Она повернулась к Фаирате, в ужасе закрывшей руками лицо:
— Как ты думаешь, в Айфарете найдется пара приличных мужиков?
— Витка, Витка! — стенала Фаирата. — Что ты наделала? Ты хоть понимаешь, что ты наделала?
Да, Вита хорошо это понимала. Отказавшись от обета Тюремщика, она выпустила на волю из прочных стен Бетреморогской башни Флифа Пожирателя Душ, конденсат Абсолютной Тьмы, способной поглотить весь мир, если выгорит шанс встретить на свободе полнолуние. Но Вите было плевать. Ей нужно было пробраться к сыну, нужно было спасти его посвященную, и Флиф мог разрушить вставший на ее пути барьер. А мир пусть катится ко всем чертям.
Это было безумное решение матери, ребенку которой грозила опасность.
— Фая, — позвала Вита. — Он будет еще месяц добираться, даже если не отвлечется на что-нибудь по дороге. Телепортируй его сюда.
— Да ты что, свихнулась? — Фаирата аж перестала рыдать. — Это же не собачка на поводке, это Флиф! Тебе по буквам повторить?
— Так! — Железная рука Виты сомкнулась на хрупком запястье колдуньи. — Перенеси меня в Хешшираман.
Фаирата издала стон, способный разжалобить камень, но Вита осталась безучастна. В ту же секунду их засосала черная воронка, чтобы выплюнуть у подножия Бетреморогской башни.
Тьма клубилась в ее окнах, но Флиф не торопился наружу. Он выходил на охоту ночью, дневной свет не был его стихией. Но Вита не желала ждать ночи. Она решительно поднялась по ступеням и потащила за собой слабо упирающуюся Фаирату.
Внутри плескалась чернота. Казалось, ни свет, ни тепло не проникали внутрь башни через проемы дверей и окон. Лишь перстень Виты исходил ярким интенсивно-синим свечением.
— Ну, — хрипло произнесла она, — давай, выползай, гад.
Флиф не мог ее слышать — у него не было ни глаз, ни ушей, ни тела. Но, безусловно, он чувствовал присутствие Тюремщицы с кольцом. Черные газовые языки зашевелились, начали густеть, стекаться в подобие огромной змеи, вроде Аррхха, но бесплотной и больше, гораздо больше. Стало еще холоднее, стены покрылись инеем, и Виту передернуло. Но страха, смертного ужаса, пробирающего до костей вместе с морозом, тошнотворной жути до желудочных спазмов она не ощущала. Слишком сильна была ярость.
Вита воздела руку с перстнем, и дымная громада окаменела, движение вихрей Тьмы прекратилось, словно кинопленку остановили на одном кадре.
— Валяй, Файка, — сказала Вита. — Перебрось нас к Айфарету, и все.
Фаирата стучала зубами. Ей пришлось зажмурить глаза, чтобы сосредоточиться.
Вита ненавидела телепортацию всей душой. Ощущение падения в стремительно сужающуюся черную трубу, потом головокружительный полет по узкому туннелю к разгорающемуся впереди свету, невозможность ни шевельнуться, ни вдохнуть — все это разрушительно действовало на вестибулярный аппарат и приводило желудок Виты в нерабочее состояние. Но сегодня она не замечала неудобств. Что неудобства, когда на карту поставлены жизни детей?
Флиф был способен проходить через барьер. Впервые Вита узнала это тринадцать лет назад, когда Пожиратель Душ вырвался из Хешширамана и высосал души у множества людей на Киевском вокзале, превратив их в сгустки Тьмы. Одной из жертв стал Лешка, пытавшийся защитить Виту и поплатившийся за это…
Сейчас Вита снова наблюдала, как чудовище раскачивается в странном, гипнотизирующем ритме перед барьером, непостижимым образом почуяв внутри него беззащитные живые души, как нежно-голубое сияние барьера тускнеет, как краешек чаши в одном месте проваливается, скатывая вниз узкую дорожку, Словно трап.
