Чужак

и Алек, хотя они почти все пропустили. Ральф подумал, что смех действительно объединяет людей. Как хорошо, что Клод взял с собой маму. Она у него просто бомба.

– Да уж, мир тесен, – повторила Люба Болтон и наклонилась вперед, сдвинув тарелку своим внушительным бюстом. Она по-прежнему смотрела на Юна, сверкая птичьими глазами. – Ты же знаешь историю, которую она нам поведала? – Она указала взглядом на Холли, которая задумчиво ковырялась вилкой в салате.

– Да, мэм.

– Ты в нее веришь?

– Я не знаю. Я… – Юн понизил голос: – Скорее да.

Люба кивнула и тоже понизила голос:

– Ты когда-нибудь видел парад в Нуэво? Processo dos Passos[21]? Может быть, еще в детстве?

– Sí, señora[22].

Она еще больше понизила голос:

– Ты помнишь его? Farnicoco[23]? Ты его видел?

– Sí, – сказал Юн, и Ральф отметил, что хотя Люба Болтон была совершенно белой, Юн Сабло без малейших раздумий перешел на испанский.

Она спросила совсем тихим шепотом:

– Тебе потом снились кошмары?

Юн на секунду замялся и кивнул:

– Sí. Muchas pesadillas[24].

Люба откинулась на спинку стула, удовлетворенная, но очень серьезная. Посмотрела на Клода.

– Слушай этих людей, сынок, – сказала она. – Кажется, у тебя назревают большие проблемы. – Она подмигнула Юну, но не шутливо. Ее лицо было мрачным. – Muchos.

4

Когда они снова выехали на шоссе, Ральф спросил Юна о processo dos Passos.

– Костюмированный парад на Страстной неделе, – ответил Юн. – Церковь не одобряет, но и не препятствует.

– А кто такой Farnicoco? Тот самый Эль Куко Холли?

– Хуже, – мрачно сказал Юн. – Хуже Человека с мешком. Farnicoco – Человек в капюшоне. Сам сеньор Смерть.

5

До дома Болтонов в Мэрисвилле они добрались около трех часов дня, когда жара стала невыносимой. Расселись в крошечной гостиной, где старенький кондиционер – шумный, сотрясавший стекла агрегат, которому, с точки зрения Ральфа, уже давно пора было в утиль, – честно старался хоть как-то охладить воздух, нагретый столькими разгоряченными телами. Клод принес с кухни набитый льдом пенопластовый холодильник, откуда достал банки с колой.

– Если кому-то хотелось пива, то придется потерпеть, – сказал он. – Я не держу дома спиртное.

– И правильно, – ответил Хоуи. – Не думаю, что мы будем пить спиртное, пока не разберемся с этим загадочным делом. В меру наших возможностей. Расскажите, что было сегодня ночью.

Болтон посмотрел на маму. Та скрестила руки и кивнула.

– Ну, – сказал он, – теперь-то понятно, что ничего особенного. Я пошел спать, как всегда, после вечерних новостей, и все было нормально…

– Ничего подобного, – перебила Люба. – Ты с приезда сам не свой. Беспокойный… – Она обвела взглядом гостей. – Плохо ест… разговаривает во сне…

– Мам, кто будет рассказывать, ты или я?

Она махнула на него рукой и отпила колы из банки.

– Вообще мама права, – сказал Болтон, – но лучше, чтобы на работе об этом не знали. Сотрудникам службы охраны в «Джентльмены, для вас» вроде как не полагается бояться. А я не то чтобы боялся, но тревожился. Сам не знаю с чего. И прошлой ночью меня особенно проняло. Мне приснился кошмар, и я проснулся около двух. Встал и пошел запирать двери. Мы их обычно не запираем, тем более если я здесь, хотя я всегда говорю маме, чтобы она закрывалась на все замки, когда она тут одна и когда помощница из соцслужбы Плейнвилла уезжает в шесть вечера.

– Что вам снилось? – спросила Холли. – Вы помните?

– Что кто-то прячется у меня под кроватью. Это все, что я помню.

Холли кивнула, чтобы он продолжал.

– Прежде чем запереть дверь, я на минутку вышел на крыльцо и сразу заметил, как тихо на улице. Койоты не выли. Обычно они начинают концерт, как только восходит луна.

– Это если поблизости никого нет, – возразил Алек. – А если кто-то есть, они умолкают. И сверчки тоже.

– Кстати, да. В саду за домом полно сверчков, но я их тоже не слышал. Я запер дверь и вернулся в постель, но заснуть так и не смог. Я вспомнил, что не запер окна, и пошел их запирать. Щеколды скрипели, и мама проснулась. Спросила меня, что я делаю, и я сказал: все нормально, спи дальше. Снова лег и даже почти заснул – я не смотрел на часы, но, наверное, время близилось к трем, – но тут вспомнил, что забыл запереть окно в ванной. Мне почему-то казалось, что кто-то лезет к нам в дом через это окно. Я побежал проверять. Я знаю, это звучит по-идиотски, но…

Он посмотрел на гостей и не увидел ни улыбок, ни скептических взглядов.

– Да, раз вы проделали такой путь, то, наверное, не считаете, что это глупо. В общем, я налетел в темноте на мамин пуфик для ног, и тогда она проснулась уже окончательно. Спросила, что происходит, не пытался ли кто-то пробраться в дом, и я сказал, что нет, однако ей лучше не выходить из комнаты.

– Но я, разумеется, вышла, – самодовольно сообщила Люба. – Командовать мной дозволялось только мужу, а он давно нас покинул.

– В ванной никого не было, и никто не пытался залезть в окно, но у меня было чувство – и сильное, – что непрошеный гость где-то рядом, прячется в темноте и выжидает удобного случая.

– Но не у вас под кроватью? – уточнил Ральф.

– Нет, под кроватью я сразу проверил. Глупо, я понимаю… – Он на секунду умолк. – Уже светало, когда я заснул. А потом мама меня разбудила и сказала, что пора ехать в аэропорт, встречать вас.

– Дала ему подольше поспать, – сказала Люба. – Потому и не сделала сэндвичи нам в дорогу. Хлебница на холодильнике, а мне трудно туда дотянуться. Сразу задыхаюсь.

– Как вы себя чувствуете сейчас? – спросила Холли у Клода.

Он вздохнул и провел рукой по щеке. Все услышали звук скрежета щетины о ладонь.

– Как-то странно. Я перестал верить в чудовищ примерно тогда же, когда перестал верить в Санта-Клауса. Но мне как-то тревожно, и, кажется, у меня развивается паранойя. Точно такие же ощущения я испытывал, когда сидел на коксе. Он меня преследует? Вы действительно в это верите?

Он обвел испытующим взглядом лица гостей. Ему ответила Холли.

– Я верю, – сказала она.

6

Какое-то время они молчали, погрузившись в свои мысли. Люба заговорила первой.

– Вы назвали его Эль Куко, – сказала она, обращаясь к Холли.

– Да.

Люба кивнула и снова задумалась, стуча распухшими от артрита пальцами по баллону с кислородом.

– Когда я была маленькой, мексиканские дети называли его Кукуем, а белые – Кукой. У меня даже была книжка с картинками об этом страшилище.

– У меня тоже, – сказал Юн. – Наверняка точно такая же. Мне ее дала abuela. Такой великан с одним большим красным ухом?

– Sí, mi amigo[25]. – Люба достала сигареты и закурила. Выпустила дым, откашлялась и продолжила: – В той сказке было три сестры. Младшая готовила, убиралась и делала всю остальную работу по дому, а ленивые старшие сестры