…стихотворенье поэта Хосе Соррильи-и-Мораля… любимого профессором Преображенским. – Здесь сверчок ошибается: профессор Преображенский – отличавшийся некоторым снобизмом – относился к творчеству Хосе Соррильи-и-Мораля с незаслуженным невниманием, поскольку считал нужным полагать, что испанская поэзия завершилась на Кеведо.
Ошибка сверчка связана с тем, что профессор любил напевать известую арию Дон Жуана из одноимённой поэмы Алексея Толстого. Это-то самое произведение многомудрый, но долгоживущий сверчок путает с «Дон Жуаном» Соррильи-и-Мораля. Учитывая более чем преклонный возраст насекомого, подобная аберрация памяти вполне простительна.
…в незнании басни «Ургант и Виторган». – Автор настоящей книги и сам был не знаком с указанным сочинением. Опрос друзей и знакомых ничего не дал: басню они либо вовсе не знали, либо припоминали отдельные строчки. Наконец, мой эрудированный друг и коллега Сергей Нестерович вспомнил текст целиком. Выяснилось, что басня на самом деле называется «Ургант, Виттель и Виторган» и звучит она так:
Однажды Ургант с ВиторганомЗадумали напиться пьяны.Зазвали Виттеля, устроили поляну,Да вдруг заспорили – кого послать гонцом.– Схожу я потихоньку за винцом, –Им Виттель молвит; Ургант рёк в ответ,Что только в водке видит свет.А Виторган в те споры не вступил:Общак забрал и белого купил.И – вынюхал, что было сил!Мораль сей басни? Вот, изволь:Не спорь о будущем! Но – действие спроворь!Примечание. Известную проблему составляет авторство басни. Скорее всего, она возникла сама собой, самозародившись в информационных потоках. Однако Нестерович говорит, что её часто приписывают некоему Д. Крылову, телевизионному персонажу. Автор не исключает и того, что создателем её является певец Гребенщиков, сочинивший басню о благоразумной лисе и неблагоразумном медведе.
Примечание 2. Отдельным и непростым вопросом является идентификация героев басни – всех этих «ургантов» и «виторганов». Автор предполагает, что это некие вечные, архетипические образы, наподобие персонажей комедии дель арте. Не исключено, однако, что за ними стоят какие-то реальные исторические фигуры, но кто они такие и чем были известны – ignoramus et ignorabimus. То бишь – этого мы не знаем и не узнаем.
Лисин В. С., Яновский К. Э. и др. Институциональные ограничения экономического роста. – См. первое издание: М.: Издательский дом «Дело», 2011. Как этот высокополезный труд, да ещё и в электронном виде, оказался в ноутбуке депутата Пархачика – решительно ума не приложу. В отличие от стихов Бориса Рыжего и Веры Полозковой, которые на законных основаниях входили в «Библиотеку филолога».
Что касается заданного Львике урока, то, видимо, имеется в виду глава «Финансовые системы, индустриальные изменения и инновации», где излагается типология Ж. Зисмана для национальных финансовых систем. Если данная тема вас заинтриговала, то см. стр. 202 и далее ук. соч., а если нет – то не см.
…открыла для себя Бориса Рыжего… город, покинутый памятью. – Восторженная, но невнимательная поняша цитирует Рыжего не вполне точно. На самом деле так:
Так гранит покрывается наледью,и стоят на земле холода, –этот город, покрывшийся памятью,я покинуть хочу навсегда.Будет теплое пиво вокзальное,будет облако над головой,будет музыка очень печальная –я навеки прощаюсь с тобой.Про безударные – ну это уже сами, оки-доки?
…в дальнем углу чуть правее герани. – Единственный, кто имел хоть какое-то представление о том, что находится в этом кабинете – это Пьеро. Благодаря своему Дару он однажды – а лучше сказать, единожды – удостоился лицезрения Тораборского Короля в его апартаментах.
