— Так себе…
Отправленный в Констанц еще полгода назад Леонардо сумел снять хороший дом для конторы и жизни рядом с торговым домом — приземистым основательным зданием в порту. В отличие от Пизы, порт не был морским, и суда не заслоняли берега красивейшего озера. А торговый дом приземистым только казался из-за его размеров и отсутствия разных башенок, его нижний этаж был каменным и оштукатуренным, а два верхних — деревянными. Дом использовался большей частью как склад товаров, но имел хорошие комнаты для жизни. Правда, в этом доме никогда не бывало столько гостей разом, впрочем, как и в самом Констанце.
Наблюдая, как буквально на глазах небольшой город на берегу Рейна между двух озер — Боденским и Унтерзее — превращается в человеческий муравейник, Козимо порадовался предусмотрительности отца. Сейчас найти крышу над головой, не говоря уж о достойном помещении для конторы банка, было бы невозможно. Это подтвердил и Леонардо:
— Хорошо, что заранее приехали. Тут не иначе как Ноев ковчег, всякой твари по паре.
Его помощник Антонио хохотнул:
— Нет, шлюх больше чем пара.
— Когда это ты успел заметить? С Гвидо подружился?
Леонардо не зря провел в Констанце полгода, он не только нашел подходящее для жизни и работы помещение, но и познакомился со многими полезными людьми. Конечно, полезными были купцы и представители банкирских домов, которые тоже сообразили приехать пораньше. Собралось уже целое сообщество таких деловых людей.
Леонардо ввел Козимо в сообщество, там его приняли, поскольку имя Медичи уже что-то значило в Европе. И пытливый ум Козимо принялся изучать и раскладывать по полочкам увиденное. Размышлять было над чем.
Европа начала пятнадцатого века была настоящим лоскутным одеялом — герцогства, крошечные королевства, города-республики… бесконечный переход власти, большинство правителей между собой родственники, часто близкие и кровные, а родственники обычно дерутся за власть с куда большим ожесточением. Но через все эти водовороты и водоворотики власти, все столкновения и непрекращающиеся местные войны постепенно пробивалось единство торговое и банкирское.
В торговом доме Констанца, который в другое время был просто большим оптовым складом и подобием гостиницы для купцов, собирались те, от кого зависело, будут ли продаваться во Франкфурте флорентийские ткани, изготовленные из английской шерсти. В международной торговле того времени абсолютно доминировал текстиль. Объяснение простое: все другие товары возить неудобно и даже опасно. Продовольствие потребляли большей частью местное, разве что везли на север пшеницу, которая там не росла, оливковое масло, лимоны и вина. С востока везли сарацинское пшено — рис, а еще в изобилии пряности. С севера и далекой Руси меха. Но это не делало погоды. Торговали лошадьми и оружием, но поскольку воевали все со всеми, то эта торговля бойкой быть не могла, она опасна. В Европе зарождалась специализация: Милан торговал оружием, юг — оливковым маслом и лимонами, англичане привозили отменную шерсть, из которой флорентийцы делали ткани, Венеция и Генуя отправляли корабли за пряностями и шелком. Делать это становилось все трудней. К тому же путь на восток все крепче запирала ставшая сильной Оттоманская империя турок.
Через сто лет, когда Европу наводнит, страшно обесценив все, американское золото Испании, когда появятся новые растения и продукты из них, а на смену сотням рабочих рук придут машины, пусть даже самые простые, картина изменится. Но тогда главными торговцами были торговцы шерстью и тканями, они же обычно держали банки. Именно купцы объединяли Европу, несмотря на бесконечно меняющиеся границы крошечных государств и самодурство их правителей. Этих людей мало волновали богословские споры, им не нужна война, для них мир и спокойствие — залог процветания, а возможность встречи в Констанце — прежде всего возможность договориться между собой.
У Медичи существовало жесткое правило: не вести никаких дел с немцами. Джованни лично имел несчастье убедиться, что немецкие торговцы не всегда платят по счетам. Десять лет назад управляющий венецианского отделения банка Медичи Неро Торнаквинчи нарушил запрет Джованни и рискнул, предоставив немецким торговцам большую сумму на выгодных условиях. Немцы взяли заем и испарились. Вместо того чтобы честно признаться Медичи в своем промахе, Торнаквинчи для покрытия недостающей суммы сам взял в долг, а вернуть вовремя не смог.
Козимо помнил судебное дело, затеянное отцом против своего служащего. Торкнавинчи был родственником, пусть не самым близким, к тому же Джованни убеждали не выносить сор из избы, но Медичи был непреклонен. Сыну объяснил свой гнев просто:
— Дело не в нарушении запрета и даже не в растрате. Если бы Неро честно признался в своем проступке, мы бы придумали что-то, но он скрыл и ввел банк в большой минус. Запомни: служащий, если он пытается что-то скрыть, должен быть изгнан безоговорочно. Доверять такому нельзя.
— А почему вы запрещаете работать с немецкими купцами? — осторожно поинтересовался Козимо.
— Сам имел глупость попасться, — вздохнул Медичи-старший. — Но я тогда честно признался Вьери и сумел исправить положение.
— Все немецкие купцы не честны?
— Нет, конечно, но если купец остается в Венеции или уедет в Милан, будет в Риме, в Генуе или Болонье, даже в Неаполе, я смогу его достать. А что возьмешь с тех, кто по ту сторону гор за перевалом?
И вот теперь по другую сторону гор от родной Тосканы вокруг Козимо было множество немцев. Они торговали, о чем-то договаривались, били по рукам, подписывали документы, пили пиво, смеялись, веселились… и вовсе не походили на гнусных обманщиков.
А как выглядят гнусные обманщики? Они вовсе не ходят, завернувшись до кончика носа в ткань, не прячут лица и глаза, нет, настоящие обманщики смотрят открыто и говорят громко. Решив, что просто не станет давать кредиты немецким купцам, Козимо успокоился, сразу стало легче. Купцы и не просили, их больше интересовала мануфактура. Ткани, которые еще Леонардо привез из Флоренции, разошлись мигом, требовалось еще и еще. Во Флоренцию помчался гонец с просьбой прислать все, что накопилось на складах, закупить у соседей и постараться произвести как можно больше.
Платили золотом, пусть не флоринами, а дукатами, но главное — платили.
Купеческие заботы на время заслонили от Козимо папские дела, он даже не заметил, когда в Констанц приехал Косса. Случилось это только в начале ноября, поскольку папа решил посетить по пути города
