– Он не хотел, – Саманта опустила голову.
– Скажи это Дорварду. Он страдает.
– Мне жаль, – слезы из глаз девушки закапали прямо в чашку. – Но Ка-Таго раскаялся…
– Ну-ну, перестань, – капитан поддел ее за подбородок указательным пальцем, заставил посмотреть на себя и аккуратно вытер ей щеки платком. – Не надо, не плачь. Найдешь себе лучше. На крейсере полно хороших парней.
– Не надо мне лучше! – Сэм оттолкнула его руку. – Мне нужен только он. Пусть и в тюрьме, но живой. Только пощадите его!
– Саманта, – строго промолвил Шадор, – прекрати. А то посажу на гауптвахту. Если бы я был твоим отцом…
– Но вы мне не отец! – Саманта вскинула на него заплаканное лицо и, увидев, как дрогнули губы капитана, усовестилась. – Простите…
– Да, я тебе не отец! И это даже хорошо в создавшейся ситуации. Я – твой капитан. И ты обязана выполнять мои приказы. А вместо этого пришла просить меня помиловать преступника.
– Но вы же помиловали старпома, когда по его вине погибло столько ка-маргов…
– Саманта! Я не стану спрашивать, с чего ты это взяла, но Дану действовал не по своей воле. Остальное тебя не касается. Ка-марг же все спланировал расчетливо и хладнокровно.
– Он мстил за своих, за тех, кто был ему дорог! И я бы, наверное, мстила, и вы… Помните, как вы убили того… – Саманта так и не сумела произнести, кого, но Шадор понял. – Ради незнакомой девчонки, без суда и следствия.
– Я бы и сейчас его застрелил, но гордиться этим не намерен. И в том бою погибли не только ка-марги…
Она едва сдерживала рыдания, и плечики ее вздрагивали.
– Сэм, – мягко произнес капитан, погладив девушку по плечу. – Сколько тебе лет?
– Двадцать… один, скоро…
– У тебя вся жизнь впереди. Долгая и счастливая. И я позабочусь, чтобы так и было… А он не стоит твоих слез.
– А это мне решать, капитан, – Саманта упрямо вытерла глаза.
– Черт тебя подери! Из всех нормальных парней на крейсере ты выбрала этого… Громилу с татуировками!
– Это мой выбор! Любовь не приходит по заказу.
Какого Тарантула!?
Шадору хотелось рвать и метать, сквернословить и швырять предметы, но он держал себя в руках.
– Сэм… Я не могу отменить трибунал. И приговор не только от меня зависит…
– Позвольте мне хотя бы повидаться с ним! Наедине…
– Что ты задумала, Сэм? – капитан подозрительно прищурился.
– Ничего… – она покраснела.
Рерих вздохнул и потер виски. Все ясно.
– А не пожалеешь потом?
– Никак нет, кэп!
– Саманта! Ты не на плацу. Сейчас оформлю тебе пропуск. А ты пей чай, пока не остыл.
Каракатица! На этом крейсере все так и норовят выставить его сводником! Но кто он такой, чтобы препятствовать любви?
Капитан горько усмехнулся, и вдруг его осенило:
– Так, подожди, а твой ка-марг об этом знает?
– О чем?
– О том, что ты в него влюблена… Дья-авол! Да он хоть в курсе, что ты девушка?
– Нет, но я ему расскажу.
Шадор представил лицо ка-марга в этот момент и… искренне его пожалел.
– Можешь навещать хоть каждый день, до казни.
Из каюты капитана Саманта вышла окрыленная и с полными карманами конфет. Пусть это ее последние дни, часы, минуты с Ка-Таго, но она запомнит их на всю жизнь… Прежде чем устроит ему побег. За две недели многое может случиться!
Сэм старалась не думать о том, как признается ка-маргу в своих чувствах… Как-нибудь… То есть сперва откроет ему, что она не парень. Иначе неловко выйдет… Ка-Таго должен узнать правду, и потом все обязательно утрясется. А вдруг он еще и обрадуется?..
Да, и надо бы понадежней спрятать кусок того причудливого лезвия, завернутого в пергамент с непонятными ка-маргскими каракулями. Саманта незаметно подобрала его и унесла со склада, когда Ка-Таго увели на гауптвахту.
Столько всего надо сделать!
И конечно, Сэм не заметила вездесущую Цайлу, у которой при виде молоденького резервника, выходящего поздно вечером из каюты Шадора, моментально созрела свежая сплетня.
* * *Наконец-то все готово! Три последних опыта на эризийских слизнях оказались успешными.
Дор откинулся на спинку кресла. Он чувствовал себя опустошенным. Столько трудов и усилий! Осталось главное. И самое сложное. Если он извлечет Гона из климат-камеры, и антидот не сработает, то Гидеон обречен. А как узнать точно, подействует противоядие или нет? Тут хоть сто тысяч испытаний проведи, гарантий не даст даже космический дьявол!
Все проверено и перепроверено, оборудование готово, препараты подобраны. Последние дни Дор находился в постоянном контакте с эризийским центром неврологических патологий. Скорее всего, у него получится. Не может не получиться! А если нет… Тогда… Дорвард все уже решил.
Возвращение Гидеона Дор назначил на вечер. Отменил все дежурства, оставил только одного из медбратьев – молчаливого булфергца, сообразительного, но невозмутимого, который точно не будет мешать. А еще док подготовил вечеринку, заказал с оказией пару бутылочек редкого кентрийского и отправил подарки родителям.
До обеда Дор побеседовал с капитаном по рут-кому. Разговор у них с Рерихом вышел долгий, но общий: о жизни, планах, работе. Шадор, видимо, соскучился по доктору, поэтому с удовольствием разглагольствовал о всяких пустяках и не торопился по делам. Дорвард почти не натянуто улыбался и редко язвил, тоже наслаждаясь общением.
Днем он связался с резиденцией императора Лери и поговорил с Бринэйнном. Тот был внимательнее капитана и сразу начал задавать Дору наводящие вопросы, и пытался считывать реакции, а также предложил временно поселиться на Филодории. Обещал создать доку условия для плодотворного труда и отдыха. Дор отнекивался, чокаясь виртуальным бокалом, и убеждал друга, что все у него в порядке, а что касается Гона, то плановая работа идет.
Беседы с друзьями помогли доктору обрести душевное равновесие, и к вечеру он находился в приподнятом настроении, испытывал нервный зуд и хотел все сделать побыстрее, но останавливал себя. Дор как врач знал, что в важном деле стоит проявлять терпение.
