– Заходила куда? – выдохнула Сарай. Все взгляды были прикованы к Эрил-Фейну.
– Там есть одна комната. Я никогда в ней не был, но однажды видел ее с другого конца коридора. Она огромная. А еще… – он жестами показал сферу. – Круглая. Туда Корако и уводила детей.
Он описывал сердце цитадели.
34. Предназначение бекона
Руби проснулась и даже не поняла, что ее разбудило. Повалялась пару секунд… а потом вытянулась, как струна, села в кровати – в кровати Миньи – и вспомнила, где она и что здесь делает. Резко обернулась, ожидая увидеть, что девочка проснулась и впала в маниакальное состояние или, что еще хуже, просто ушла, но затем с облегчением осела обратно. Минья по-прежнему лежала на полу, глаза закрыты, лицо излучает умиротворение.
Ох, как бы ребята разозлились, узнай, что Руби уснула на дежурстве! Но все нормально. Минья спит. Очевидно, что снадобье из зеленого пузырька работало исправно. Разве не глупо, что они должны сидеть здесь и смотреть, как она спит?! Наверное, в Чистилище это такой вид спорта, подумала Руби: наблюдение за сном. Что ж, из нее плохая спортсменка. Но она не виновата! Она не умела так хорошо справляться со скукой, как остальные. Если они не хотят, чтобы она спала на дежурстве, то пусть кто-нибудь составит ей компанию.
– Это лишает смысла всю затею с посменным дежурством, – ответила Спэрроу, когда Руби молила ее остаться.
– Если останешься со мной, я останусь с тобой, – попыталась она поторговаться.
– Вот и нет, – ухмыльнулась Спэрроу. – Ты улизнешь на свободу, как только закончится твоя смена.
– Ну и можно ли меня в этом винить?
– Нет. И именно поэтому сейчас уйду я.
Так она и сделала, как и Ферал, заявив, что ему нужно наполнить тазик в дождевой комнате. Поэтому Руби задремала – не столько от усталости, сколько назло им. Но теперь она проснулась, и когда вспышка паники утихла, девушка услышала голоса в коридоре.
А еще… это что, чьи-то шаги?
В цитадели никогда не раздавался звук шагов, потому что все ходили босиком. Но Руби их услышала и мгновенно оживилась. Спрыгнула с кровати, спустилась по лестнице из спальни Миньи, пробежала через зал с куполом к двери. Лазло оставил ее открытой, когда снова активировал двери, поскольку они постоянно сновали туда-сюда. И хорошо, а то Руби ничего бы не услышала, не проснулась и не высунула бы голову в коридор, чтобы узреть невероятную картину: люди.
Руби быстро нырнула обратно. Что люди делают в цитадели? Снова выглянула. Они направлялись по коридору к сердцу цитадели, и тогда Руби заметила кое-что еще: Лазло, Сарай, Спэрроу и Ферал шли вместе с ними. Абсолютно спокойно.
Насколько она могла судить, никто никого в плену не держал. И… это что, запах хлеба?
Ну все! Если они думали, что она будет сидеть здесь в такое время и смотреть, как Минья спит, то сильно ошибались. Руби с негодованием последовала за ними.
* * *Каждый человек, оставшийся в Плаче, наблюдал за цитаделью. После стольких лет жизни в страхе им было трудно заставить себя смотреть на нее. Но теперь туда поднялись их люди, и никто не успокоится, пока они не вернутся.
Вот в такую любопытную обстановку и вернулись Солзерин с Озвином. За ними послала Азарин, но, пройдя путь с Энет-Сарры, они узнали, что воительница с Эрил-Фейном поднялись в цитадель.
– Полагаю, это значит, что они больше не нуждаются в наших услугах, – заметил Озвин.
Они были мужем и женой, ботаником и механиком, которые придумали шелковые сани, – хитрый аппарат, парящий на газе увядших цветов улолы, – но прошлым утром покинули город почти со всеми членами делегации Богоубийцы.
– Ну, не могу сказать, что жалею о возвращении, – ответила Солзерин.
Не подумайте, их не смущали суровые условия Энет-Сарры. Пара была родом с бесплодных земель Танагости, так что их не напугать жизнью в палатке. А вот коллеги-фаранджи утомляли. Их недовольство и споры отравляли сам воздух. Солзерин полагала, что остальные переносили бы опасность и неудобства с большей стойкостью, если бы до сих пор верили, что в конечном итоге «несметная награда» Богоубийцы достанется им. Но эти люди привыкли к фактам и цифрам, а поскольку проблему Плача вряд ли уже решить мирскими средствами, они озлобились от своей внезапной бесполезности. Словом «противоестественно» кидались, как горячей картошкой, а милый, честный Лазло Стрэндж превратился в дьявольского гения, обдурившего всех.
– Думаешь, тут безопасно оставаться? – спросил Озвин, потирая лысеющую макушку. Их сопровождающий очень расплывчато описал ситуацию в городе, но никто, похоже, не паниковал, а это уже неплохо.
– Для некоторых будет безопаснее, если мы останемся здесь. Меньше вероятность, что я пойду на убийство, – ответила Солзерин.
– Что ж, значит, решено. Убийства – та еще тягомотина. Надо разбираться с телами, заполнять кучу документов и все такое.
Солзерин подняла бровь:
– Документы на убийство?
– Для всего есть документы. Ну что, вернемся в нашу старую комнату, миледи?
И так они перебрались в Ратушу торговцев, где их встретил Тион Ниро, распрягающий осла. Выглядел он весьма потрепанным, безупречная одежда помялась и испачкалась в пыли, золотые кудри спутались.
– О, – удивился Тион, заметив старых знакомых, и приятно улыбнулся. – Вы вернулись.
Пару секунд естествоиспытатели могли только пялиться. Казалось, это уже совсем не тот юноша, с которым они путешествовали через Эльмуталет – прежний Тион ни за какие коврижки не прикоснулся бы к ослу, не надел бы грязную рубашку и не улыбался искренне. Его улыбки были кислыми, словно их замариновали в уксусе, чтобы впоследствии выложить в качестве гарнира на искусно устроенном лице. Эта же улыбка была кривоватой, развязной и порожденной смехом. Он был не один. Рядом стоял юный тизерканец, Руза, с тяжелой черной сковородкой в руках; из уголка его рта, как собачий язык, торчал ломтик бекона. Это тоже выглядело странно. Не язык-бекон – это в стиле Рузы. Воин был другом Лазло, а между ним и Тионом никогда не было добрых чувств.
Что ж, подумала Солзерин, и не таких странных союзников сводила катастрофа.
– Будете бекон? – спросил Тион.
– Я никогда не отказываю бекону, – ответил Озвин.
Юноши стояли снаружи, наблюдая за цитаделью. Став свидетелями визита металлических существ, они потянули жребий, кому возвращаться за ослом. Тион проиграл и уже на полпути к воронке понял, что должен быть возмущен таким развитием событий. Несомненно, Руза смухлевал со жребием, да и кроме того, Тиона должны были освободить от подобных задач. Он не гонял ослов. Но его злость отказалась перерасти во
