Я не понимала ни слова, но улавливала их ритм и интонацию. Мириам Шепард молилась.
Мэтью настежь распахнул дверь нашей комнаты. За его спиной я увидела Фернандо.
– Мэтью пришел.
Я передала мужу телефон, предварительно нажав кнопку громкой связи. Подобные разговоры Мэтью не вел втайне от других.
– Мириам, что случилось? – спросил Мэтью.
– Я нашла письмо в почтовом ящике. Внутри был отпечатанный на принтере адрес сайта.
Последовало ругательство, сдавленное всхлипывание и продолжение молитвы.
– Перешли мне адрес, – спокойным тоном попросил Мэтью.
– Мэтью, это он. Бенжамен, – прошептала Мириам. – На конверте не было марки. Должно быть, он все еще в Оксфорде.
Я выскочила из кровати, дрожа от предрассветной прохлады.
– Перешли мне адрес, – повторил Мэтью.
В коридоре зажегся свет.
– Что тут у вас? – спросил Крис, вставая рядом с Фернандо и протирая заспанные глаза.
– Звонит Мириам Шепард, оксфордская коллега Мэтью. Вероятно, что-то произошло у них в лаборатории.
– А-а, – зевнул Крис, покачал головой, стряхивая приставшую паутину, и нахмурился. – Уж не та ли Мириам Шепард, что написала классическую статью о межродовом скрещивании животных в зоопарках и потере гетерозиготности, к которой оно приводит?
Я столько лет вращалась среди ученых, но это редко помогало мне понять, о чем они говорят.
– Та самая, – шепнул Мэтью.
– Я думал, она умерла, – простодушно сказал Крис.
– Еще чего! – пронзительно взвизгнула Мириам. – А с кем я разговариваю?
– Крис… Кристофер Робертс. Йельский университет, – запинаясь, ответил Крис.
Так обычно говорили старшекурсники, впервые выступающие на научной конференции.
– Понятно. Мне понравилась ваша последняя статья в «Science». Впечатляющая экспериментальная модель, хотя выводы абсолютно неверны.
Критика в адрес коллеги вернула Мириам самообладание. Мэтью тоже заметил благотворную перемену.
– Поговорите с ней еще, – попросил он Криса, затем шепотом отдал распоряжение Фернандо.
– Мириам, что ли? – спросила Сара, засовывая руки в рукава халата. – Неужели у вампиров нет часов? Три часа ночи!
– И чем же вам не угодили выводы в моей статье? – поинтересовался Крис, заметно помрачнев.
Вернувшийся Фернандо подал Мэтью ноутбук. Тот уже был включен, и светящийся экран делал комнату чуть светлее. Сара щелкнула выключателем, полностью изгнав темноту. И все равно я ощущала тени, придавившие дом.
Мэтью уселся на краешке кровати, поставив ноутбук на колени. Фернандо бросил ему другой мобильник, который Мэтью подсоединил к ноутбуку.
– Ну что, видел послание Бенжамена? – Мириам говорила спокойнее, чем несколько минут назад, однако в голосе по-прежнему звучал страх.
– Я сейчас набираю адрес этого сайта, – ответил Мэтью.
– Не пользуйся Сариным Интернетом! – Чувствовалось, Мириам не только напугана, но и сильно возбуждена. – Он следит за посещениями сайта и сможет вычислить вас по IP-адресу.
– Мириам, не волнуйся. – Мэтью успокаивал ее, как маленькую. – Я выхожу в Интернет через мобильник Фернандо. Компьютерщики Болдуина позаботились, чтобы никто не засек мое местонахождение.
Только теперь я оценила меры предосторожности, принятые Болдуином. Когда мы уезжали из Сет-Тура, он снабдил нас новыми мобильниками, поменяв не только номера, но и сотовых операторов. Он же распорядился ликвидировать прежнее интернет-подключение Сары.
На экране появилось изображение пустого помещения. Стены и пол были покрыты белыми кафельными плитками. В углу виднелась старая раковина, трубы от которой тянулись прямо по кафелю. Кроме раковины и смотрового стола, никакой другой мебели в помещении не было. В полу я заметила сливную решетку. В нижнем левом углу экрана светилась дата и время, отмеряемое до мельтешащих секунд.
– Что это за лохмотья? – спросил Крис, указывая на пол.
Тряпки слегка шевельнулись.
