– Сущие пустяки! Смилодон поймал вепря, хищнику осталось жить недолго, – с готовностью доложил Рамзее.
– Опять яма? – улыбнулась ведьма.
– Как иначе убить хищника?
– Он погибнет, но история не поменяется?
Люцифер провел ладонью по лицу, сгоняя невидимую паутину.
– Наскучила эта плоть, а ты восхитительно выглядишь, Цирцея!
– Ты не ответил на вопрос, Лютер! – нахмурилась женщина.
– Семьдесят два года по юлианскому летоисчислению, – сухо произнес доминиус.
– И ничего нельзя изменить…
– С Озалией было проще, Рамзее прав. Мы там славно провели время. Шесть чудесных сезонов охоты! А здесь… – Демон раздраженно махнул рукой в сторону купола. – Смилодон погибает прежде отведенного срока, но историческая нить восстанавливается, как лужа высыхает после дождя. Семьдесят два года, Цирцея!
Лукреция грациозно опустилась на низенькую скамеечку подле ног демиурга. Подбежал бультерьер, положил голову ей на колени. Ведьма почесала собаку за ухом, Рамзее блаженно заурчал, прикрыв слезящиеся глаза.
– Знаешь, почему удалось изменить историю Озалии? – спросила ведьма.
– Я предложил им формулу создания оружия. Свободная воля…
– Их можно обмануть… – Ведьма мурлыкала, как ласковая кошка.
– Их можно обмануть! – как эхо повторил демон.
Смилодон шагнул вперед, лапа провалилась в пустоту. Невероятно ловкий зверь вывернулся, гибкое тело застыло на краю ямы. Долей секунды позже из-под свода густой листвы появился ленивец. Животное повисло, уцепившись за сук. Смилодон взмахнул лапой, инстинкт убийцы возобладал над здравым смыслом. Осела почва, зверь провалился в глубокую яму. Острый кол впился хищнику промеж ребер, смерть наступила мгновенно. Радуясь неожиданному спасению, ленивец скрылся за пологом листвы. Птицы радостно загалдели, оповещая мир о гибели страшного хищника. Возникли вездесущие гиены, сновали вдоль края ямы, нюхая воздух. Затем сорвались с места и умчались на полянку, где дымились останки вепря. Птицы вспорхнули и разлетелись прочь. Раздвигая сплетенные лианы, из глубин леса вышли трое мужчин. Низкорослые, темнокожие, они остановились на краю ямы. Затем быстро смастерили из обрубков лиан салазки, и двое осторожно спустились в яму. Глаза хищника остекленели, язык вывалился из оскаленной пасти.
– Быстрее! – отрывисто бросил демон.
Купол дрогнул. Из пустоты выплыл пустынный пейзаж: потрескавшаяся от зноя земля, немилосердное солнце покрывало землю палящим знойным плащом. На взгорье раскинулся город – уродливое скопление каменных зданий, громоздящихся вдоль пересохшего русла реки. Чуть поодаль, промеж красных скал, на плоскогорье возвышались три креста. В их подножии столпились вооруженные люди. Стайка черных воронов сорвалась с насиженного места, хлопая крыльями, птицы поспешили к ристалищу.
– Хватит!
Хрустальный купол моргнул, будто видеопроектор остановился на паузе. На кресте в немой муке изогнулось тело человека. Люцифер не отводил немигающего взора от потолка. Рамзее спрятал голову под сложенными лапами. Лукреция стиснула острыми ногтями загривок любимца, пес стерпел.
– Семьдесят два года… – глухо проговорил демон.
– Не так уж это и мало! – отозвалась Лукреция.
– Срок полномочий истекает, пора паковать чемоданы, Цирцея! Тебе здесь понравилось?
– Приятно. Хотя в Древнем Риме было веселее.
– Мы там познакомились! – тихонько сказал Рамзее. – Ты была лучшей куртизанкой во всей провинции!
– Трудно поверить, что ты выступал на арене Рима! – Женский голос звучал маняще.
Пес перевернулся на спину, подставил розовый живот.
– Знаменательное событие случилось в эпоху правления императора Коммода. Жестокий и капризный диктатор. Он поощрял умелых бойцов. Я выступал в роли димахера. Представьте себе! – оживился пес. – Без щита и доспехов, в каждой руке по мечу. Моей защитой служила только собственная ловкость и мастерство. Я разил и гопломахов, и мурмиллионов. На моем счету четырнадцать убитых недругов!
– Тринадцать, дорогой Рамзее! – проворковала ведьма. – Ты все время преувеличиваешь. Галл-ретиарий выжил.
– Я отсек ему руку! – хвастливо взлаял Рамзее.
– Помнится, я забрала твой меч. Ты оказался сильным самцом, доставил мне удовольствие!
Рамзее извернулся и лизнул ногу госпожи.
– Не шали! – Она шутливо щелкнула собаку по носу. – Ты ведь тоже выиграл приз, приятель?
– Именно так, волшебница! Именно так! Я хотел стать самым преданным твоим обожателем! – Пес не сводил влюбленных глаз с женщины. – Но ты проиграла меня в кости сиятельному Люциферу.
– Довольно воспоминаний! – Демон хлопнул ладонью по подлокотнику трона. – Мне наскучило постоянно возвращаться в Гадес. Отныне я намереваюсь задержаться в Петрополисе дольше обычного.
Лукреция оттолкнула пса, поднялась на ноги, медленно, с грацией пантеры, прошлась по залу. Ее взгляд был прикован к изображению на куполе.
– Ты думаешь, нам позволят…
– Ни в коем случае! – Губы демона исказила усмешка. – Мы не вправе нарушать договоренности. Я пробовал менять звенья исторической цепи, начиная с юрского периода, убивал ящеров, насекомых, позже настал черед животных, людей… Я уничтожал ключевых персонажей, но время выправляло свой ход всякий раз! – Он понизил голос. – Всякий раз… – повторил приглушенно, словно змея зашипела.
Бультерьер тихонько заскулил, Лукреция мечтательно созерцала панораму города. На алых губах играла рассеянная улыбка.
– Не желаешь разыграть партию, Лютер?
В ее руках объявился золотой кубок.
– Скоро здесь появятся трое кошаров. – Доминиус принял кубок, энергично встряхнул. – Интересные персонажи. Два самца и самка.
– Свободная воля… – медленно протянула Лукреция.
Пес непонимающе переводил взгляд с доминиуса на женщину.
– Свободная воля! – смакуя каждое слово, проговорил демон. – Ты понял, пес?
Рамзее помотал большой головой.
– Глупая собачка! – ласково улыбнулась Лукреция. – Местная планета находится под протекцией. Ее обитатели обладают бесценным даром – свободой выбора, который не ценят, а чаще он их тяготит. Один раз в тысячу лет сиятельный доминиус вместе со свитой имеет право гостить в здешних угодьях. Срок пребывания – семьдесят два года по местному исчислению. За этот период мы развлекаемся на свой вкус. Меняем историю аборигенов, их языки, религию. Ровно настолько, насколько они сами позволяют влиять на их историю. Увы, опять-таки согласно договоренности, наше пребывание не оставляет следа на планете. Как морская вода смывает песок. Только в памяти избранных туземцев сохраняются отголоски нашего присутствия. Забегая вперед, осмелюсь употребить популярную терминологию – виртуальная реальность. Усек, бродяга?
Пес неуверенно кивнул большой головой.
– Глупышка! Впрочем, то, о чем я говорю, и мудрецам не всегда удается осилить. Сегодня в полночь срок нашего пребывания
