Апрельский ветер щедро плеснул ему в лицо свежести и прохлады и немного привел в чувство. Через несколько дней – майские праздники. Люди рванут за город жарить шашлыки или сажать на дачах картошку. У Дэна не было ни загородного участка, ни компании, с которой можно было бы отправиться на шашлыки. Да и не любил он с тех самых событий компании. А так как не пил ничего крепче пива, то и собеседник из него в шашлычных компаниях был бы так себе. Однажды Лиза удивилась, что у него, при всей этой видимой общительности, активности и популярности практически нет друзей – только Дина и Ивасин. Тогда Дэн отговорился тем, что просто по натуре интроверт, любит одиночество. Стал бы он таким, если бы не та история? Может, он и книги бы не начал писать.
Дэн поравнялся со своей припаркованной неподалеку от дома машиной, вытащил из-под «дворника» рекламную листовку и, не глядя, сунул ее в карман. Иногда его карманы оказывались наполненными такими вот скомканными рекламками, которые он забывал выбросить по дороге в урну. Может, ему просто нужно больше ходить пешком? Ведь даже в спортзал он ездит на машине. Дэн пообещал себе, что, начиная прямо с сегодняшнего дня, станет больше гулять – обдумывать сюжетные ходы во время пеших прогулок, а не во время кружения на машине по столичным дорогам. Ведь когда-то давно он именно так и делал. И пользовался не диктофоном, а тетрадью. Дэн грустно улыбнулся посветлевшему, вопреки его настроению, небу и в этот момент почувствовал, как в кармане завибрировал телефон. Звонили ему с незнакомого номера, и Дэн решил не отвечать. Неизвестно, кто и с какой целью выяснил его номер. Он отключил звонок. Но следом с этого же номера прилетело сообщение. «Дэн, это Вадим Дохновский. Дядя Лизы. Возьмите, пожалуйста, трубку».
Приехали. Дэн остановился и криво усмехнулся, глядя на экран. Вот и семья Лизы узнала о «грязной-грязной» истории. Амалия стреляет не пулями, а бьет на поражение из тяжелой артиллерии. Браво! Следующим, видимо, стоит ожидать звонка от самого Алексея Чернова. Но потом Дэна окатило тревогой: а вдруг что-то случилось с Лизой? Ведь отчего-то же ему звонит не ее отец, а дядя, который находится в Москве? Не дожидаясь, когда Дохновский перезвонит, Дэн сам нажал на вызов.
– Это Весенин, – представился он, едва ему ответили.
– Хорошо, что вы перезвонили, Дэн. Могу я с вами встретиться? Это очень важно.
– По поводу Лизы? С ней все в порядке?
– Да, с ней все в порядке, – сказал Вадим, однако пауза, которая предшествовала его ответу, только еще больше насторожила.
– Хорошо. Давайте встретимся, – вздохнул Дэн. – Где и когда?
– В банке. Сейчас.
Дэн вернулся к машине, посидел в салоне, собираясь с мыслями, а потом завел двигатель.
То, что его даже не заставили ожидать в приемной и проводила его в кабинет не секретарь, а Дохновский лично вышел к нему, говорило о серьезности намечаемого разговора. Сам Вадим оказался не таким, каким его себе представлял Дэн. Он думал, что совладельцу известного банка уже хорошо за пятьдесят, а Дохновский, казалось, был ненамного старше самого Дэна. Спортивный, подтянутый, одетый в отлично сидевший на его фигуре костюм и белоснежную рубашку. Дэну даже стало неловко за собственную одежду – вытертые джинсы и обычную футболку. Хорошо хоть душ после уборки принял. Он неловко пригладил волосы, которые наверняка растрепались на ветру, и присел в предложенное кресло. Кабинет был хорошо, но при этом типично обставлен. Поэтому внимание Дэна больше привлекла семейная фотография на столе банкира: двое русоволосых мальчишек целовали в обе щеки симпатичную блондинку, молодая женщина жмурилась и счастливо улыбалась в объектив.
– Кофе или чай? – гостеприимно спросил Вадим. Дэн оторвал взгляд от снимка и качнул головой: он приехал сюда не ради кофе. Дохновский закрыл дверь и опустился в кресло напротив Дэна, внимательно посмотрел на гостя, а затем неожиданно улыбнулся.
