– Нет. Дом не зря соорудил такую упаковку.
У меня покалывало руки. Нити на пальцах ярко светились, что я сочла подтверждением своих догадок.
Внутри оказалась общая тетрадь с черной обложкой и белым прямоугольником для имени владельца. К прямоугольнику была приклеена малиново-красная бумажная маргаритка. Там, где указывался тип бумаги, к словам «В ЛИНЕЙКУ» было добавлено: «ВЕДЬМИНУ»[19].
– «Книга Теней Ребекки Бишоп», – вслух прочла я слова, написанные густыми черными чернилами на маргаритке. – Это же исчезнувшая мамина книга заклинаний! Сюда она записывала заклинания высшей магии.
Я приоткрыла обложку. После всех неожиданностей, преподнесенных нам «Ашмолом-782», я внутренне приготовилась увидеть что угодно: от таинственных рисунков до зашифрованных надписей. Но увидела лишь круглый мамин почерк, вернее, то, каким он был в ее подростковые годы.
«Как вызывать дух недавно умершего и задавать ему вопросы». Мамин гримуар начинался с этого заклинания.
– Мама явно верила, что начало должно быть стремительным, – сказала я, демонстрируя Мэтью ее опыты.
Ниже текста заклинания шли пометки. Мама и Эмили записывали даты своих магических опытов, а также результаты. Первые три попытки оказались провальными. Четвертая принесла успех.
В то время им обеим было по тринадцать лет.
– Боже милостивый! Совсем зеленые девчонки, – произнес Мэтью. – О чем они могли спрашивать мертвых?
– Сейчас скажу о чем. – Я вгляделась в торопливый девчоночий почерк. – Им хотелось знать, нравится ли Бобби Вудраффу Мэри Бассет.
– А почему они не могли просто подойти к этому Бобби и спросить? – удивился Мэтью.
Я перелистала страницы. Связывающие заклинания, изгоняющие, защитные. Особые заклинания для вызова природных стихий. Все они были здесь вместе с любовной магией и прочими заклинаниями, диктующими чужую волю. Мои пальцы замерли. Мэтью принюхался.
К одной из последних страниц крепилась тонкая, почти прозрачная пленка. Над ней тем же круглым почерком, но более взрослой рукой было написано:
Дорогая Диана!
С днем рождения!
Я сохранила это для тебя. Так нам впервые намекнули, что ты станешь великой ведьмой.
Быть может, когда-нибудь тебе это пригодится.
С горячей любовью, мама.
– Это же часть водной оболочки плода. «Чепчик», в котором я родилась. – Я посмотрела на Мэтью. – Правда символично, что он вернулся ко мне сегодня, когда наши малыши зашевелились?
– Нет. Мне видится другая причина. Дом вернул тебе «чепчик», поскольку ты перестала бегать от того, о чем твои отец и мать знали с самого начала.
– Это от чего же? – хмуро спросила я.
– От признания своей истинной природы. От крайне редкого и исключительно могущественного сочетания магических способностей, которыми обладали твои родители.
Десятый узел жег мне запястье. Я повернула руку и увидела, что он извивается.
– Так вот почему я смогла завязать десятый узел, – растерянно произнесла я, впервые поняв, откуда исходила сила. – Я могу создавать, потому что мой отец был прядильщиком, и я же могу разрушать, следуя маминым талантам по части черной магии.
– Союз противоположностей, – сказал Мэтью. – Встреча твоих родителей тоже была алхимической свадьбой, потому у них и родился удивительный ребенок.
Я осторожно закрыла мамин гримуар. Мне понадобятся месяцы, возможно, даже годы, чтобы извлечь уроки из маминых ошибок и соткать заклинания, которые достигнут тех же целей. Прижав к груди полученное сокровище, я опустила другую руку на живот и запрокинула голову, слушая медленное биение сердца Мэтью.
– «Не отвергай меня, поскольку я темен и в тени», – прошептала я, вспомнив отрывок из алхимического трактата, который запоем читала в библиотеке Мэтью. – Эта строчка из «Aurora Consurgens» всегда ассоциировалась у меня с тобой, но теперь она пробуждает мысли о родителях, о моей собственной магии и о том, как отчаянно я ей сопротивлялась.
