– Что, если там есть портал? Прямо. Вон. Там.
* * *Зачем летающие корабли? Зачем клетки? Почему здесь?
Лазло осмотрел комнату снова, и его взгляд скользнул к парящему шару. Юноша двинулся по дорожке, сосредоточившись на нем. Шар парил примерно в двенадцати метрах над полом. Если он хотел изучить его поближе…
Мезартиум перестроился, и тогда участок дорожки, на котором они стояли, оторвался от стены, вытолкнулся вперед и проложил мост к шару. Лазло пересек его. Остальные пошли следом. Перил не было. Он быстро их добавил. Мост вырастал и расширялся, чтобы в конце все могли встать в ряд. Сфера казалась маленькой по сравнению с размерами помещения, но когда они дошли, та оказалась огромной. Шесть метров в диаметре, девственно-чистая и гладкая, как яйцо.
– Там есть дверь, – сказал Лазло, потянувшись к ней разумом.
– Может, не стоит ее трогать, – подала голос Азарин.
Сарай думала о Минье, которая должна была стать следующим пропавшим ребенком. Если бы Эрил-Фейн не восстал и не убил богов, в конечном счете они все встретили бы эту участь, какой бы она ни была.
– Открой ее, – попросила она. Ей претило и дальше жить в неведении.
– Да, – добавила Сухейла, думая о другом ребенке – мальчике или девочке, кто знает. Фантомном ребенке, рожденном много лет назад. Ее рука подсознательно поднялась к животу. – Открой ее.
Лазло прислушался. На поверхности появилась тончайшая, как волосинка, линия, будто меридиан на глобусе. Затем сфера раскололась, и ее края расплавились. Внутри она оказалась полой и пустой.
Всех охватило чувство разочарования и облегчения. Они настроились получить ответы и ожидали, что те будут мучительными, но на деле…
– Ничего, – прокомментировала Сарай.
– Ничего, – вторил ей Лазло.
– Подождите. – Сухейла прищурилась, подалась вперед и посмотрела вверх, на лбу от недоумения появились морщинки. – Что это?
Оно возникло прямо над их головами. Их ноги находились на уровне с основанием шара. По центру, где-то метрах в трех, появилось некое искажение. Потребовалось несколько секунд, чтобы его рассмотреть. Всем дружно захотелось моргнуть несколько раз, как если бы что-то попало в глаз. Это натолкнуло Сарай на мысль об аномалии во сне Миньи – области, которая была скрыта от чужих глаз.
Оно напоминало складочку или шов в воздухе, идущий вдоль ширины всей сферы. Все наклонились, чтобы получше рассмотреть странный сгусток энергии.
– Что это такое? – спросила Спэрроу.
Лазло поднял дорожку, чтобы поравняться с искажением. Затем протянул к нему руку, и волоски на его пальцах вздрогнули.
– Оттуда дует ветер, – сказал он.
– Ветер? – повторил Ферал. – Как это возможно? Откуда?
Лазло потянулся дальше.
– Не надо, – попросила Сарай.
Но он все равно это сделал, и все ахнули, когда его рука… исчезла до запястья. Он дернулся, и она появилась – целая и невредимая. Все уставились на нее, затем друг на друга, пытаясь понять, чему они стали свидетелями.
Лазло был потрясен. Он не чувствовал боли, только ветерок, словно его кожу задела паутинка. Юноша снова вытянул руку, только на этот раз чтобы нащупать тончайший край шва. Его пальцы исчезли из виду, а затем он ухватился за невидимую границу и поднял ее.
В воздухе открылось невозможное отверстие. Все посмотрели сквозь него, но увидели отнюдь не изогнутую внутренность сферы, не сердце цитадели, даже не Плач и не каньон Узумарк, да и вообще не Зеру. Не нужно осматривать весь мир, чтобы знать, что это не он.
Ребята не могли узнать этот пейзаж. Вдали виднелся океан, но он мало походил на море, которое Лазло переплыл с Эрил-Фейном и Азарин. То было серовато-зеленым и спокойным, с прозрачными волнами и мерцающей пеной. Это же было алым.
Оно находилось далеко-далеко внизу. Ребята смотрели через прорезь в небе на необузданное багряное море, что было ярче, чем свежая кровь. А из него, насколько хватало глаз, торчали гигантские белые… штуки. Они напоминали стебли больших белых цветков или гигантские светлые волоски. Они росли прямо из буйного красного моря, каждый в ширину со всю цитадель, их верхушки терялись из виду в клубящемся сером тумане, застилавшем небо.
Все стояли с открытыми от удивления ртами, не в состоянии понять, что открылось им через это маленькое окошко, которое Лазло удерживал одной рукой. Узрев парящего металлического ангела в Плаче, он думал, что достиг пика потрясения, но юноша ошибался. Это совершенно новый уровень потрясения.
Что же касается Сарай, Спэрроу, Ферала и Руби, им не хватало слов. Их разумы походили на двери, распахнувшиеся во время бури.
Но, несмотря на шок, они стали постепенно осмысливать детали: как покачивались стебли, когда в них врезались крупные волны, и брызги разлетались в разные стороны, будто от взрыва. Или силуэты в воде: большие тени, плывущие под алой поверхностью, на фоне которых даже левиафаны казались изящными. И наконец, место вдали, где один из стеблей будто срезали, чтобы создать плато, защищенное от соленых брызг. На нем виднелись неразборчивые очертания, но встречались они слишком регулярно, чтобы быть творением природы.
– Это что… здания? – спросила Сарай, и волоски на ее шее встали дыбом.
Фраза вывела их из ступора. Они находились на грани такрара – точки в спектре благоговения, когда восхищение сменяется страхом или страх – восхищением. И понимание, что в этом мире есть что-то, созданное людьми, – или, по крайней мере, просто созданное, – отбросило их прямиком в ужас.
– Закрой его! – рявкнула Азарин. – Мы понятия не имеем, что… – «там», собиралась она сказать, но не успела. Сквозь отверстие донесся громкий вопль, и появился чей-то силуэт, летящий прямо на них. Огромный белый орел. Привидение!
Птица на секунду зависла перед ними, закрывая собой обзор. Из ее глотки донесся очередной вопль, а затем она нырнула к порталу. Лазло отпустил край.
– Назад! – крикнул он остальным.
Воздух резко захлопнулся, но преграда из него как из шторки над дверью, и Привидение пролетело насквозь.
Ребята пригнулись, орел задел их головы своими фантомными перьями. Перила Лазло уберегли их от падения с моста, который он лихорадочно сокращал и поворачивал. Сфера закрывалась, ее края сплавлялись воедино.
Но было слишком поздно.
Привидение было не одно. Следом за птицей промчался поток ветра, доносивший еще один голос, оплетающий, вопль птицы в свирепой гармонии. Искажение в воздухе вспухло и порвалось, открывая чьи-то руки, ноги, оружие.
Нападение.
36. Ничего особенного
Однажды «Нова» было лишь половиной имени. «Кораинова» – музыкальное и завершенное. Само по себе «Нова» представляло хрупкий зазубренный фрагмент. Каждый раз, когда она его слышала, то снова ломалась пополам.
– Нова! Работай быстрее!
Снова пришла пора Убоя. Коры не было уже год. За все это время Нова не получила ни весточки. Она не сомневалась, что сестра писала ей, но подозревала, что отец или Скойе перехватывали письма.
С багром в одной руке и ножом в другой, она разделывала тушу, лежащую на песке.
Это не моя жизнь.
Но я
