Окна его дома, кривые и маленькие, походили на боязливые и внимательные глаза. Боязливые, ведь они должны были постоянно следить за угрозой воров и убийц. Внимательные, потому что сидящий за ними ростовщик жадно высматривал жертвы, словно паук. Ибо Эбенезер Фратт, эсквайр, и был истинным пауком с могучими когтями, который пожирал людские сердца, слезы и кровь.
По вечерам из проклятого дома выходили бледные мужчины — они подписали кабальные договоры, а за просрочку заплатят семью граммами свинца и мельхиора, пущенными в висок, обрекая жену и детей на вечную нищету.
Фратт, эсквайр, ворочал крупными деньгами, но не отказывался и от мелких доходов, даже если они равнялись нескольким пенсам.
На первом этаже дома располагалась лавочка ростовщика, длинная и узкая, как труба, где свет не доходил до конца ее. Она всегда была полна мрака и плесени.
Целыми днями к нему тянулись женщины, чтобы выложить на прилавок пальто или плащ и прошептать:
— Посмотрите, мистер Фратт, оно почти новое. Дайте за него фунт.
А Фратт, эсквайр, неизменно отвечал:
— Два шиллинга.
Бедные женщины рыдали, пытаясь разжалобить ростовщика историями про безработных мужей и бедных голодных малюток.
Но Фратт, эсквайр, отвечал:
— Два шиллинга. Или забирайте ваш корм для моли.
По большей части муж тщетно мотался по причалам Грейвсенда, не имея возможности заработать и пару пенсов на хлеб и чай. А бедный малыш кашлял и хрипел в каком-нибудь подвале Уоппинга или Уайтчапеля.
И женщины брали два шиллинга и уходили, произнося почти одни и те же слова:
— Пусть Бог вас накажет!
Или:
— Бог проклянет вас.
— Бог видит вас, негодяй, еврей, грязный вор!
Но мистер Фратт, эсквайр, прикреплял к вещи этикетку и плевал на Бога.
Именно в это отвратительное жилище направлялся Гарри Диксон, не скрывая своего отвращения. Ему было неприятно отвечать на просьбу столь мерзкого существа, как ростовщик.
— Если таинственный вор зеленого пламени прикончил мистера Фратта, эсквайра, вместо Мак-Дугала, я на стану его упрекать, — пробормотал он.
Улица была пустынной, едва освещенной скупым светом газовых фонарей. Диксон проскользнул на крыльцо и осторожно постучал. Ответа не последовало.
Он постучал громче, результат был тем же. Он поискал звонок, нашел его. В тихом спящем доме послышалась робкая трель… Ничего.
— Пусть споет соловей, — усмехнулся Гарри Диксон, доставая отмычку. — Перед ним не могут устоять ни сердца, ни запертые двери.
Замок открылся, но дверь осталась закрытой. Ростовщик опустил засовы.
— Ничего хорошего…
Он обошел группу домов и заметил низкую стену, над которой качались голые ветви деревьев. Через мгновение он уже стоял в запущенном садике, окруженном разваливающейся стеной, ограждающей его от внутренних двориков. Он сориентировался.
— Мне кажется, — сказал он сам себе, усаживаясь на верхушку замшелой кирпичиной стены, — что свет горит в одной из комнат дома Фратта!
Действительно, полоска света освещала кусок заросшей травой и мхом дворика.
Гарри Диксон отбросил колебания и соскочил со стены. Во мраке послышался яростный собачий лай, и сыщик поспешил залезть еще на одну стену, постепенно приближаясь к дому ростовщика. Освещенное окно было совсем рядом. Диксон мог рассмотреть убогую обстановку, покосившуюся мебель и заваленный мусором стол, за которым сидел неподвижный человек… По мнению сыщика, слишком неподвижный.
— Какие грязные стекла, — проворчал он, — но готов поставить фунт за то, что за столом сидит сам мистер Фратт.
Сидя на корточках на замшелой черепице стены, он тщательно разглядывал внутренность комнаты.
То, что он принимал за фигуру ростовщика, находилось вне конуса света, сочившегося из-под жестяного абажура.
