Руки и ноги тут же выпрямляются, ударяя по стеклу.
Боли так много, что даже не верится, что большинство нервных окончаний уже умерло.
Я задыхаюсь и корчусь в жидкости, а затем Коул отталкивает медсестру, обхватывает мое лицо руками и удерживает над поверхностью.
– Кэт, – доносится до меня сквозь обрушившуюся боль голос Коула. – Останься со мной. Просто держись… все будет хорошо.
Я моргаю, и перед глазами вновь все расплывается, а руки и ноги бьются о бак, расплескивая светящиеся капли, которые попадают на его лицо. Силуэт гор вновь вспыхивает в моем сознании, но затем рассеивается, как дым на ветру.
– Коул, – выдыхаю я. – Я вспомнила… Я кое-что вспомнила. Что-то непонятное мне.
Но он меня не слушает. Его глаза стекленеют, а руки все так же удерживают меня. На его лице появляется изумление, а в комнате воцаряется тишина.
– Вакцина полностью расшифрована, – объявляет Новак по громкоговорителю, и помещение заполняется гулом голосов. – Первое тестирование… прошло успешно. Второе тестирование… прошло успешно. Ждем результатов из Европы и Азии. Там тоже все прошло успешно. Проведено четыреста девяносто три теста пермутации[29], и не зафиксировано ни одного проникновения триггера. Итак, официально заявляю – у нас есть вакцина!
Спортзал заполняется овациями. Дроны разлетаются в разные стороны и словно безумные начинают носиться над толпой, запечатлевая происходящее.
– Это… закончилось? – шепчу я.
Но никто не слышит. Медсестры смеются и плачут, обнимаясь друг с другом. Я пытаюсь сказать Коулу, что это ошибка, что им нужно проверить все еще раз, но он вдруг обнимает меня и прижимает к своей груди, не обращая внимания на капающую жидкость. А затем целует меня, пока толпа кружится и радуется вокруг нас.
– Ты сделала это, – шепчет он мне в ухо. – Все закончилось, ты сделала это.
Тело дрожит, но это от истощения, потому что зрение ясное, а сердце бьется сильно и размеренно.
Дакс смотрит на меня сквозь толпу так, словно видит привидение. Он знает то же, что и я, но у меня не осталось сил, чтобы думать об этом.
Я не должна была выжить после этой процедуры.
Это невозможно. Это полнейшее безумие.
Я должна была умереть в этом баке.
Глава 38
Медсестры отсоединяют кабель от моего позвоночника, а затем обтирают меня губкой, которая впитывает синюю жидкость. Новак исчезает с Даксом, чтобы объявить в прямом эфире о своих успехах.
Но это делается не просто так. Код, который я написала, запущен на новой объединенной сети спутников и во время трансляции установит вакцину на панелях всех людей на планете. Люди в бункерах с предвкушением ее ждут, и большинство из живущих на поверхности установят ее самостоятельно. А у тех, кто откажется, она тайком установится на панели и начнет работать в фоновом режиме операционной системы. Мы нарушаем права этих людей, но, по крайней мере, так они будут защищены от чумы.
В дальнем углу несколько человек поднимают руки с панелями вверх, чтобы отпраздновать установку вакцины. Дроны начинают кружить вокруг, когда движение подхватывают другие, и эта волна начинает распространяться по спортзалу, пока все присутствующие не начинают смеяться и плакать от счастья.
Все кончено. Вакцина расшифрована. Мы справились.
Но я пока не осознаю этого. А просто молча стою, сжимая в руках банный халат. Люди вокруг начинают петь, но я не присоединяюсь к ним. Я мыслями погружаюсь в себя, словно бумага, которая скручивается от огня.
Я жива.
Но это не укладывается в голове. Это невозможно. Мое тело должно было превратиться в скользкую бесцветную массу. Вместо этого меня одолевает усталость, а мышцы гудят от исцеляющей сыворотки, которую медсестра всадила мне в грудь.
Коул стоит рядом и смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Он смотрит на меня так, словно я сияю среди волн, которые видит только он.
– Ты спасла мир, – говорит он.
Его рука скользит по моей спине, а затем он наклоняется и целует меня в висок. Я не знаю, как на это реагировать, поэтому просто закрываю глаза. Мне следовало бы радоваться, но все мои мысли о том, что вспыхивало у меня перед глазами во время процедуры. Три горы. Разговор с папой. Скорее всего, это как-то связано с тем, почему я выжила, но все мои попытки вспомнить что-то еще так же бесполезны, как усилия поймать дым сачком.
Я хочу рассказать Коулу о воспоминании, но не знаю, с чего начать. Не говорить же ему: «Прости, что ничего не сказала, но я должна была умереть сегодня».
Когда я открываю глаза, то вижу, как Леобен протискивается сквозь толпу с бутылкой пенящегося шампанского в руках. Он сует бокал мне в руку и наполняет его.
– Ты выглядишь так, словно тебе просто необходимо выпить, Агатта.
– Леобен… – начинаю я, но замолкаю, не зная, что сказать.
Дакс рассказывал ему, что я должна умереть во время расшифровки, чтобы он сдерживал Коула, если понадобится. И так и произошло. Его белокурые волосы кое-где запачканы кровью, а рубашка разорвана.
– Эй, да ладно тебе, – многозначительно посмотрев на меня, говорит он. – Я знаю, что нельзя смешивать алкоголь с исцеляющей сывороткой. Но, думаю, сегодня можно сделать исключение. Время праздновать. Мы можем разобраться в алгоритме вакцины и завтра.
Я перевожу взгляд на бокал с шампанским в своей руке. Оно нашептывает мне забыть обо всем и наслаждаться тем, что мы сделали и ради чего пришли сюда.
Вакцина расшифрована. Она работает. Все хорошо.
Но как я могу праздновать, если сейчас стою здесь, хотя мое тело должно было разлететься на кусочки, как стекло?
– За великого Лаклана Агатту! – кричит Леобен, поднимая бутылку в воздух. – Пусть он продолжает нас удивлять!
Люди вокруг замирают, а затем с восторгом подхватывают тост. Я сверлю взглядом свой бокал, а затем залпом выпиваю его содержимое.
– Молодец! – выкрикивает Леобен и хлопает меня по плечу.
Коул смеется, выхватывает у него бутылку и запрокидывает голову, чтобы сделать глоток. Кто-то открывает двери, ведущие на футбольное поле, где уже бушует костер. Музыка пульсирует в воздухе. Люди начинают выходить на улицу, чтобы продолжить веселье у огня.
Леобен забирает бутылку и сгибается, чтобы рассмотреть свое отражение в округлой стенке бака, а затем выливает шампанское на голову, пытаясь смыть кровь с волос.
– Я планирую взять реванш за это, брат.
– Ну, попробуй, – говорит Коул.
Он прижимает меня к себе и пытается выхватить бутылку. Но Леобен закрывает большим пальцем горлышко, встряхивает шампанское и поливает нас им с ног до головы. Я смеюсь и вжимаюсь в Коула. Его объятия становятся теснее, и он одаривает меня улыбкой, которую, мне казалось, я больше никогда не увижу.
И тут на меня обрушивается осознание, что это реально. Я стою рядом с Коулом в мире,