– В этом кабинете велись всякие разговоры. Но такого толка – впервые. Да и у меня как-то нет опыта в подобных беседах.
Вадим развел руками, и Дэн неожиданно почувствовал к нему симпатию.
– Вы хотите поговорить о Лизе? Вернее, обо мне и ней?
– Да. Мне позвонила сестра. Инга – не родная мать Лизе, но воспитывает ее с десяти лет. Они очень близки и откровенны. И Лиза, конечно, рассказала Инге о вас. Не подумайте, что моя сестра – мегера и против отношений падчерицы. Но тут такая ситуация…
– Эти публикации, – кивнул Дэн. – Удивительно, что до сих пор мне не позвонил Чернов.
– Алексей пока не знает ни о публикациях, ни о ваших с Лизой отношениях.
– Иначе меня бы уже стерли в пыль, – усмехнулся Дэн. – Говорят, в гневе Чернов страшен.
– Слухи сильно преувеличены, – засмеялся Вадим. – Обо мне тоже всякое говорят. Но пусть говорят!
Дохновский замолчал, потарабанил по столу пальцами, а потом легонько хлопнул ладонью по столешнице.
– Инга позвонила мне сегодня с утра чуть ли не в истерике и, так как она далеко, попросила меня поговорить с вами. Еще, видимо, решила, что мужчины лучше найдут общий язык.
– Она потребовала, чтобы я не приближался к Лизе.
– Почти так, – не стал юлить Дохновский и посмотрел Дэну прямо в глаза. Взгляд у него был прямой и открытый.
– Что ж… Откровенность за откровенность, – Дэн оценил его честность и так же прямо посмотрел банкиру в глаза. – Я люблю Лизу. И это не каприз. Ради нее я расстался с женщиной.
– Амалией Стрельцовой, – неожиданно добавил Вадим.
– Вижу, вам уже и это известно.
– Инга была на закрытой вечеринке для бизнесменов. Что ж тут удивительного?
– Да, действительно… Эти публикации – дело рук Амалии. Не лично ее, конечно. Но все исходит от нее. И все было не так, как представлено в Интернете.
Вадим качнул головой и усмехнулся:
– На что только не способна обиженная женщина! Я знаком с Амалией. Она всегда вызывала у меня симпатию. Во-первых, как профессионал. У нас было несколько совместных дел. И лучшего делового партнера, чем Амалия Стрельцова, найти сложно. Во-вторых, она моя землячка. Наши истории чем-то похожи. Зная Амалию, скажу: если она действительно за что-то взялась, то доведет дело до конца. Так что вам могу только посочувствовать, Дэн.
– Самое страшное она уже сделала, – вырвалось с горечью у него. Перед глазами снова встала сцена, как Лиза кричит, а затем убегает.
– Иногда за ошибки молодости приходится дорого платить… – философски заметил Вадим. И его некоторая снисходительность в голосе неожиданно рассердила Дэна.
– Моя ошибка была лишь в том, что я оказался на вечеринке, на которой изнасиловали девушку. И не смог вмешаться. Но я ее и пальцем не тронул!
– Вот как? – вскинул брови Вадим. Поверит он или нет, Дэну было почти все равно. Уже в какой раз за последние дни ему приходилось рассказывать эту историю, вытаскивать на свет подробности, о которых так хотелось забыть. Дохновский слушал, не перебивая, но от его прямого взгляда Дэну делалось не по себе. О чем он думает, этот банкир? Что его любимая племянница в руках вруна и монстра? Или все же верит ему? По непроницаемому лицу Дохновского сложно было прочитать его мысли. А ведь был момент, когда Дэну показалось, что они, двое мужчин, смогут понять друг друга.
– Нет ничего хуже историй с групповым изнасилованием, – с неожиданной злостью процедил Вадим, сжал пальцы в кулаки и тем самым выдал, что в его прошлом тоже была оставившая свой след история.
– Вы мне не верите.
– Отчего же? Верю, – возразил Дохновский. – И ценю вашу откровенность, Дэн.
– Я люблю Лизу, – повторил он, считая, что в его рассказе это самое важное.
– Что ж, если вы действительно Лизу любите, то тогда
