– Воздержусь!
– В чем совет, Жермен? – спросила Даша.
– Никогда ничего не проси для себя лично. Тем более у могущественных дарителей. Дадут, но после изымут вдвое больше прежнего. Просить можно только у преданных друзей. Едва ли сиятельный доминиус является твоим другом, донна…
Вдали розовело пятно дневного света. Они были почти у цели. Лаз сузился, пришлось опускаться на четвереньки. Даша продвигалась второй, цепочка с крестиком приятно елозила по ее шее. Она так ничего и не поняла. Почему в качестве приза нельзя получить поездку домой?! Так было бы здорово! Щелкнул пальцами сиятельный доминиус, и она – дома! Она вспомнила про жениха и погрустнела. Перед мысленным взором услужливо всплыл малиновый туман, ловкая, по-кошачьи гибкая фигура Малышева. Он протягивает руку к ее животу, капля пота падает в ладонь. Ничего сексуальнее и вообразить нельзя! Это воспоминание она сохранит надолго. А после всего, когда они, пропахшие потом и рыбьим жиром, упали на каменный пол башни и раскаленные губы покрывали поцелуями ее грудь и живот! Это не секс! Это много больше, чем обычное соитие.
В то же мгновение, продвигаясь по тесному подземному лазу, она отчетливо поняла: если вернется домой, то не выйдет замуж за Лоренца. Та, прошлая жизнь сгинула безвозвратно. Она растаяла вместе с голубым туманом над Змеиным озером.
Что ждет Малышева дома? Беглый зэк. Движимая эгоизмом, она не допускала мысли, что его на родине ожидают отнюдь не цветы, овации и бесконечные пресс-конференции. Парню добавят срок за побег и отправят на зону. Ей стало стыдно. Эти двое вели себя как настоящие мужчины. Они отправились с ней в пучину тьмы, хотя Кушнер предлагал беглецам протекцию. А Стрельникова в России просто убьют. При задержании. Она читала о таких вещах. Ничего не проси для себя лично…
Жермен посторонился.
– Вылезай, донна! Ты первая. Нельзя ждать, шептари утащат, не отобьешься!
Даша замешкалась. Над головой мерцал дневной свет. Подстраховать друзьям ее не получится, они и так дышат друг другу в затылок. Следовало пойти первым Малышеву, но, как говорится, поздно пилить опилки. Глаза-плошки, не мигая, светились в темноте. Шелестящая речь подземных жителей звучала, как ворох опавшей листвы под ногами. Некто тронул ее за лодыжку, девушка невольно вскрикнула – прикосновение лапки с перепонками обожгло.
– Поспеши, донна!
Даша подтянулась на руках, зернистый песок потек за воротник, оседая под тяжестью ее тела. Возникла чудовищная ассоциация с заживо погребенными людьми. Она изо всех сил работала локтями, сыпучая порода текла ручейками. Опоры под ногами не было, а песок – никудышная субстанция для подтягивания. Ручки трогали ее ноги, шептари деловито переговаривались. Когда-то она могла подтянуться двенадцать раз. Сейчас похудела, улучшила спортивную форму. Она перевела дыхание, простерла ладони наверх, сильная рука обхватила запястье, Стрельников выдернул девушку из подземного плена, как медведь нерпу.
– Следующий!
От рывка богатырской руки маленький Жермен вылетел, как пробка из бутылки шампанского. С Малышевым пришлось повозиться. Поняв, что добыча ускользает, шептари облепили человека, как пиявки. Костя упал на песок, морщась от боли. На оголенной щиколотке вздувались пузыри от ожогов.
– Твари неблагодарные! – кричал Жермен в песчаную воронку. – Тень ваша черна и тень потомков ваших!
Руки с перепонками спешно закапывали лаз.
– Я уже вас похоронил…
Стрельников стоял мрачнее тучи. Даша кинулась ему на грудь.
– Слава богу, Паша, ты здесь!
– Нежелательно здесь упоминать и это имя тоже, – проскрипел шут.
– Отвали! – беззлобно огрызнулась девушка. При свете дня все проблемы ей казались легко разрешимыми. Она смотрела на Малышева, их взгляды встретились, мужчина смущенно потупил взор. Не было даже минутки времени для обсуждения того, что случилось между ними в подземелье. Сладко ныл живот, горели перецелованные губы.
– Что тут у тебя происходило, Паша?
– Все нормально… – Он тронул ее золотую цепочку. – Вижу, что на коне! Воняет от вас, ребятки, как на рыбзаводе!
Молодые люди переглянулись и рассмеялись.
– Так точно, воняет! – Малышев протянул ножик. – Вроде твоя штуковина…
Стрельников равнодушно покрутил в пальцах нож.
– Не уверен, что пригодится, но спасибо, что не забыл…
– Мы встретили там Кощея… – Даша запнулась. – Скорее то, во что он превратился.
– Для превращения требуется время, – вмешался Жермен. – Обычно в подземелье спят рядовые кноры, ждут своего часа.
– А потом?
– Сиятельный доминиус позволяет им погулять. Лазают по мирам, честных граждан пугают, вроде как призраки. От кноров мало проку. – Он пренебрежительно сплюнул и растер сапожком песок.
– Кощей сказал, что из Страны Мертвых нет возврата, – тихо проговорил Малышев.
– Для обычных посетителей нет. Избранные кошары имеют шанс.
– Будем считать, что мы – избранные! – рубанул воздух ладонью Стрельников. – Детали расскажете потом. Я тут времени даром не терял, осваивался на новом месте.
– Нас не было минут тридцать, не больше…
– Я засек время, – коротко, по-военному сообщил офицер. – Вы отсутствовали четыре часа пятьдесят шесть минут. Спустя час ожидания я договорился с Иоанном, он подменил меня. Отличный мужик, можно довериться.
– Почти пять часов… – прошептала Даша.
– Так точно! Я по случаю изъял часики у нашего друга. – Он поднял кулак, запястье обнимал новенькие часы фирмы «Гармин».
– Дорогая игрушка! – равнодушно сказал Малышев. Он закурил, с наслаждением втягивая пахучий дым.
– То же самое сказал Марциус, – охотно кивнул Стрельников.
– Ты оторвал ему второе ухо? – улыбалась Даша.
– Зачем?! Пообещал крепкую мужскую дружбу и поддержку.
Костя рассмеялся от души:
– Поздравляю! Ты начал крышевать местный бизнес!
Даша лихорадочно соображала. Пять часов, проведенные в подземном мире, для них спрессовались в тридцать, от силы – в сорок минут. Сколько времени прошло на родине? Сейчас слова Ивана Архангельского уже не казались бредом сумасшедшего старца. Они не могут постичь таких понятий, как время и пространство. Обитатели Гадеса живут вечно. Наличие вечности упраздняет систему координат. Нет начала, нет конца. В индейской религии время обозначается как змея, кусающая собственный хвост. Замкнутый круг.
– Что тут было за время нашей прогулки? – спросил Малышев.
