Вита не торопилась отвечать. Она обняла Фаирату, затем Сашу, позволила увлечь себя в залу, усадить за стол и попотчевать ужином. Неторопливые, спокойно-торжественные ужины у Фаи нравились ей гораздо больше, чем роскошные приемы и фуршеты на конференциях. Электричества в замке не было, но стены сочились неярким светом, а на столе стоял подсвечник на три свечи.
Пищу запивали тонкими винами, объедки исчезали с тарелок сами собой. Окно из прозрачного мозаичного стекла было распахнуто, и из сада слышался хохот и визг детей, оседлавших гигантского змея Аррхха.
— Честно говоря, Файка, — произнесла Вита, поставив на стол опорожненный бокал и откинувшись на спинку кресла, — я приехала не к тебе.
— Да? — Брови Фаираты изогнулись, и она покосилась на Сашу. — Неужели к моему мужу?
Вита сказала серьезно, не приняв предложенный подругой ироничный тон:
— Мне нужен Хешшкор. Вызови его.
Фаирата поперхнулась:
— Что, вот так взять и вызвать? И что я скажу ему? «На тебя хочет полюбоваться моя подружка»? Нет хуже, чем навлечь на себя гнев своего бога!
— Он нужен мне, — повторила Вита. — Сейчас.
Жрица хотела было опять возразить, но, встретив взгляд Виты, нерешительно кивнула:
— Ладно. Не знаю, зачем он тебе понадобился, но только не разносите мой замок по камешку, как в тот раз.
Фаирата тряхнула головой, отгоняя неприятные воспоминания; волосы взметнулись огнем — не зря ее прозвище звучало как Огненный Локон. Рука сжала золотой амулет в форме ракушки, и уста глубоким грудным голосом, совсем не похожим на обычный голосок Фаи, исторгли призыв:
— Приди, о Хешшкор!
Фаирата раскинула руки, затем воздела их к небу; чувствовалось, как незримые потоки энергии следуют за ее плавными движениями. Вита не впервые присутствовала при колдовстве, но невольно залюбовалась подругой. Саша тихо млел, восхищенно созерцая свою супругу.
Внимание Виты переключилось на кресло у камина, где в прошлый раз материализовался Хешшкор. Но нынче он выбрал другое место — она поняла это, лишь когда мускулистая рука легла на ее плечо.
Вита медленно обернулась. Он опирался о спинку ее кресла — высокий мужчина в черном, с длинными вьющимися волосами цвета воронова крыла, с орлиным носом и волевым подбородком, — и смотрел на нее с прежними нежностью и любовью, словно и не прошло пяти лет. Впрочем, что пять лет для бессмертного? Краткий миг… Это для нее полжизни прошло.
«Какая же я дура, — подумала Вита. — Ведь я могла давно это сделать».
Ей стало неловко оттого, что она вызвала Хешшкора лишь затем, чтобы переложить на него родительские обязанности. Все эти пять лет Вита упорно старалась выкинуть бессмертного из своего сердца. Она даже не стала рассказывать Фае о том, чем на самом деле закончилось их с Хешшкором знакомство. И лишь сейчас поняла, сколько успела потерять…
— О Всемогущий, — начала было Фаирата, но Хешшкор остановил ее жестом, глядя лишь на Виту.
Первым сориентировался Саша:
— Им надо побыть вдвоем.
Фаирата, увлекаемая Сашей за руку, оглянулась на своего бога и свою подругу, слившихся в поцелуе, изумленно покачала головой и выскользнула, бесшумно прикрыв дверь.
…Хешшкор обнял Виту за плечи. Они стояли у окна и смотрели, как по усыпанному красно-желтым двору носятся дети.
— Он не похож на тебя, — сказала Вита. — Это и сбило меня с толку.
Хешшкор усмехнулся:
— Так и должно быть, детка. Я ведь не совсем материальное существо. Ты, наверное, помнишь ту фотографию…
Да, Вита помнила. Фото на память, на котором получилась лишь она одна, вместо Хешшкора зияла пустота. Может быть, поэтому она долгое время убеждала себя, что не было никакого мужчины, и мира, в котором они были счастливы, тоже не было?
Хешшкор задернул темно-зеленую штору и опустился на диван, усадив Виту себе на колени.
— Гены у него только твои, детка. А вот дух… Он бессмертный, я в этом уверен. Его способности и его так называемое отставание в развитии…
Вита невесело хмыкнула:
— Представляешь, мне предлагали сдать его в детдом для детей-даунов!
Лицо Хешшкора потемнело.
— Эти самоуверенные червяки, осмеливающиеся писать слово «человек» с большой буквы! — процедил он. — Им и в голову не приходит, что не все устроены так же, как они!
— Не кипятись, — примирительно промолвила Вита. — Все это в прошлом.
Хешшкор попытался взять себя в руки, но это удалось не сразу.
— Детство бессмертного, как правило, длится сотни лет… Могу держать пари, что на земле иногда появлялись такие дети, а ваше проклятое общественное мнение провозглашало их уродами и запирало в больницах, больше похожих на тюрьму!
— Хешшкор, успокойся. Я бы никогда не отдала нашего сына в больницу. А теперь ты сам о нем позаботишься, так ведь?
— Конечно! — Бессмертный смягчился. — С превеликим удовольствием. Ничего, эти, как они выражаются, физические недостатки скоро обернутся такими преимуществами, какие им и не снились! Через тысячу-другую лет мы с ним вдвоем таких дел наворотим, вот увидишь… — Он осекся.
— Все нормально. — Вита положила ладонь на его предплечье. — Я не из тех, кого коробит срок жизни из двух цифр. Моих приключений и без того на три жизни хватило бы.
— А будет еще больше.
— Издеваешься?
— Да нет, я серьезно. Считай, что это предсказание. Ты же не можешь жить спокойно, иначе не покинула бы Хешшираман. У тебя такая аура, что скучать не придется.
— Да-а, — протянула Вита. — В детстве грезила приключениями, вот и намечтала на свои вторые девяносто… Сказать по правде, мне хочется немного поскучать. Заниматься научной работой, время от времени видеться с сыном…
— С сыном? — прищурился Хешшкор. — А со мной?
— Смотри, как бы я тебе не надоела, — улыбнулась Вита.
Бессмертный лишь грустно усмехнулся. Вита догадалась, что он думает о краткости ее жизни, и была благодарна мужчине за то, что он промолчал.
Два силуэта — большой и маленький — растаяли в ночном воздухе. Вита задумчиво послала им воздушный поцелуй и присела на хвост Аррхха в том месте, где он был уже довольно тонок — размером с большое бревно.
«Ты снова одна, Виталия Сама-по-Себе, — услышала она безмолвный голос, не слышный больше никому. — Тебе не одиноко?»
Она погладила черную с золотистыми прожилками змеиную кожу под собой.
— Да нет. Пожалуй, я более счастлива, чем любая другая мать. Я, по крайней мере, твердо знаю, что с моим ребенком ничего не случится и мне не придется его пережить, коротая старость у его могилы. Быть матерью бессмертного — особенное удовольствие.
Ночь была безлунной, и лишь призрачный свет замка бледно освещал ковер из опавших листьев, шуршащих под слабыми дуновениями воздуха, да гибкое тело гигантского змея, развалившегося во дворе замка. Аррхх долго не отвечал, да Вите и не нужен был ответ. Она просто вдыхала суховатый воздух ранней осени — еще не пошли дожди, и не улетели еще птицы, и заморозки пока не трогали землю по ночам. Все дышало умиротворением и легкой — очень легкой — печалью.
Вдруг золотые искры
