надвигающийся конфликт, на который я лично не мог закрыть глаза и счел своим долгом исправить ситуацию как можно скорее. Видите ли, сила в моих руках, но в деньги вцепились Хиванар и его Попечительство. Это было неприемлемо. Чтобы противостоять угрозе заговорщиков – вернее, как я теперь понимаю, заговорщика, – да, он всего лишь один, – чтобы противостоять угрозе, мне требовалось выступать с прочных позиций.
Трибан Гнол смотрел во все глаза, начиная постигать, куда ведет напыщенный, театральный монолог куратора.
– По милой иронии, – продолжал Карос Инвиктад, снова похлопывая по плечу жезлом, – этот преступник-одиночка и его жалкие, наивные усилия по финансовому саботажу очень вдохновили меня. Человеку моего ума было не трудно продвинуть и развить тему кажущейся дестабилизации. Разумеется, страдали только Раутос Хиванар и ему подобные жирные аристократы – и я должен им сочувствовать? Я, Карос Инвиктад, родившийся в семье, раздавленной непомерными долгами? Страдавший, использующий все данные мне таланты, чтобы вырваться наконец из унаследованной нищеты… Нет! – Он тихо рассмеялся. – Не было в моем сердце сочувствия. Только яркое открытие, яркое вдохновение – знаете, кто стал моим главным кумиром в моей борьбе с институтом должников? Тегол Беддикт. Помните его? Он не проигрывал, его богатство росло с головокружительной быстротой, достигло невиданных высот, прежде чем выгореть, как падающая в ночном небе звезда. Уж ему-то нравились его игры. И все же тут есть урок – очень нужный мне. Гений, горевший слишком жарко, оставил жалкую скорлупу. И этого, канцлер, я повторять не буду.
– Это вы, – проговорил Трибан Гнол, – истинный источник всеимперского кризиса.
– Имеющий все возможности? Уверяю вас, мой коллега-заговорщик демонстрирует в последнее время все более впечатляющее хитроумие. И нет сомнений, что я не достиг бы такого успеха без него или нее. Трибан Гнол, прямо перед вами стоит самый богатый человек из живших когда-либо в Летере. Да, огромные стопки монет в самом деле исчезли. Да, напряжение пронзило фатальными трещинами все торговые дома империи. И – да, многие знатные семьи готовы рухнуть, их не спасти, даже если бы я и хотел. А я не хочу. Вот так. – Жезл застыл на плече. – У меня и сила, и деньги, и я в состоянии спасти империю от финансового краха – если пожелаю.
Руки канцлера на столе побелели, покрытые голубоватыми жилками. Ладони – его ладони – стали смертельно холодны.
– Что вы хотите, Карос Инвиктад?
– Да у меня уже почти все есть, канцлер. Включая, как я с удовольствием вижу, ваше полное понимание ситуации. Нынешней. И будущей.
– Вы, похоже, забываете, что идет война.
– Война идет всегда. И дает возможность получить больше прибылей и больше власти. Через неделю-другую, канцлер, я стану более знаменитым, более любимым, более могущественным, чем даже вы представляете – или лучше сказать, боитесь. – Он улыбнулся шире. – Понимаю, что это страх,
