– Ты берешь пистолет?
– Еще с вечера положил в сумку. Как только прибудем в Техас, сразу повешу кобуру на пояс. Алек тоже берет оружие. И ты достань пистолет из сейфа. Держи при себе.
– Ты действительно думаешь…
– Я не знаю, что и думать. В этом я солидарен с Холли. Просто держи пистолет при себе. Только не пристрели почтальона.
– Послушай, Ральф. Может, мне стоит поехать с тобой?
– Лучше не надо.
Сегодня им не следовало находиться вдвоем в одном месте. Но Ральф не стал говорить этого Дженни, чтобы не напугать ее еще больше. Нужно было подумать о сыне, который сейчас отдыхает в лагере, играет в бейсбол, или стреляет из лука по мишеням на стогах сена, или плетет пояса с бусинами. О Дереке, который был ненамного старше Фрэнка Питерсона. Дереке, который был уверен – как почти каждый ребенок, – что его родители бессмертны.
– Да, наверное, – сказала она. – Если Дерек вдруг позвонит, кто-то должен быть дома.
Ральф кивнул и поцеловал ее в щеку.
– Я тоже об этом подумал.
– Будь осторожен. – Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, и Ральфа внезапно пронзило воспоминание об этих глазах, глядевших на него с той же нежностью и любовью, с той же надеждой и легкой тревогой в день свадьбы. В тот самый день, когда они с Дженни, стоя у алтаря, поклялись заботиться друг о друге.
– Конечно. Я всегда осторожен.
Он разжал объятия и отстранился, но Дженни вцепилась в него мертвой хваткой и опять притянула к себе.
– Да, но этот случай особый. Теперь мы знаем, что он особый. Если ты сможешь его уничтожить, уничтожь не раздумывая. Но если не сможешь… если поймешь, что тебе с ним не справиться… тогда отступись. Бросай эту затею и возвращайся домой. Возвращайся ко мне. Ты меня понял?
– Я тебя услышал.
– Не говори, что услышал меня, скажи, что так и сделаешь.
– Я так и сделаю. – Ральф снова подумал о дне, когда они дали клятвы у алтаря.
– Надеюсь, ты сказал правду. – Все тот же пронзительный, пристальный взгляд, полный любви и тревоги. Взгляд, говоривший: Я связала с тобой свою жизнь и судьбу, пожалуйста, сделай так, чтобы я об этом не пожалела. – Мне нужно сказать тебе важную вещь. Очень важную. Ты меня слушаешь?
– Да.
– Ты хороший человек, Ральф. Хороший человек, совершивший ошибку. Не ты первый и не ты последний. От ошибок не застрахован никто. Придется теперь с этим жить, и я тебе помогу. Если сможешь хоть что-то исправить, исправь. Но пожалуйста, не сделай хуже. Пожалуйста.
Холли уже спускалась по лестнице, топая нарочито громко, чтобы Ральф с Дженни ее услышали. Ральф помедлил еще секунду, глядя Дженни прямо в глаза – такие же невероятно красивые, как и много лет назад, – поцеловал ее и отступил. Она на мгновение стиснула его руку, потом отпустила.
6Ральф с Холли поехали в аэропорт на машине Ральфа. Холли сидела, держа на коленях сумку с ноутбуком. Спина прямая, колени плотно сжаты.
– У вашей жены есть огнестрельное оружие?
– Да. И она прошла курс по стрельбе в тире нашего полицейского управления. У жен и дочерей сотрудников есть такая возможность. А у вас есть оружие, Холли?
– Конечно, нет. На чартерных рейсах запрещено провозить оружие.
– Мы вам что-нибудь найдем. Мы все-таки едем в Техас, а не в Нью-Йорк.
Она покачала головой:
– В последний раз я стреляла из пистолета, когда Билл был еще жив. В ходе нашего последнего совместного дела. И не попала.
Потом они замолчали и возобновили беседу уже после того, как Ральф выехал на шоссе и вклинился в плотный поток машин, направлявшихся в сторону аэропорта и Кэп-Сити. Осуществив этот небезопасный маневр, Ральф сказал:
– Образцы вещества, обнаруженного в амбаре, были отправлены в лабораторию полиции штата. Как вы думаете, что выявят криминалисты, когда наконец удосужатся провести экспертизу? Есть какие-то мысли?
– Судя по тому, что обнаружилось на ковре и на стуле, я бы сказала, что неопознанное вещество будет состоять в основном из воды, но с высоким pH. Вероятно, там будут следы слизи вроде секреций бульбоуретральных желез, называемых также куперовыми железами, в честь английского анатома Уильяма Купера, который…
– То есть, по-вашему, это все-таки сперма?
– Больше похоже на предэякулят, – сказала Холли и слегка покраснела.
– Вы хорошо знаете свое дело.
– Я окончила курсы судебной медицины, уже после того, как Билла не стало. Собственно, я окончила несколько курсов. Учебные курсы… они хорошо убивают время.
– На бедрах у Фрэнка Питерсона была сперма. Достаточно много, но не в аномальных количествах. ДНК совпала с ДНК Терри Мейтленда.
– Вещество, обнаруженное в амбаре, и вещество у вас дома – это не сперма и не предэякулят, несмотря на их сходство. Когда проведут экспертизу, я уверена, что в веществе из Каннинга найдут неизвестные компоненты и отбросят их как загрязнения, несущественные для дела. Криминалисты пожмут плечами и тихо порадуются, что им не нужно предъявлять образцы на суде. Никому даже в голову не придет, что к ним в руки попала неизвестная науке материя: вещество, которое он выделяет – которым он истекает – в ходе преображения. А что касается спермы на теле Питерсона… Уверена, что чужак пролил сперму и после убийства сестер Ховард. Либо на их одежду, либо на их тела. Еще одна улика. Еще одна визитная карточка, как клок волос в ванной у мистера Мейтленда и многочисленные отпечатки пальцев.
– И не забудем о показаниях свидетелей.
– Да, – согласилась она. – Чужак любит свидетелей. Почему бы и нет, если он носит чужие лица, как маски?
Они уже подъезжали к аэропорту, и Ральф высматривал указатели к терминалу частной авиакомпании, чьими услугами пользовался Ховард Голд.
– То есть вы полагаете, это преступления не на сексуальной почве? Просто их так обставили?
– Я бы не стала этого утверждать, но… – Она повернулась к нему. – Сперма на бедрах у мальчика, но… э… внутри ее не было?
– Нет. Проникновение – изнасилование – было совершено веткой дерева.
– Ох. – Холли поморщилась. – Я почти уверена, что при вскрытии тех двух девочек никакой спермы внутри тоже не обнаружили. Я думаю, в этих убийствах, вероятно, был элемент сексуального насилия, но, возможно, чужак не способен на полноценный половой контакт.
– То же самое верно и для многих нормальных серийных убийц, – сказал Ральф и сам рассмеялся этому сочетанию несочетаемого. Но он не стал поправляться, потому что единственным, что пришло ему в голову на замену, было человеческих серийных убийц.
– Если он питается человеческим горем, то наверняка поедает и боль своих жертв, когда те умирают. – Румянец сошел со щек Холли, ее лицо стало бледным как полотно. – Может быть, для него это особый деликатес. Как глоток старого шотландского виски. И да, скорее всего это его возбуждает. Мне не нравится размышлять о таких вещах, но я считаю,