К сожалению, в тот момент он был под айсом и практически ничего не соображал. Когда же пророк оклемался, то вспомнил только фигуру в халате, сидящую в курульном кресле (см. ниже), да ветхий плакат на стене с надписью «The Human Centipede». Что касается угла, то все попытки поэта вспомнить, что же там такое находилось, оказались тщетными. Однако ему удалось восстановить в памяти две строфы стихотворения, сочинённого непосредственно в момент видения. На бумаге оно выглядело так:
В дальнем углу, чуть правее герани,Многое множество всяческой срани,Но! – на которуюЛожена Тора!Как это здоро –во-во, это здоро –во-воля –ля-ляТак вот и #lib88=023 – пидарашка, засрашка!#lib88=023 – это грязная злая бумажка,Но! – на которойНаписана Тора!Вот это здоро –во-во, это здоро –во-вобля –– бля-бля!К сожалению, Пьеро так никогда и не узнал, что такое «#lib88=023», «Тора» и «герань» – по каковой причине смысл стихотворения остался тёмным, непрояснённым. Возможно, поэту могло бы помочь знакомство с черепахой Тортиллою – но увы, пообщаться с нею ему было не суждено. И виновата в том была одна только воля высших сил, а вовсе даже не #lib88=023, как непременно предположила бы сама черепаха Тортилла.
Примечание. Стоит заметить, что в русском языке нет слов «ложить», «ложена» и так далее. Слова «кладена», которое здесь напрашивается, теперь тоже вроде как нет, хотя раньше оно было. См., напр., русск. былину «Илья и Соловей»: «Есть у меня кладена заповедь великая». – См.: Песни, собранныя П. Н. Рыбниковым / Под ред. А. Е. Грузинскаго. В 3 томах. Т. II. М.: Сотрудник школ, 1910.
…сидит в любимом sella curulis… – Sella curulis, курульное кресло – складное кресло с Х-образными ножками. Изобретено этрусками, но стало известным благодаря римлянам. Тулл Гостилий, третий римский правитель, победив этрусков, ввёл в Риме курульное кресло. Оно предназначалось для консулов, преторов и остальных должностных лиц (курулов) во время выполнения ими служебных обязанностей: за должностным лицом его обычно носил специальный раб, чтобы разложить его в любой момент, когда хозяину будет благоугодно заняться делами. В дальнейшем курульные кресла – как правило, со вставной спинкой – стали распространённым символом власти и почёта в Германии и Италии XIV–XVI веков от Р. Х.
В Румынской империи курульное кресло стало символом власти со времён диктатуры мегаефрейтора Юнеско и окончательно утвердилось в этом качестве в период правления гиперпрапорщика Василе-Харлампие Срибестрэску. Подробнее о символике курульного кресла в контексте румынской системы представлений о власти см. Malësori L. Themelet Filozofi ke të menduari Rumanisë. S.P.Q.R. XXVI.
…чтобы прикрутить ко дну полочки крышки… – Упомянутая полочка была устроена оригинальненько и не без выебончика: к её днищу присоединены завинчивающиеся крышки банок, которые, будучи вкрученными, так вот и висят снизу. Бурбулисы думают, что это они придумали такую остроумную конструкцию, хотя нечто подобное было описано ещё в журнале «Наука и жизнь» за 1979, кажется, год, если только автор ничего не путает.
…де Кок (о, какая же у него мерзкая рожа!)… – Поль де Кок (Шарль Поль де Кок, фр. Charles Paul de Kock, 1793–1872) – французский литератор, всю жизнь писавший о том, о чём вообще обыкновенно пишут французы. Через край не хватал и никаких особенных непристойностей – помимо обычных французских – себе не позволял, да и рожа у него не такая уж скверная. Зато он был французский дворянин, жил существенно лучше автора «Буратины», повлиял на творчество Льва Толстого и даже упомянут в одном из прелестнейших стишков Игоря Северянина. Так что мучимый рессентиментом автор позволил себе чуть-чуть оклеветатеньки
