«Смотря что ты считаешь удовольствием, Виталия-Мать-Бессмертного».
Сплетницы
— И ты представляешь, — взахлеб рассказывала Фаирата, — они с Хешшкором выгнали нас из комнаты и… и… ну, ты можешь себе вообразить, чем они там занимались?
Элегантная темноволосая женщина в белом брючном костюме, непринужденно расположившаяся напротив с чашкой кофе в изящных руках, с улыбкой приподняла бровь.
— И это еще что, Бэла! У них, оказывается, уже есть ребенок! Да ты его знаешь, подруга, и не раз видела здесь. Хешшкор Всемогущий! У нее сын от моего бога!
Бэла резко переменила позу:
— Светлая Айанур! — Впрочем, почти в тот же миг тревожная складка на лбу разгладилась, и Бэла вновь откинулась на спинку, вроде бы безмятежно теребя платиновый медальончик. Хозяйка, находящаяся в плену своего эмоционального повествования, вряд ли заметила что-нибудь, а если и заметила, то с присущей людям самовлюбленностью отнесла на счет занимательности своего рассказа.
— Будь мой бог мужчиной, Фаирата, — лениво произнесла Бэла, — я бы не преминула его соблазнить. Не могу поверить, что у тебя не было возможности, дорогая, просто ты ее прошляпила.
— Хочешь верь, хочешь нет, — Фаирата вскочила и зашагала взад-вперед по зале, подметая пол шлейфом длинного черного платья, — но мне и в голову не приходило ничего подобного! Я хотела от Хешшкора могущества, и только. А таким путем могущества у женщины не прибавится, скорее наоборот. Да и вообще, он не слишком жаловал меня вниманием, годами не появлялся, не отвечая на мои мольбы о помощи. А когда явился, увидел Витку — и началось. Я думала, они поубивают все живое в радиусе ста километров и расколют землю пополам аккурат в районе Хешширамана… То есть, если бы ты при этом присутствовала, тоже не смогла бы предположить, что дело закончится горячей любовью!
— Ну не надо так бурлить. — Бэла оторвалась от созерцания медальона и потянулась, словно гибкая снежная кошка. — Секс и даже ребенок — это еще не обязательно любовь.
— Видела бы ты, как он на нее смотрел! — Вихрь, поднятый шлейфом Фаираты в резком развороте, сдул сигаретный пепел прямо на ослепительно белые брюки гостьи, и та поморщилась. — Не сомневалась бы. Проклятие! Я сама не знаю, почему бешусь. Добро бы мучилась от ревности — но нет, дело не в этом.
— Я тебе скажу, в чем дело, — усмехнулась Бэла. — Ты именно ревнуешь — без любви, но ревнуешь. Тебе обидно, что твои молитвы, твои жертвы, бессонные ночи над колдовскими книгами не могут заставить твоего бога уделить тебе пять минут личного времени, а посторонней бабе, даже не жрице, он достается с потрохами, причем безо всяких усилий с ее стороны. Не хмурься, подруга, я неплохой психолог. Более того, на твоем месте я бы ломала не ножки бокалов, а те самые ножки, что привлекли внимание Хешшкора, да не разгневается он на меня за поминание его имени всуе…
Фаирата остановилась так внезапно, что шлейф залетел вперед и захлестнулся вокруг туфель.
— Нет, как это… — растерянно проговорила она. — Я так не могу.
— А я могу, что ли?
Слова Бэлы прозвучали неожиданно горько. Не успела рыжая колдунья подивиться странной интонации темноволосой, как со двора донеслось урчание мотора.
Волшебницы переглянулись.
— Легка на помине, — нервно улыбнулась Бэла.
Пропажа
Вита хлопнула дверцей и, не потрудившись включить сигнализацию (кто рискнет угнать машину, припаркованную под самой стеной колдовского замка, находящегося в иной реальности?), взбежала по мокрым от первого октябрьского дождя ступенькам. В замке было тихо: отпрыск Фаи вместе со своим отцом отправился к бабушке. Быстрые шаги Виты, гулко звучащие в узком пространстве коридора, не помешали ей услышать голоса, раздававшиеся в столовой. «Вечно Файка жрет, — раздосадованно подумала Вита. — И не полнеет!»
Второй голос принадлежал Бэле Айанур, давней приятельнице Фаи. Обе колдуньи, вместо того чтобы приветливо поздороваться с подругой, сосредоточенно разглядывали носки своих туфель. Вита в первый момент тоже машинально присмотрелась — туфли как туфли, не грязные, не исцарапанные, не остро модные. В общем, смотреть особо не на что.
Фаирата вдруг бросилась ей на шею.
— Витка, стерва! — В голосе ее слышались слезы. — За что я только тебя люблю? Ты украла мои драгоценности, сманила моего змея, разрушила мой замок, соблазнила моего бога…
Формально Фая была права. Синий перстень Тюремщика Флифа и волшебные серьги, носимые Витой, когда-то были фамильными сокровищами рыжей колдуньи, давным-давно утерянными. В свое первое появление в Хешширамане Вита случайно их откопала, и теперь с этим ничего нельзя было поделать: силой отобранные у очередного владельца, драгоценности теряли магические свойства на тринадцать лет, а на такую жертву Фаирата пойти не могла. Аррхх, который жил в семье Фаи с незапамятных времен и помогал потомственным колдуньям в их ремесле, узнав Виту, отдал ей свое сердце и с тех пор держал ее сторону во всех разногласиях с Фаей, к счастью, редких. И замок пять лет назад пришлось отстраивать с нуля, потому что из-за Виты его штурмовали. А о Хешшкоре что и говорить…
— Ну ладно, ладно, — Вита смущенно отстранилась. — Что это на тебя нашло?
Не дожидаясь приглашения, она села к столу и уцепила тарталетку с какой-то непостижимой начинкой.
— Я, собственно, по делу, — прожевав, сообщила Вита.
— Что за дело? — язвительно осведомилась Фаирата, пришедшая в себя, пока Вита насыщалась. — Небось, Хешшкора вызвать?
— Дался вам этот Хешшкор, — дернула плечом Вита. — Все гораздо прозаичнее. Я тут делаю заказик для Энтелены Деадаргана, кое-какой препарат синтезирую, должна была к шабашу успеть. Ну и не успеваю. Сначала семинары с зарубежными учеными, а теперь выясняется, что сегодня вечером я должна вылететь на проклятую конференцию по биологически активным веществам…
— По потенциальным колдовским зельям? — заинтересованно переспросила Бэла.
— Можно сказать и так. — Вита махнула рукой. — Это неважно. А важно то, что придется Энтелене подождать. Вот и передайте ей.
— Насколько я знаю эту деваху, — покачала головой Фаирата, — она будет весьма недовольна и поднимет вопрос о неустойке.
— Как поднимет, так и снимет. Господи, — при этом обращении, вырвавшемся у Виты, Бэла иронично сощурилась, — ну почему маги такие склочные люди?
— Это профессиональное, — ответила Бэла. — Тихоня может быть молящимся посвященным, но колдующим — никогда.
— Как бы то ни было, — заключила Вита, — Энтелена должна понимать, что она мне не нужна, а вот я ей… Эй, что такое?
Последнюю фразу они выкрикнули хором. Посреди залы, прямо в воздухе, появилась рваная дыра, зияющая чернотой. Она быстро расширялась, словно кто-то кромсал саму ткань мироздания зубами и когтями, и из нее хлестала непроглядная тьма. Доли секунды не прошло, а Вита уже стояла в позиции, удобной для обороны, и в одной ее руке сверкал клинок,
