Их было много. Гибкие движения воинов казались чересчур плавными для таких внушительных людей. Бронзовая броня, шлемы с клыками равидов. Они вооружились мечами и копьями. Всадники на спектралах возвышались над остальными, а ветвистые рога животных сверкали в полуденном солнце.
Среди них были мужчины и женщины, юные и пожилые. Их лица ожесточились и покраснели. Они изо всех сил скрывали свой страх, но Сарай знала его так же хорошо, как свой. Лично подпитывала его кошмарами, не позволяя ослабнуть. Зато ненависть они показывали в открытую. Та читалась в каждой морщинке их лиц. Воздух выходил сквозь оскалы. Глаза сузились до щелочек. Судя по тому, как они смотрели на божьих отпрысков, стало до боли очевидно: тизерканцы видят не испуганных детей, выживших, наполовину людей. Они смотрят на чудовищ.
Нет, даже хуже. Они смотрят на чудовищ с кровью на руках. Сарай увидела сцену их глазами. Призраки и божьи отпрыски и так вызывали неприязнь, даже без трупов. Но на земле распластались неподвижные тела Азарин и Эрил-Фейна, и Спэрроу – милая Спэрроу, которая никогда бы никому не навредила – сидела между ними. Бледная, с закрытыми глазами, ее руки до локтей окрасились алым, словно она носила кровавые перчатки.
Малышка Спэрроу выглядела как монстр, питавшийся сердцами героев.
По воинам прошла волна шока. Кто-то рявкнул приказ, и они подняли копья. Сотня рук одновременно замахнулась. В движении чувствовалась такая мощь – коллективная сила людей, которые вытерпели слишком многое и больше не станут рисковать, не станут прощать, не проявят милосердие. Их пылающая ненависть загорелась ярче.
Какое-то движение наверху привлекло взгляд Сарай к многоуровневым стенам амфитеатра. Стрелки заняли позиции и нацеливали на них стрелы.
Сарай охватил страх. Похоже, Минья все же получит свой бой.
Но переживет ли его кто-нибудь?
49. Хорошие девочки не убивают, они умирают
Минья никак не могла оправиться. Была сама не своя. Почувствовать такую легкость – освободиться от тяжести душ, пусть и всего на минуту – это было поразительно. А ненависть-страх-отчаяние! Она даже не подозревала, насколько оно было пагубным, пока чувство не исчезло.
На секунду она познала легкость и тишину, а потом все вернулось ударной волной – души и их сокрушительное отчаяние, отяжелевшее от знания, каково жить без него. Минья пришла в смятение и впервые осознала, какую цену ей приходилось платить каждую секунду за свою магию.
Это было слишком. Эмоции хлынули через край, кружились и стукались о стенки ее разума. Она чувствовала злость из-за предательства собственных людей, бросивших ее на полу в одиночестве. Она чувствовала ужас и бессилие из-за нападения, затаив дыхание от неверия, что ее одолели, выбросили, обездолили.
Когда Минья выигрывала партию, то переворачивала игральную доску, разбрасывая фигурки, чтобы проигравшему пришлось ползать на четвереньках и собирать их. Теперь, впервые за всю жизнь спустившись на землю, стоя босыми ногами не на металле, а на камне, девочка остро ощутила: теперь она проиграла. Нова перевернула доску, и она – одна из разбросанных фигурок. Но кто их соберет?
В голове вспыхнуло воспоминание о том, как Лазло прижал ее к себе, чтобы уберечь от ножей призраков, и к ее кружащемуся в голове вихрю присоединилось новое чувство. Он спас ее. Рискуя собственной жизнью. Он обнял ее. Уже очень, очень долгое время никто не прикасался к Минье намеренно, не говоря уж о том, чтобы обнять ее. И даже сейчас, после случившегося в гуще этих событий, чувство чужих рук, силы и безопасности накрыло ее с головой.
Разумеется, убеждала она себя, он сделал это ради Сарай. Кто захотел бы спасти ее просто так?
В любом случае Лазло здесь нет. Теперь их спасение – ее ответственность. Как всегда. Но что делать? Воздух вибрировал от напряжения. Минья чувствовала, как враги приготовили оружие, сжали исцарапанные пальцы, выдохнули сквозь стиснутые зубы и остро желали выпустить стрелы.
Убить.
Минья чувствовала все. Ненависть людей заговорила, и ее поспешила ответить.
Когда сотни взглядов видят одно и то же, как можно не стать тем, что они видят? Тизерканцы смотрели на детей и видели монстров, и темная часть Миньи ответила на брошенный вызов. Проснулся давний рефлекс: имей врага, будь врагом.
Капитан тизерканцев выкрикнул команду:
– Опустите оружие. Живо!
Призраки держали кухонные ножи и молотки. Ничтожное оружие против копий, мечей и луков, но Минья знала мощь своей армии, и крылась она не в стали.
– Опустите свое! – крикнула она в ответ, и ее высокий звонкий голосок прозвучал абсурдно после низкого басовитого голоса капитана. – И тогда, возможно, я оставлю вас в живых.
По полку тизерканцев прошел грубый ропот.
– Минья, – лихорадочно обратилась Сарай. – Не надо. Пожалуйста.
Минья резко к ней повернулась.
– Что не надо? Спасать наши жизни? Хочешь, чтобы я была хорошей девочкой, как ты, Сарай? Дай-ка я тебе кое-что проясню. Если бы я была хорошей девочкой, мы бы умерли в яслях со всеми остальными!
Сарай с трудом сглотнула. После того как она побывала во снах Миньи, эти слова приобрели новое значение. Она не знала, верны ли ее подозрения насчет Эллен, но если это так, Минья сказала правду. Хорошие девочки не закалывают ножом своих нянь и не тянут детей через трупы, чтобы спасти их жизни. Хорошие девочки не убивают. Они умирают.
А Минья не была хорошей девочкой.
– Я знаю, что ты сделала ради нас, – ответила Сарай. – И я благодарна…
– Избавь меня от своей благодарности. Это все твоя вина!
– Ну-ну, моя хорошая, – встала между ними Старшая Эллен. – Ты знаешь, что это несправедливо. Мы столкнулись с чем-то более древним, чем мы, и более крупным, чем наш мир. Как это все может быть виной Сарай?
– Потому что она выбрала их и оставила меня на полу. – Злость Миньи тонким слоем прикрывала ее обиду. – И посмотри, где мы теперь оказались.
Сарай посмотрела и задумалась: может, это действительно ее вина? Но будущее зависело от Миньи.
– Нас захватили и окружили. Мы не можем спрятаться или отступить. Наша единственная надежда – не сопротивляться. Ты должна это понимать.
– Дай угадаю, ты хочешь молить о пощаде.
– Не молить, просто поговорить.
– Думаешь, они станут слушать нас? – фыркнула Минья.
– Я сказал опустите оружие! – приказал капитан, хотя должен был знать, что призраки сами по себе являются оружием. Но его можно простить за непонимание, как требовать покориться волшебного ребенка с армией живых мертвецов. Эрил-Фейн не прогадал, когда оставил Бришана за главного. Любой другой командир уже перешел бы в наступление. Даже он не будет дольше ждать. Его голос огрубел: – На землю! Больше повторять не стану.
И их поставили перед выбором: бороться или сдаться. Минья разрывалась между двумя возможными исходами, будто ее привязали к животным, бегущим в противоположных направлениях.
Что будет, если они