– Там женщина, – ответила Мириам. – Я увидела ее десять минут назад, когда вошла на сайт.
На полу действительно лежала женщина. Я разглядела исхудавшие руки и ноги, линию груди, живот. Грязный скомканный кусок ткани был слишком узким и коротким, не позволяя в него завернуться. Чувствовалось, что в помещении холодно. Женщина дрожала и всхлипывала.
– Ты видела Бенжамена? – спросил Мэтью, не отрываясь от экрана.
– Он появился и что-то ей сказал. Затем посмотрел в камеру и улыбнулся.
– А вслух он что-нибудь говорил?
– Да. «Привет, Мириам».
Крис перегнулся через плечо Мэтью и потрогал трекпад. Изображение стало крупнее.
– На полу кровь. Эта женщина прикована цепью к стене… Кто такой Бенжамен? – спросил он, поворачиваясь ко мне.
– Мой сын, – ответил Мэтью, едва взглянув на Криса.
Скрестив руки на груди, Крис приклеился глазами к экрану. Он смотрел не мигая.
Из внутренних динамиков ноутбука послышались негромкие звуки музыки. Женщина вжалась в стену.
– Нет, – простонала она. – Не надо снова. Пожалуйста. Нет. – Широко распахнутыми глазами она смотрела прямо в камеру. – Помогите!
У меня на пальцах вспыхнули разноцветные полосы. Узлы на запястьях стали горячими. Я ощутила слабое, но безошибочное покалывание.
– Она ведьма. Эта женщина – ведьма. – Я дотронулась до экрана, и вслед за кончиком пальца потянулась тонкая зеленая ниточка, но через мгновение оборвалась.
– Она нас слышит? – спросила я Мэтью.
– Сомневаюсь, – мрачно ответил он. – Это не интерактив. Бенжамену хочется, чтобы я слушал его монолог.
– Никаких разговоров с нашими гостями.
Сын Мэтью все еще не появлялся в камере, но я узнала этот холодный голос. Женщина мгновенно затихла, обхватив себя за плечи.
Наконец Бенжамен подошел к камере. Его лицо заняло почти все пространство экрана. Он стоял так, чтобы не загораживать свою жертву. Спектакль, который он устраивал для нас, был тщательно продуман.
– К нам присоединился еще один посетитель. Наверняка это Мэтью, предусмотрительно скрывший свое местонахождение. Вижу, что и дорогая Мириам по-прежнему с нами.
Бенжамен снова улыбнулся. Я вполне понимала ужас, охвативший Мириам. Зрелище было жутким: искривленные губы и мертвые глаза, которые я помнила еще по Праге. Даже через четыре с лишним века я легко узнала в Бенжамене того, кого рабби Лев называл герром Фуксом.
– Как тебе нравится моя лаборатория? – Бенжамен обвел рукой помещение. – Она не так прекрасно оборудована, как у тебя, Мэтью, но мне многого и не требуется. Опыт и в самом деле лучший учитель. Все, что мне надо, – это податливый предмет исследований. А теплокровные – куда более подходящий материал, чем животные. – (Мэтью тихо выругался.) – Я надеялся, что при следующем нашем разговоре мы обсудим мой недавний успешный эксперимент. Но события пошли несколько вразрез с моими планами. Я прав? – угрожающим тоном спросил он, поворачиваясь к женщине.
Музыка зазвучала громче. Женщина на полу застонала и попыталась заткнуть уши.
– Раньше она любила Баха, – фальшиво-печальным голосом сообщил Бенжамен. – Особенно «Страсти по Матфею». И тогда я стал включать эту музыку всякий раз, когда, так сказать, пользовал ведьму. Теперь бедняжка впадает в безмерную депрессию при первых же аккордах шедевра Баха. – Он пропел несколько тактов.
– Мне кажется, он… Неужели мне не показалось? – спросила побледневшая Сара.
– Не показалось. Бенжамен постоянно насилует эту женщину, – едва сдерживая ярость, ответил Фернандо.
Я впервые увидела, что́ скрывается за фасадом добродушия и беззаботности этого вампира.
– Но зачем ему это надо? – удивился Крис.
Прежде чем кто-то из присутствующих успел ему ответить, Бенжамен возобновил свой монолог:
– Едва у ведьмы появляются признаки беременности, музыка умолкает. Это ей награда за работу и за то, что порадовала
