Один дар так и не попал на аукцион. Кузнецов можно было определить еще в младенчестве. Достаточно прикоснуться к металлу, и их крошечные пальчики оставят отпечатки.
Этих детей он убивал.
Шли годы, Коре доверили задачу определять дары детей и запирать их в маленьких клетках на корабле-осе. С каждым разом какая-то ее частичка умирала, и она могла бы убить себя, если бы не одно «но». Кора надеялась, что сестра по-прежнему ее ищет. Стоило представить, как Нова прибудет спасать ее и обнаружит, что уже слишком поздно, и она не могла этого сделать. Она жила дальше.
Однажды один мальчик в яслях проявил способности кузнеца. Кора похитила его и отправила в когтях своего орла сквозь пространство в такое далекое место, где Скатис его не найдет.
Это не было спланировано заранее. Чистая удача. Но стоило взять дитя в руки, как в голове начал формироваться замысел: ее мятеж. Мальчик вырастет, не зная о своем происхождении, и когда-нибудь Кора вернет его обратно в Плач, чтобы он освободил ее. Девушка грезила о том, как убьет Скатиса. Если его хобби было плодить рабов, то ее – мечтать о его смерти.
Кора хотела дождаться, когда ребенок освоится со своей силой. А потом вернуть его – чтобы он сразился и убил богов, открыл портал и выпустил ее на волю. Она продумала все до мельчайших деталей.
Но этому не суждено было случиться.
Ведь Эрил-Фейн убил ее вместе с остальными богами, а мальчик остался брошенным на произвол судьбы, и ни одна душа не знала, кто он на самом деле. Все, что выжило от Коры, это клочок души в виде орла, который кружил, наблюдал и ждал того дня, когда наконец сможет улететь домой, – где бы он теперь ни был.
Потому что домом для нее всегда была Нова, и Кора умерла с верой, что сестра обязательно за ней придет.
48. Они смотрят на чудовищ
Цитадель Мезартима ожила в небе. Вскрыла себе грудь, схватила людей в кулак, присела – гигантские крылья раскрылись, откидывая тень на город – и выкинула их как мусор.
Лазло среди них не было.
Когда в комнату просунулась рука и металл подкинул всех на ладонь, он попытался последовать за друзьями. Увидев Сарай, он потянулся к ней, но металл его не отпускал. Нова не отпускала. Она по-прежнему владела его силой и планировала оставить ее при себе. Лазло по колено погрузился в металл. Как бы он ни сопротивлялся, освободиться не мог. Только смотреть, как рука забирает всех дорогих ему людей.
– Сарай! – кричал Лазло, пока не заболело горло.
Их не стало, а он все еще здесь. Юноша с ужасом наблюдал, как Нова принялась делать то, что он и сам недавно планировал, только без необходимой осторожности. Она подняла якоря один за другим. Серафим по очереди наступил на каждый из них – восточный, южный, западный. Металл примкнул к металлу, и Нова резко выдернула их, плюнув на соседние здания, которые вздрогнули и повалились, поднимая клубы пыли. Цитадель поглотила мезартиум и увеличилась в размерах.
Напоследок Нова повернулась к расплавленному северному якорю, и Лазло попытался ее остановить.
– Оставь его, – взмолился юноша. Потеряв дар, он больше не ощущал металл, соединяющий треснувший оплот, но помнил о нем. Лазло знал, что случится, если Нова заберет и его. – Земля провалится. – Он с отчаянием переводил взгляд с Киско на Рука и Веррана, словно они могли озаботиться ситуацией и вмешаться. – Река затопит весь город. Просто оставь его. Пожалуйста!
Но Нова не слушала.
Серафим навис над Плачем как прекрасный кошмар. А затем впился своими массивными пальцами в воронку, погружаясь в почву, чтобы втянуть в себя каждый грамм, каждую струйку мезартиума. Земля задрожала и треснула. Воронка начала разрастаться. Края обвалились. Огромные глыбы откололись, и буйная Узумарк вырвалась наружу. Ряды зданий утянуло под землю, включая древнюю библиотеку, которую обнаружили совсем недавно. Послышался далекий рев. Вверх рванули фонтаны пены и пыли, наполняя воздух дымкой.
Лазло с ужасом смотрел на развернувшуюся картину. Сверху казалось, будто разваливался игрушечный городок.
– Нет! – выдавил он.
Квартал за кварталом превращались в руины, река выгрызала себе путь из земли, как какое-то адское создание, устремившееся к свету. Как далеко это зайдет? Какая часть города обрушится? Уцелеет ли амфитеатр? А Сарай с остальными?
Лазло было не суждено узнать. Цитадель выпрямилась, сквозь отверстие в корпусе стало видно только небо. Судьба Плача – и Сарай – осталась неизвестной.
– Отпустите меня! – молил он своих похитителей. – Оставьте меня здесь!
Нова на него даже не смотрела. И ни на кого другого. Ее глаза были направлены в никуда. На женщину будто упала завеса изнеможения. Бледная, с отяжелевшими веками, она свершила величайший подвиг в пиратском мире. Корабль Скатиса содержал наибольшее количество божьего металла за всю историю. Самое могущественное судно в Континууме! Ни одна сила не могла одолеть его в битве. И теперь он принадлежал ей.
Глубоко вдохнув, она начала перемещать его в мир по другую сторону портала.
* * *Земля под Сарай содрогнулась. Со всех сторон послышался глухой рев. Что происходит? Город рушится? Она не видела, что происходит за стенами амфитеатра, – только небо, где серафим двигался как создание из ртути, мерцая в свете солнца.
Его рука обмякла, пальцы вытянулись и сузились. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он делает, – вытекает через брешь в небе. Покидает этот мир. И оставляет их позади. Серафим исчезал быстро, подобно пульсирующей крови в сосудах. Через пару секунд он испарился до запястья, прямо как Лазло, когда просунул руку в искажение. Сарай вдруг осознала, что терраса, по которой она расхаживала каждую ночь, сейчас должна находиться над жутким красным морем. Вскоре исчезнет вся цитадель, и Лазло вместе с ней.
Лазло.
Она не могла отдышаться. Все это слишком. Отец умер. Азарин тоже. Дом украли, Лазло похитили. Остальных просто скинули сюда. Сарай едва могла усвоить этот простой факт: она в Плаче.
Мысль ударила по ней как отрезвляющая пощечина. Все остальное притихло, страхи размылись на заднем плане. Она в Плаче, да. Но что важнее, Минья здесь.
Минья в Плаче.
Этого девочка и хотела – это то, ради чего она угрожала душе Сарай, то, что они так отчаянно пытались предотвратить. Минья в Плаче со своей армией. Сарай медленно повернулась к ней. Девочка стояла на четвереньках, повесив голову. Но не теперь. Она встала, широко расставив ноги. Руки сжались в кулаки. Ее до сих пор трясло, узкая грудь часто поднималась и опускалась под лохмотьями одежды. Призраки образовывали защитное кольцо вокруг раскиданных божьих отпрысков и людей. Они как раз замыкали круг, когда