Палец Мэтью гладил мне запястье, заставляя десятый узел вспыхивать ярким переливчатым светом.
– А мне пришел на память другой отрывок из «Aurora Consurgens», – тихо сказал он. – «Подобно тому как я есть конец, моя возлюбленная есть начало. Я объемлю собой все творение, и во мне сокрыто всезнание».
– И что для тебя означают эти слова? – Я повернулась, чтобы видеть его лицо.
Мэтью улыбнулся, обнял меня за талию и тоже положил руку на мой живот. Малыши зашевелились, словно узнав отцовское прикосновение.
– Я невероятный счастливчик. Вот что они означают, – ответил Мэтью.
Глава 12
Я проснулась от прохладных рук Мэтью, скользнувших мне под пижаму. Его губы приятно холодили мою влажную от пота шею.
– С днем рождения, – прошептал он.
– Доброе утро, мой персональный кондиционер, – ответила я, прижимаясь к нему. Когда на дворе почти тропическая жара, муж-вампир оказывается весьма ценным приобретением. Какой приятный подарок! Ты очень заботлив.
– Будут и другие подарки, – сказал Мэтью, награждая меня неспешным, чувственным поцелуем.
– А где Фернандо и Сара?
Меня почти не заботило, что кто-то может услышать наши любовные игры, однако полного безразличия я еще не достигла.
– Они в садовом гамаке. Наслаждаются газетой.
– Тогда нам нужно поторопиться.
Местные газеты не утруждали себя обилием новостей, зато были перегружены рекламой. Чтобы их прочитать, хватало десяти минут. В крайнем случае пятнадцати, если вас интересовали школьные базары или хотелось узнать, в магазинах какой из трех компаний выгоднее всего покупать отбеливатель.
– Утром я прогулялся за «Нью-Йорк таймс», – сообщил Мэтью.
– Всегда готов, верно? – Я коснулась его; Мэтью выругался по-французски. – Ты похож на Верену. Настоящий бойскаут.
– Не всегда, – возразил Мэтью, закрывая глаза. – И уж точно не сейчас.
– А еще ты жутко самоуверенный. – Я наградила его дразнящим поцелуем. – Надо же, не поленился сгонять за «Нью-Йорк таймс». Пока ты ездил, я могла устать от жары, поддаться раздражению или гормональному всплеску. Что тогда? Достаточно было купить одну из газет, выходящих в Олбани. Им бы надолго хватило.
– Я рассчитывал, что мои подарки быстро поднимут тебе настроение.
– Ой, не знаю. – Я снова пошевелила рукой и услышала вторую порцию французской ругани. – Почему бы мне сначала не развернуть этот подарок? Потом покажешь остальные.
К одиннадцати часам моего праздничного утра ртуть в термометре перевалила за девяносто градусов[20]. Августовская жара не думала отступать.
Беспокоясь о Сарином огороде, я соединила четыре шланга, скрепив их клейкой лентой и соответствующим заклинанием. Живительная влага стала досягаемой для всех грядок и цветочных клумб. В наушниках звучал «Флитвуд Мак». Дом непривычно затих и затаился, словно ожидая каких-то событий. Я настолько привыкла слышать музыку любимой группы моих родителей, что поспешила заполнить эту тишину.
Я тащила свой шланг через лужайку, когда мое внимание привлек большой металлический флюгер на крыше хмельного сарая. Вчера его здесь не было. С каких это пор дом распространил свои игры и на хозяйственные постройки? Пока я пыталась найти ответ, на коньке крыши прямо из воздуха появились еще два флюгера. Ненадолго замерев, как только что проклюнувшиеся ростки, они принялись бешено вращаться. Когда эта круговерть закончилась, стрелки всех трех указывали на север. Будем надеяться, что дождь не заставит себя ждать, а пока удовольствуемся шлангом.
В самый разгар моего обильного полива меня вдруг крепко обняли сзади.
– Слава богу!
