С ворами и пришельцами никто не воевал: жители деревень просто уходили в лес, забрав с собой скотину и все припасы. Воры бродили меж пустых домов день или два – и убирались во свояси без никакой добычи.
В зелёной долине не строили крепостей, не собирали стен и башен, не копали рвов: нашей защитой был лес.
Избегая прямых столкновений с врагом, предки, однако, не пренебрегали оружием и воинским умением. Каждый взрослый мужчина имел рогатину, иногда топор или нож. Каждый с детства упражнялся стрелять из лука. Ну а помахать дубиной у нас любил и умел всякий шестилетний мальчишка.
Спросите у кого хотите: все скажут, что мужчины межгорья всегда на дубинах первые.
Но навыка кучной битвы наши люди не имели, боевого порядка не знали, могли только потрепать врага, из засады стрелу пустить, или ночью с ножами подобраться и порезать, кого успеют.
Если враг нажимал – боя не принимали и уходили, опять же, в лес.
В конце концов старшины восьми деревень отрядили на юг посланцев с задачей отыскать подходящего князя и привести его в долину.
Такой князь был найден и приведён, и по сходной цене его пожизненно подрядили для защиты всех деревень долины от посягательства любого вора и от грабежа со стороны других князей.
Нашего князя звали Ольг, или Олег, или Хелг, или Холк – кто как говорит.
Край наш заселён негусто, от общины до общины по два дня пути. В каждой деревне свой говор. Одни произносят «Ольг», другие – «Халик».
Нескольких умелых воинов князь Ольг привёл с собой, а других взял из числа местных.
Мой дед Бий стал первым оружейником в его отряде. Первым изготовителем броней.
Все навыки своего ремесла дед передал отцу, а отец – мне.
У нас в семье есть смешная легенда: в юности дед Бий не хотел делать брони и доспехи, а хотел тачать сапоги.
Потому что доспех нужен воину три или четыре раза в год, а сапоги – каждый день.
И связать самую крепкую и дорогую броню – много легче, чем, например, сшить кожаные штаны.
А ещё трудней, чем штаны, делать обувь.
И если бы дед Бий умел тачать хорошие сапоги – никогда бы он не стал оружейным умельцем, потому что выделывать сапоги в десять раз выгодней.
Дед очень старался, но сапоги у него выходили неважные: вроде и красивые, и по ноге, а подошва во время ходьбы набок съезжает: пользоваться невозможно.
В конце концов, после многих безуспешных попыток, всеми осмеянный, дед Бий пошёл к ведуну.
Ведун сказал:
– Бог ремней не хочет помогать тебе в изготовлении сапог. Лучше смени ремесло.
Дед послушался ведуна и исполнил волю бога: поклялся больше никогда сапоги не делать, и в честь своего решения взял себе новое имя – Ремень.
И с тех пор подносил требы только богу ремней, которого в других деревнях ещё называли «скотьим богом».
И даже когда мой дед Бий Ремень, вместе с княжьим отрядом, уходил в дальний поход – он продолжал подносить требы богу ремней, когда все другие подносили богу войны и крови.
Эту нашу семейную легенду я считаю полностью правдивой. Я и сам, бывает, сяду сшить пару сапог, просто для забавы; вырезаю колодку, вымачиваю подошву, стараюсь, дырявлю дырки, кладу стежок, размеры блюду, каждый день зову заказчика на примерку, – а всё равно не выходят сапоги. Сбивается со ступни подошва, и голенище едет винтом.
Это значит, что бог ремней как был против, во времена моего деда, так и остаётся против. Мужчинам моего рода не суждено тачать обувь.
Сапог, как и броня, должен сидеть как влитой, и от сапога жизнь человека зависит больше, чем от брони.
Но то не моя судьба.
Доспехи, куяки, брони, зерцала, панасыри, шлемы, щиты, колчаны, ножны, поясные ремни – из моих рук выходят прекрасные. А сапоги не выходят.
И это означает вот что.
Если твоё дело не горит – не надо упорствовать и за него держаться, а надо поискать себе другого дела.
Я никогда не видел прославленного князя Ольга, первого защитника долины, – давным-давно, в седые времена, князь Ольг сел за стол отцов.
После Ольга княжил его сын Хорь.
После Хоря княжил его сын Стан.
После Стана княжил его сын Палий.
Сменялись князья, и сменялись их оружейные умельцы. Моего деда Бия сменил мой отец Ропша Ремень, – а его сменил я, Иван Ремень.
Каждый год по весне князь долины уходил в дальний поход на юг, за перевал, и забирал с собой две трети всех воинов. Одну треть оставлял на хозяйстве.
С князем обязательно уходили и его оружейники: кузнецы и доспешные умельцы.
Мой дед Бий ходил в походы семь лет подряд, а его сын Ропша, мой отец, – одиннадцать лет подряд.
Из походов приводили молодых жён, а также рабов; привозили оружие, серебро и бронзу, всякие диковины, перенимали знания; пригоняли скот, приносили новости.
Из похода мой отец Ропша Ремень привёз мою мать, уроженку племени аланов, женщину с чёрными волосами, умную и упрямую, именем Алия.
В южных землях человеческий разум был устроен иначе, и у каждого мужчины и каждой женщины было только одно имя, собственное.
Мать Алия умерла, когда мне было восемь лет.
От неё мне достались чёрные волосы и брови, а также упрямство.
Девки говорили мне, что я красивый, в мать пошёл.
После смерти матери отец не захотел жениться вторично, хотя волхвы и ведуны упорно его к этому склоняли, и даже вызывали на общинный ряд, пеняли, упрекали, пытались уговорить, предлагали невест. Старшины хотели, чтобы жизнь родов и общин текла обычным чередом, чтобы в межгорье процветала своя особая человеческая порода, семя от семени тех, кто владел долиной.
Ведь не князь же хозяйствовал в наших лесах. Мы, люди из родов кабана и россомахи, только наняли князя для обороны; настоящие владетели долины были мы сами: восемь родовых общин, от волка и лося, от орла и медведя.
И славный князь Ольг, и его сыновья и сыновья сыновей – хорошо понимали: если люди долины захотят, они выгонят князя Ольга и позовут другого, а если тот не понравится – наймут и третьего.
Ведь главным был не князь, обладатель меча, копья и безжалостного глаза, а те, кто его позвал.
Обыкновенные охотники и рыболовы, собиратели ягод, грибов, мёда и кореньев.
Я помню мать смутно, только через запахи.
Её кожа, её груди, её губы – пахли кислым сыром.
Она никогда не жила в мире с отцом: помню, почти каждый день они подолгу спорили, ругались и даже дрались.
После меня – первенца, старшего, ожидаемого – мать родила отцу ещё шестерых девочек. Потом умерла.
Ведуны сказали отцу, что покойница выросла в южном, тёплом и сухом воздухе, и не смогла привыкнуть к нашим прохладным погодам, а особенно к
