Девушка быстро все изложила.
– Похоже, они нас не любили. – В ее голове уже возникли две разные версии наставниц: живые и призраки, будто это разные люди. – И, похоже, они не пытались нас защитить. Думаю, все это ложь.
Остальные уставились на нее, от недоумения их глаза опустели так же, как у самих Эллен в их… в каком бы состоянии они ни застряли.
Сарай поведала, что видела. Выложила все кусочки головоломки, не пытаясь сложить их в единую картинку, просто излагала. Если честно, она надеялась, что кто-то сложит их в иную картинку и опровергнет ее мрачные подозрения. Но обрывки будто складывались самостоятельно:
В глазах Эллен читалось отвращение. Сарай не могла отвернуться от этого, как от пощечины. А еще алая рука – алая, скользкая рука Миньи – и препятствие в виде тел, и хронометраж, и слова Миньи: «Вы тоже хотите умереть?»
А еще то размытое пятно, где разум Миньи прятал от нее Эллен. Зачем он это делал?
Но для Сарай самым убедительным кусочком головоломки были сами няни, застывшие в дверном проеме именно в тот момент, когда Минья потеряла сознание. Чем больше девушка думала о них, тем больше они казались… сброшенными костюмами в гардеробной.
– Дай-ка я проясню, – вмешался Ферал. – Ты хочешь сказать, что Эллен не… – Он не мог закончить мысль. – Что ты хочешь сказать?
Голос юноши звучал сердито, и Сарай его понимала. Это все равно что потерять близкого человека – двух близких людей, – которых они любили и которые любили их. Хуже того, это все равно что потерять веру, что их вообще могли любить.
– Что, возможно, они ненавидели нас, как все другие люди, – ответила Сарай. – И, возможно, они не были добрыми и заботливыми и не пытались нас спасти. Что, возможно, их убил не Эрил-Фейн. Мне кажется… мне кажется, это сделала Минья.
Это единственное объяснение, имевшее смысл: хронология, алая рука.
Но это также не имело никакого смысла.
– Если они не любили нас при жизни, – неохотно подытожила Руби, – то почему полюбили после смерти?
– Они и не любили, – прошептала Сарай. Вот так сурово и просто.
В конечном итоге остался еще один кусочек головоломки, тот, который завершал картинку.
– Мы всегда полагали, что Минья не властна над глазами своих рабов, – сказала она. – Что ее хватка несовершенна. – Повернувшись к Лазло, спросила: – Вчера, когда я… когда я молила тебя о спасении, когда сказала, что передумала… ты понял, что это не я?
Он медленно покачал головой, и вот оно: доказательство, что это возможно.
Возможно, что Эллен – не настоящие Эллен. Что женщины-призраки, которые вырастили пятерых божьих отпрысков, которые заставляли смеяться и заботились о них, а еще учили, кормили и помогали в беде, которые прекращали их ссоры и пели им колыбельные, на самом деле были всего лишь марионетками.
А если это правда, они были Миньей.
И, возможно, лишь возможно, неряшливая девочка с глазами, как панцири жуков, злобная, опустошенная ненавистью и помешанная на отмщении, была лишь кусочком своего настоящего «я».
Маленьким сломанным кусочком.
Часть III
Кажеюл
Чувство беспомощности, когда не можешь избежать своей судьбы.
Архаичное; сокращение от ка (глаза) + же (бог) + юл (спина), значит «бог смотрит тебе в спину».
28. Погребенные дары
Жители деревни бдительно следили за кораблем-осой, ожидая, когда дверь откроется вновь, но этого не случилось. Опускалась ночь. Кора с Новой оставались внутри не один час, а это… слишком долго. Их отец нервничал, ощущая медленное снижение цены за невест, чем дольше они находились в уединении с незнакомыми мужчинами без одежды. Скойе нервничала тоже, поскольку, если бы дары ее падчериц оказались слабыми, их бы ни за что так долго не продержали, а ей претила мысль об их злорадствующих лицах, если их все-таки изберут. И Шергешу не нравилась ситуация; он уже рассматривал девушек как своих, даже несмотря на то что мог жениться только на одной. Другие волновались ничуть не меньше, ожидая своей очереди или своих детей, чтобы побороться за единственный шанс, который им когда-либо выпадет, на славу и другую жизнь.
Атмосфера внутри корабля была даже более напряженной.
Пришел черед Новы надевать перчатку из мезартиума. Она почувствовала, как гул охватывает ее тело, просачивается в нутро. Стала лазурной, цвета слуг, как в своих грезах, но этим все ограничилось. Телепат Рен проник в ее голову, как ранее в голову Коры. Начал наставлять и уговаривать.
Не думай, просто чувствуй.
Копай глубже.
Наши дары погребены внутри нас.
Но если в Нове и было что-то погребено, она не нашла ни намека на этот дар и была уже на грани паники. Может ли быть так, что у нее попросту нет дара? Она о таком никогда не слышала. Слабых даров хватало в изобилии, но чтобы он полностью отсутствовал? Никогда.
– Все нормально, – быстро заверила ее Солвэй, единственная женщина в команде, когда первоначальные попытки Рена не привели к значительным изменениям, как в случае с зарождением в груди Коры. – Некоторым дарам требуется больше времени, чтобы проявить себя. Это скорее искусство, чем наука, но у нас богатый опыт. Мы найдем его.
Она была так добра, но прошло уже несколько часов, и даже Солвэй стала посматривать на Нову с сомнением. Они испробовали все имеющиеся методы, включая самый простой: дар кузнеца никогда не скромничал. Достаточно прикоснуться к металлу, и ты узнаешь. Кузнец оставил бы отпечатки, даже будучи ребенком. Нова не оставила. И хоть она думала, что избавила себя от надежд на сей талант, это все равно было как удар под дых. Они пробовали воду, огонь и землю, чтобы испытать ее на стихийную магию. Даже организовали слабенькую шоковую терапию, предназначенную для стимулирования разных нервных путей. Было не очень больно, но Нова сильно утомилась. Слуги переговаривались между собой, и сестры слышали каждое слово.
– Это необычно, но не неслыханно, – говорил беловолосый Анталь. – Я слышал о дарах, которые проявлялись неделями.
– У нас нет недель, – напомнил ему Рен. – Если только ты не хочешь остаться здесь и наслаждаться чудными ароматами.
– Можно взять ее с собой, – предложила Солвэй, – и отдать на опыты в тренировочную школу Аки.
– А если она бесполезна, что тогда? Ты вернешь ее обратно?
Солвэй оглянулась на Нову.
– Полагаю, – нерешительно начала она, – Нова предпочла бы не возвращаться. Если так случится, она могла бы найти работу в Аке. Почему нет? На борту хватает места, в отличие от возможностей его заполнить.
Анталь тяжело вздохнул:
– В нашу работу не входит спасать девушек от их тоскливой жизни, Солвэй.
– Наша работа – находить сильных, а их с каждым разом все меньше. Да и с такой матерью и сестрой, каковы шансы, что она слабая?
Все замолчали и посмотрели на Скатиса, который пока не высказал своего мнения. Все это время он просто наблюдал, его взгляд