Черная колышущаяся змея поползла по ней вверх, Вита двинулась следом.
— Пошли, Файка, — бросила она, обернувшись на ходу.
Фаирата покачала головой:
— Это ты у нас ничем не связана, а мне не пройти по следу… Флифа. — Жуткое слово далось ей с выступившим на лбу потом. — Я, пожалуй, тут постою. — Она кривовато усмехнулась. — Вдруг еще кто захочет пройти туда или обратно.
— Ладно. Если барьер исчезнет, дуй ко мне.
Махнув на прощание, Вита со всех ног помчалась к мостику в Айфарет. По опыту она знала — если не поспешить, барьер снова схлопнется, и грош цена ее усилиям, когда Флиф будет внутри, а она останется снаружи.
Привычка всегда поддерживать хорошую спортивную форму не подвела Виту: когда сфера вокруг Айфарета вновь стала непроницаемой, женщина была уже внутри барьера. Теперь ноги сами несли ее вниз, в центр громадной песчаной котловины, где торчали башенки, казавшиеся совсем невысокими с крутого склона. Впереди угольно-черным провалом на фоне раскаленного добела песка маячил Флиф. Вита сделала крюк, чтобы обогнать его и добраться до детей первой.
Ее встретила стена огня. Кругом на сотни километров не было ничего, способного гореть, тем не менее дорогу Вите преградили пышущие жаром языки пламени, вздымающиеся выше ее роста. «Ах ты дрянь, — подумала Вита. — Ну я тебя!..»
Отойдя в сторону, она смотрела, как к бушующему огню приближается Флиф, и колдовские язычки света и жара боязливо отступают под его ледяным дыханием, бледнеют и жалко уползают прочь, словно побитые щенята. Путь вновь был свободен, но Вите пришлось смириться с тем, что Пожиратель Душ ее опередил.
Вслед за ним она миновала и поток дымящейся желтоватой жидкости, похожей на концентрированную азотную кислоту. Вита не стала задерживаться, чтобы проверить первое впечатление, а постаралась побыстрее перебраться через лед, сковавший эту рукотворную реку. Ледяные крошки налипли на каблуки, и, преодолев преграду, Вита без сожаления скинула туфли. Сунься она в сторону, и ожог ступней был бы неминуем: злое солнце накалило пустыню, как сковородку, но след Флифа дышал холодом.
Вите не пришлось прорываться внутрь замка с боем — Бэла выскочила сама, ее пронзительный крик рвал барабанные перепонки на части. Флиф, словно прожорливая черная кобра, завис прямо над ней. У Бэлы подкосились ноги, она упала, в животном ужасе съеживаясь в клубочек, хватая непослушными руками грудь в тщетной попытке зажать, не пустить мерцающий свет, уже рвущийся оттуда. В свое время Вита видела, как Флиф сожрал душу невинного человека, и иногда это снилось ей в ночных кошмарах, после чего пробуждение с воплем и в липком поту казалось избавлением. И сейчас против воли сердце дрогнуло, и Вите стало жаль колдунью. «Она похитительница детей, она убийца», — напомнила себе Вита, но подсознание отказывалось бестрепетно созерцать происходящее. Рука с перстнем Тюремщика простерлась к Флифу.
Гигантский канат, похожий на мохнатого черного червя-переростка, замер в неподвижности. Мерцание вокруг женской фигурки тотчас втянулось в тело, рухнувшее в беспамятстве. Вита подхватила Бэлу за ноги и, толкнув плечом ближайшую дверь, втащила внутрь.
После слепящей пустыни просторный холл с множеством окон казался полутемным, а слабо освещенные расходящиеся коридоры зияли тьмой, словно подземелья. Искать здесь что-либо наобум было напрасной тратой времени, и Вита поспешила привести Бэлу в чувство. Она не стала особо церемониться с хозяйкой замка, а просто вылила ей на голову воду из вазы с
