Все чуть не испортил Ларри, которому зачем-то именно в этот вечер приспичило поторчать в госпитале.
– Док, у меня же отчеты! Вы на всё забили, и я вынужден вас прикрывать, – канючил он.
– Дома допишешь! – Дорвард чуть ли не силой вытаскивал его из кресла.
– Дома не могу! Там меня ждут. Моя пышечка… эээ… расстроится… Ну, док! Мне же от старпома влетит…
– Ничего не знаю!
Доктор выпроводил Ларри, убедился, что никого, кроме булфергца, не осталось, заблокировал для всех доступ к госпиталю и запустил новый медицинский блок.
Пока шла проверка настроек, Дорвард налил себе чаю, запер медбрата в ординаторской, и достал из малой климат-камеры подготовленные дозы антидота.
Затем подогнал аэроносилки под «вместилище» Гона и вместе с оборудованием перетащил его в блок интенсивной терапии.
– Ну что, – спросил он у себя-себя, – начнем? Не волнуйтесь, пациент, все под контролем!
На мгновение у Дора дрогнуло сердце, когда он взглянул на лицо брата. Неужели он запомнит его таким?
– Ничего, Гидеон! Снова станешь красавчиком. А потом… Я-я соединимся. Не сегодня, да. Для выращивания средней ноги требуется время… А вообще, тебе хорошо, ты-то будешь на препаратах, а мне опять болевой синдром в полный рост. Но это ерунда, Гон, честно!
Дорвард подготовил оборудование, деактивировал климат-камеру и с помощью функционального подъемника переложил пациента в кювету. Тут же зашевелились киберпальцы, и с двух сторон в руки и ноги Гидеона впились иглы и заработали инфузоматы[6], дозированно вливая в организм антидот. Автоматически включился АИВЛ[7]. Дор активировал введение абсорбционных препаратов и подключил брата к аппарату диализа. При этом он говорил с Гоном почти не переставая:
– Если я все правильно рассчитал, то ты очнешься примерно через час. Давай, Гон, не позже, я жду. Только очнись!
Примерно полчаса Дор следил за показаниями приборов. Изменений в состоянии не было.
– Давай же, давай! – подгонял он брата. – Вот это тебе! М-м-м, вкусняшка… Тебе понравится! – Дорвард запустил подачу препаратов, обеспечивающих восстановление сердечной и дыхательной функций, а также подпитку нейронов. – Ты сильный, Гон, из нас двоих ты сильнее, я знаю, давай!
Прошло еще десять минут, потом еще двадцать.
Дорварду невыносимо было молчать, и он разговаривал с братом.
– Когда ты поправишься, мы закатим вечеринку. Пригласим всех, кого захочешь, даже если я не захочу. Я закажу тебе платиновый шприц с алмазными иглами. И личный медицинский ковчег куплю. Ты-ты будем на нем летать, куда вздумается, не спрашивая разрешения у Шадора. Знаешь, я всегда хотел…
Доктор болтал и болтал, пока наконец не вспомнил о времени. Минуло около двух часов с момента начала активных реанимационных мероприятий. Дор оторвался от мониторов и устало прикрыл глаза. У него ничего не получилось. Ни-че-го. И дальше тоже ни-че-го. Пустота.
Дорвард взял в ладони безвольную руку брата. Кожа посерела, лунки ногтей потемнели. Сердце Гона не билось, дыхания не было…
«Надо констатировать смерть», – отрешенно подумал Дор, тяжело поднялся и, все еще не веря, отключил АИВЛ.
«Фиксирую в журнале».
Итак…
«Гидеон, брат Дорварда. Статус: офицер крейсера, командный состав. Должность: главный врач КА-11. Время смерти – 23:44».
Дорвард буднично заполнял документы, но руки у него подрагивали.
«Дорвард, брат Гидеона. Статус: офицер крейсера, командный состав. Должность: главный врач КА-11. Время смерти…»
«Получаса мне хватит? Должно хватить. Значит…»
«Время смерти: ноль часов и… Пусть будет – 00:21».
Исполнив свой долг, доктор встал, отсоединил брата от аппаратов, снова переместил на носилки, но уже без климат-камеры, прихватил заранее приготовленную фляжку, разблокировал двери в госпиталь.
«Ну, вот и всё! – он окинул прощальным взглядом место, которое долгое время было ему домом. – Не поминайте лихом».
Дорвард вышел в коридор, толкая перед собой аэроносилки. Путь его лежал до ближайшего аварийного шлюза.
«Все рувам убирать меньше».
Вот и шлюз… Дор втолкнулся вместе с носилками в переходную камеру. Задраил за собой переборки. Установил блок-ривер на автоматический выброс в заданное время. Опустил платформу, раздвинув ее до максимума и прилег рядом с братом. Отсоединил и сбросил на пол протез. Отвинтил крышку фляги и…
«Я иду к тебе, Гидеон!»
* * *Мира весь вечер места себе не находила. И это ощущение пугало ее, словно дурное предчувствие. В последние дни она жила как во сне. Работала вместе с товарищами по РуВу, а в госпитале взяла отгулы, по настоянию сердобольного Ларри. Училась так, через пень-колоду. Несколько раз навещала Торреса. Его перевели в каюту под домашний арест. Миру к нему все равно не пустили, но разрешили поговорить по рут-кому.
Брат сестру успокоил. Пообещал, что скоро его освободят. И тогда Мира решилась. Она улетит отсюда! На КА ее больше ничего не держит. Лучше вернется домой, родителей давно не видела, соскучилась.
Тем более на Дейгаре теперь живет Арисса, как законная жена Кортеса. Мира искренне старалась порадоваться за подругу, но ей не хватало на это сил. Когда-нибудь потом, а пока…
Домой! Домой! А дома она подумает, что делать дальше. Учиться продолжит, конечно. Первый курс хоть и сложный, но не требует личного присутствия в университете. На практику устроится в какую-нибудь дейгарскую больницу. Может, даже возьмут в военный госпиталь. Хотя туда вряд ли. Не стоит забывать, что она женщина, а на Дейгаре с этим сложно. Но в конце концов! Замуж она не выйдет, брат ее прикроет. Все у нее получится! Не может не получиться! А Гай с ней свяжется, если… когда Гона вылечат. И тогда она прилетит. Обязательно вернется на него посмотреть.
«Надо, кстати, и сегодня сходить!» – подумала девушка.
У Гидеона она бывала ежедневно. Только выбирала время, чтобы не столкнуться с Дором. А то случались уже прецеденты…. Правда, те пару раз доктор ее просто проигнорировал. Словно она пустое место. Но, может, и к лучшему. Хотя бы заявку не отозвал, как намеревался.
Обычно Мира посещала Гона вечером. Дор в это время зависал у себя в лаборатории, и в госпитале было малолюдно. Так она могла спокойно «пообщаться» с пациентом, которого невольно считала своим. Глупо,