Сыщик с осторожностью соскользнул на землю.
И тут же невероятный звон разорвал тишину. Сыщик скривился.
— Надо было предусмотреть. Провод тревожной системы… Черт! Мистер Фратт, похоже, не очень озабочен происходящим.
Он дотронулся рукой до провода, проложенного вдоль стены на уровне щиколотки. Резко дернул его, и звонок затих.
— Надеюсь, других ловушек нет, — пробормотал Гарри Диксон и включил фонарик. — Хм, как я и думал: капкан, а вот и еще один. Да здесь царит полное доверие!
Окно было в шаге от сыщика. Он прижался лицом к стеклу.
Мистер Фратт сидел, опустив голову на грудь, руки висели вдоль тела, безжизненные глаза уже остекленели.
— Меня опередили! — проворчал сыщик. — Я поторопился, обещая этому Гарпагону полную безопасность… Правда, я думал только о зеленом пламени, а незнакомец, похоже, пользуется и другим оружием.
Ударом локтя он разбил стекло, повернул шпингалет и запрыгнул в комнату.
Он попал в нищенское заднее помещение, провонявшее жиром и прелой шерстью, запахом нищеты.
С легким отвращением сыщик положил ладонь на бледный лоб ростовщика и почувствовал ледяной холод смерти.
«Это случилось несколько часов назад, скорее всего, когда начало темнеть, и Фратт зажег свет».
Он внимательно осмотрелся.
— Разве в этой свалке можно понять, был ли обыск, — простонал он. — Посмотрим, как он умер.
На изъеденной молью хламиде ростовщика виднелись подозрительные липкие пятна.
«Полагаю, удар кинжалом в самое сердце», — решил Гарри Диксон и дотронулся до тела убитого.
Мертвец рывком вскочил, и пока ошеломленный Диксон не успел отскочить назад, ледяные руки трупа схватили его за запястья и сдавили их с невероятной силой.
— Фратт, — завопил сыщик, — вы с ума сошли…
Но ростовщик молча продолжал терзать руки сыщика.
— Фратт! Отпустите меня… или я вас убью!
Ни один мускул не дрогнул в неподвижном лице мертвеца. Его остекленевшие глаза смотрели в какую-то точку пространства. Он, похоже, даже не знал о своей жертве. Только руки продолжали сжимать запястья Гарри Диксона.
Сыщик изо всех сил нанес удар по ногам противника и тут же завопил от боли — ему показалось, что он ударил по камню.
Фратт был маленьким и хрупким человечком, которого можно было сбить с ног простым щелчком. Гарри Диксон попытался освободиться отчаянным рывком. Похоже, легче было опрокинуть церковную стену! Фратт не шелохнулся.
Гарри Диксон опомнился, застыл и внимательно вгляделся в странное существо, пленившее его.
Глаза у него были, как у мертвеца, а ледяная плоть щек вдруг стала синеть. Сыщик услышал странный шум — внутри этого тела, лишенного души, кипела адская и опасная жизнь.
Прошла минута, долгая и ужасная, потом Гарри Диксон закричал от ужаса — на лице трупа невероятно широко раскрылся рот, но вместо огрызков зубов он увидел сверкающие сталью острые клыки. Голова существа наклонилась с явным намерением вцепиться в горло сыщика.
И мертвец заговорил!
Из его глотки доносился ужасный пронзительный фальцет. Существо монотонно и хищно повторяло слова:
— Я тебя убью, Гарри Диксон… Диксон, ты умрешь, умрешь…
Буква «р» перекатывалась, словно ржавая шестеренка.
— Диксон, ты… умрешь… умрешь…
— Автомат! — в ужасе воскликнул сыщик.
И сразу все понял.
Он вспомнил о странной машине, заинтриговавшей его в лаборатории на улице Обервиллье. Автомат был похищен, пока они оставались пленниками в подвале дома изобретателя.
«Механический человек… Бандит усовершенствовал аппарат, пока я отсутствовал. Убив Фратта, он нарядил автомат в лохмотья ростовщика!»
Все это пронеслось в мозгу сыщика, пока лицо, в малейших
