— Я, Виталия Сама-по-Себе, клянусь, — громко провозгласила она, и ее голос разнесся над развалинами замка, — что как Тюремщица Флифа отказываюсь курить во веки веков! Возвращайся же туда, где ты должен находиться, светом полной луны заклинаю тебя!
Ничего не произошло.
«Может, курение не входит в список важных мирских радостей? Ладно…» — Вита помнила, что обет, который в прошлый раз давала Фаирата, подействовал отлично.
— Клянусь, что не буду никогда в жизни употреблять спиртное! — сказала девушка.
Ничего.
Виту охватил страх.
— Аррхх! — паническим шепотом позвала она. — Я не понимаю!
«О Виталия-Сама-по-Себе, столь же умная, сколь и глупенькая… — В мысленном голосе Аррхха слышалась снисходительность. — Ты не слишком дорожишь этим, не так ли? Жертва Тюремщика должна быть жертвой».
«И в самом деле, — согласилась Вита. — Я и так собиралась бросить пить и курить. Тогда что? Не есть сладкого? Но я и так его почти не ем, это тоже не будет большой потерей. Не смотреть телевизор? А когда я его в последний раз смотрела? Не одеваться? Меня упрячут в сумасшедший дом, к тому же зимой сдержать эту клятву невозможно».
Вита вдруг поняла, чего от нее ждут, и ей стало невыносимо горько.
— Я обещаю, — тихо произнесла она, — во имя заточения Флифа отказаться от того, чего желаю больше всего на свете. От человека, который заменил бы мне… — Пересилив себя, она продолжила после небольшой паузы: — Моего Лешку, выпитого Тьмой… который заменил бы Дэн Ши, принявшего смерть по моей вине… Я больше не буду его искать. Вот мой обет.
Овеществленная темнота осыпалась черным прахом на черную почву и, подхваченная внезапно налетевшим вихрем’ исчезла в узких окнах Бетреморогской башни.
Вита стояла, опустив глаза, не замечая ночного холода. Она не слышала, как подошел Хешшкор, лишь почувствовала, что кто-то заботливо укрыл узорчатой шерстяной шалью ее озябшие плечи. Из горла вырвался не то хрип, не то стон; она уткнулась в грудь Хешшкора и разрыдалась.
— Что ты, детка? — Бессмертный растерянно гладил ее дрожащую спину. — Не плачь. Ты же не плакала, когда в тебя палили из огнеметов, когда тебя рубили мечами, когда грозили пытками и смертью… Ты не плакала, когда на тебя ползли тени Флифа, когда явился он сам — самое жуткое, что могут увидеть человеческие глаза. Чего ж ты теперь плачешь? Все уже позади. Все будет хорошо.
— Не будет, — всхлипнула Вита. — Всю оставшуюся жизнь я обречена провести одна! Это называется — все хорошо?
— Детка, ты и оглянуться не успеешь, как пролетят твои жалкие сто лет… О, что я говорю! — спохватился Хешшкор, но Вита, кажется, и не слышала его. — Послушай же, милая! — Он затряс ее. — Ни один мужик не стоит твоих слез, как бы он ни был хорош. Да ты и не останешься одна. Я буду с тобой. Я люблю тебя. Я сделаю тебя счастливой…
Вита отстранилась, посмотрела ему в лицо мокрыми от слез глазами, закусила губу.
— Да брось ты, Хешшкор. Ты не понимаешь. Это все проклятый гормон, приворотное зелье.
— Ха! — презрительно отозвался бессмертный. — Это человеческий гормон, а я не человек. Он на меня не действует. Я в самом деле тебя люблю.
— Тем хуже, — прошептала Вита срывающимся голосом. — Значит, я должна от тебя отказаться. Держись от меня подальше. А то ведь я могу не совладать с собой, и Флиф вновь вырвется на свободу.
— Флиф никуда не денется, — засмеявшись, Хешшкор крепко прижал ее к себе, не обращая внимание на ее попытки трепыхаться. — В любой клятве можно отыскать лазейку. Ты сказала: «отказываюсь от человека». А я бессмертный! — Он гордо поднял голову. — Я — не человек!
— Повтори-ка еще раз, — неожиданно потребовала Вита, прекратив сопротивление. Лицо ее прояснилось. — Вот уж не предполагала, что подобные слова когда-нибудь настолько меня обрадуют!
— Ты в самом деле рада? Ну скажи скорее, что будешь моей!
— Да, — блаженно промолвила Вита, закрывая глаза, на которых еще блестели капельки. — Я буду твоей, Хешшкор. То есть, — поспешно поправилась она, — душу я тебе не отдам, и не проси. Но тело — с превеликим удовольствием.
— Ага! — довольно воскликнул Хешшкор. — Я знал, что тебе понравится!
Их губы соединились. Аррхх отвел в сторону свои пурпурные зрачки и скользнул прочь.
После полуночи
Воздух рядом со скрюченным стволом вдруг засветился, и из сияния сформировалась стройная высокая женщина с прямыми каштановыми волосами, струящимися по темно-серому плащу. Немира Деадаргана, верховная колдунья Черного Круга, прибыла в Хешшираман в точно назначенный срок. Неделю назад они договорились с Виталией, что сегодня Немира сможет получить свой заказ. Но, едва ступив в обычное пространство, колдунья усомнилась, туда ли она попала. Вместо мерцающего замка, прячущегося в зелени леса и буйстве трав, кругом расстилалась выжженная дымная пустыня и груды закопченного щебня и мусора. Что ж, внепространственный перенос иногда давал сбои, особенно вблизи магических барьеров и прочих защит. Немира уже хотела пожать плечами и попробовать еще разок, когда взгляд ее упал на башню очень знакомых очертаний, освещенную багровой луной. Да, это была Бетреморогская башня. Значит, колдунья действительно находилась в Хешширамане. Но весь остальной замок и лес!..
— Деадарган, — прошептала Немира, дотрагиваясь до висящего на шее амулета. — Что здесь случилось?
Она огляделась повнимательнее и услышала какой-то шум за обгоревшими кустами. Волшебница обогнула почерневшие заросли, да так и застыла. Конечно, она ожидала встретить здесь Виталию, но не в таком же виде… На ней была одежда, которую Немира и помыслить не могла увидеть на этой резковатой девице: чудесное облегающее платье из нежного бархата… Впрочем, Немира не решилась бы утверждать, что та одета, — роскошное платье было бесстыдно задрано и порвано в наиболее интересных местах, чему весьма способствовало то, чем занималась Виталия. Расположившись на колченогом обугленном журнальном столике, она самозабвенно ласкала красивого мускулистого парня с орлиным профилем и великолепными черными волосами, рассыпавшимися волнами по его и ее плечам.
— Деадарган! — воскликнула Немира, не сдержавшись. — Что происходит?
Мужчина лениво повернул голову и утомленно проговорил:
— Ты обозналась, смертная. Я Хешшкор.
Верховная колдунья слова не могла промолвить в изумлении.
— Проваливай, — неприветливо произнес Хешшкор. — Не видишь, мы заняты.
Обалдевшая волшебница собралась было тихо исчезнуть, дабы не пробуждать божественного гнева, но Виталия заметила ее.
— Нечего сказать, вовремя, — проворчала Вита, отстраняясь от любовника и приводя в порядок одежду, насколько это вообще было возможно.
— Да ну ее, — Хешшкор попытался удержать Виту. — Пусть убирается.
— Мы с ней договаривались, — возразила Вита, решительно отводя его руки.
«Как она смеет перечить бессмертному?» — подумала Немира с ужасом, а вслух сказала:
— Я пришла за
