— Снугл-нугл-нугл, — подтвердил Шмурфеус, выпустив вместе со словами несколько кубических сантиметров слюны.
— Видимо, кто-то из адептов вернулся в программный центр, — с досадой сказала Клинити, — и запустил эту петрушку.
Машины по-прежнему шли нескончаемой чередой. Немо нервно огляделся. Адептов он пока не заметил, но ясно было, что это дело нескольких минут.
— Нам нужна зебра, — сказал он. — Или такая тетенька в оранжевом с табличкой «Дети». Хотя, — добавил он, — сомневаюсь, что эти машины остановит тетенька. Или даже зебра. Тут больше подошел бы слон. — И, помолчав, продолжил: — Десны вроде проходят — ну, становятся лучше?
Клинити кивнула.
— Они не запрограммированы как постоянный придаток к твоей аватаре. Поэтому пройдут непременно.
— А?
— Мы не можем навсегда изменить наши макматричные воплощения, — скороговоркой произнесла Клинити, явно досадуя, что приходится объяснять такие элементарные вещи. — Машины установили параметры. Максимум, что мы можем, — внести краткосрочные изменения. Все они быстро сходят на нет.
Поток черных «пежо» по-прежнему несся мимо.
— Ты хочешь сказать, — уточнил Немо, — что любые изменения, которые мы вносим в программы перед входом в МакМатрицу, со временем исчезают. Любые?
— Да. Как наши десны — видишь, они уже лучше. То же самое и со всем остальным.
— И мое умение танцевать исчезнет?
— Нет, — раздраженно отвечала Клинити. — Оно загружено непосредственно в твой мозг — реальный мозг. Не помнишь, что ли? Оно останется с тобой навсегда. А вот внешние изменения, которые мы вносим в наши макматричные образы, — другое дело. Они держатся всего около получаса, пока МакМатрица их не исправит. Иуда, — с горечью добавила она, — никак не мог с этим смириться. Он запрограммировал себе аватару с роскошной шевелюрой, но через полчаса в МакМатрице волосы выпадали. Рассыпались, как сноп. Весь пол был в волосах. Иуда просто в бутылку лез.
Немо задумался.
— А, например, твоя одежда?
— Эта? — Клинити посмотрела на себя, потом интенсивно задвигала ртом, проверяя ожившие десны, как после наркоза. Затем фыркнула, как скаковая лошадь. — Думаешь, я нарочно выбрала эту гнусную синтетику? Нет, такую мерзость придумали ВМРы на свой вкус. И дурацкие очки. Машины считают, что все должны ходить в черных очках, независимо от погоды. Я всякий раз их выбрасываю, и при каждой новой загрузке в МакМатрицу они снова на мне. — Она скривилась. — Однажды я запрограммировала себе приличную одежду, но она через полчаса с меня спала. Как Иудины волосы.
— Спала? — переспросил Немо, потом, просто для уточнения, повторил: — Так-таки взяла и свалилась? И ты осталась совершенно голая?
Клинити кивнула.
— Но это же кошмар! — с чувством воскликнул Немо. — Совсем-совсем голая? В чем мать родила? Ужасно. — Его тон явственно показывал, как близко к сердцу он принял услышанное. Глаза заблестели — вероятно, от возмущения. — Прямо так взяла и свалилась?
— Программа отторгла ее, — сказала Клинити. — В некотором роде МакМатрица — как живой организм. Ее программной логике требуется некоторое время, чтобы заметить нечто внутренне чуждое, а потом она его просто стирает.
— А как же, — спросил Немо, пригибаясь со своей ношей, — насчет Шмурфеуса?
— Что насчет него?
— Ну, рост? Я про то, что здесь он значительно выше.
— Мы предпочитаем не касаться этой темы, — резко ответила Клинити, — чтобы не расстраивать Шмурфеуса.
— Все равно не понимаю. Если это временное изменение макматричной аватары, разве он не должен был уже уменьшиться до своего нормального роста?
— Шмурфеус — исключение, — сказала Клинити.
— Не понимаю.
Эта оказалось последней каплей. Клинити взорвалась.
— Твое дело не понимать! — Голос ее хрипел от напряжения. Она буквально согнулась под весом Шмурфеуса. — Твое дело быть Никем! Нулем! А ты ведь не ноль, верно? Ты просто обычная жалкая личность, как все в этом паршивом мире!
— Ой, — убитым голосом произнес Немо.
— Ты — слабак! — кричала Клинити. — Ты даже не держишь свою половину Шмурфеуса как следует — он оттягивает мне шею! — Извернувшись и крякнув, она выхватила Шмурфеуса у Немо и взвалила себе на спину.
— Прости, я не заметил, — прошептал Немо.
Однако Клинити было уже не остановить; словно некая внутренняя плотина прорвалась, и теперь ярость хлестала неудержимо.
— Между этими автомобилями не пройти! Адепты могут послать сюда еще миллион «пежо»! И пошлют! А единственный узел, через который мы можем выйти, — на той стороне.
— Может, нам обойти? — растерянно предположил Немо.
— Нет! — огрызнулась Клинити. — Не можем! Какую бы дорогу мы ни выбрали, ее запрудят «Пежо-308».
— А если мы попросим Тренька войти через другой узел?
— Поздно! Не понимаешь, что ли, адепты будут тут с минуты с минуту! Думаешь, мы сможем убежать от адептов, таща на себе бесчувственного Шмурфеуса? Нет. Если бы только добраться до узла! Но это невозможно. Все кончено. А знаешь, почему мы попали в этот переплет?
— Не знаю, — честно сознался Немо.
— Так я тебе скажу. Потому что кто-то не сумел вчера незаметно пройти мимо адептов. Не сумел стать Никем. Этот кто-то у нас, видите ли, Кто. Идиот, вот кто. Придурок недоделанный.
Немо, совершенно раздавленный, вжал голову в плечи.
— Прости, — запинаясь, выговорил он. — Мне очень стыдно.
Урчание моторов слилось в сплошной ритмический гул — фрр-фрр, фрр-фрр, фрр-фрр — тягостный саундтрек для унижения Немо. Дыхание выхлопных труб ерошило ему волосы. Разгневанное лицо Клинити казалось почти жреческим. Само небо как будто насупилось. Птицы летали в небе, словно поднятый ветром мусор.
Бесконечный поток машин, заунывное металлическое фрр-фрр, фрр-фрр.
За спиной у Клинити появился адепт, потом второй. Оба они — в черных сюртуках и цилиндрах — вышли из дверей клиники. Лица выражали мрачную решимость.
— Обернись, — сказал Немо. — У тебя за спиной адепты.
Однако Клинити словно не слышала. Она поправила бесчувственное тело у себя на плечах и сделала три шага в сторону почтового ящика — на мгновение Немо показалось, что сейчас она опустит Шмурфеуса в щель для писем.
— И угораздило же меня связаться с таким полным нениктошеством, — пожаловалась Клинити. — За что мне это наказание?
Немо понял, что надо действовать.
— Клинити! — крикнул он. — Клинити!
Он рванулся к ней, однако его колени ослабели от тягостного разговора. Он стоял на самой бровке и при попытке взять с места в карьер оступился. Нога подвернулась, и Немо, размахивая руками, соскочил на проезжую часть.
В мозгу четко, похоронным голосом прозвучало: «Ты умрешь. Сейчас ты узнаешь, что такое получить
