Руки у нее покалывало. Бонида испытывала почти невыносимую ненависть к предстоящему, но придется потерпеть — работа есть работа.
— Фал… что это? — В отчаянии он сжал за спиной руки. Говорят, вы оторвете мне руку или ногу. О, пожалуйста, добродетельная госпожа, умоляю, оставьте меня целым! Я заплачу! В срок! Я же не смогу работать безруким или безногим!
— Наказание не столь велико, фермер. Только кончик пальца на руке или ноге. — Тут она протянула к нему руку. — Тебе самому решать, чем пожертвовать во имя Арксона.
Казалось, парень вот–вот потеряет сознание. Она сказала ему, добротой пробивая путь сквозь уныние несчастного:
— Лишившись кончика мизинца на левой руке, ты почувствуешь минимальный дискомфорт. Ну же, давай мизинец.
Налоговичка взяла его дрожащую грубую руку за фалангу с обкусанным ногтем и крепко держала ее над керамической чашей. Затем пробормотала магическое заклинание, и в ее собственных пальцах зарокотали механизмы Арксона. Накатила волна зловония разлагающегося мяса, и вот она уже сжимает скользкими пальцами пористую белую кость. Фермер отшатнулся прочь от стола и, словно обжегшее пальчик дитя, сунул в рот протухший обрубок, но тут же сплюнул, ощутив мерзкий вкус. И стал бледен как мел. На какой–то миг ярость чуть было не пересилила страх. Бонида вытерла пальцы, встала, вручила ему свидетельствующий об оплате документ и сказала:
— Мистер Бай, на обратном пути зайдите к медсестре. Она сделает перевязку. — И, вновь коснувшись его рукой, она почувствовала, как в ней всколыхнулась добродетель. — Рана заживет, и за год или даже раньше плоть регенерирует. Вот вам совет: в следующий раз не мешкайте и платите по обязательствам в срок. Хорошего дня.
Бонида налила в чашу воды и сполоснула ее, затем пробормотала заклинание и с помощью пара избавилась от зловония разложения и прилипшей мерзкой пены на стенках. Налоговичка вздохнула, взяла другой обвинительный акт и вызвала следующего:
— Эрн Шабо. Кабинет номер четыре.
* * *Кот Мармелад ждал ее на пороге. И воротил нос.
— Мадам, от вас омерзительно пахнет.
— Что, простите? — оскорбилась Бонида.
В детстве ее, будущую деву Братства, с пеленок учили придерживаться строгих принципов гигиены. Да, по сравнению с наиболее состоятельными дамами Реджио она была бедна, но все же непременно купалась в источниках раз в неделю и обязательно старательно чистила зубы. Хотя нужно признать, что за ленчем она съела щедро сдобренную луком булочку…
— К тебе прилип запах смерти.
Налоговичка сжала губы, сбросила шляпку, перекинула сумочку повыше на плечо. Машинально спрятала правую руку в складках одежды. Поймав себя на этом, она выпростала руку и помахала чернильными пальцами перед мордой зверя.
— Таково мое мастерство, мой долг, моя профессия! — взвизгнула она тоненьким голоском. — Если ты имеешь что–то против моего ремесла, я не стану приглашать тебя разделить мою скромную трапезу.
Но когда она стала открывать дверь, хитрое и ловкое животное шмыгнуло внутрь впереди нее и на миг стало больше похоже на расторопного подхалима, чем на хулигана с больших дорог.
— Хватит молоть вздор, — заявил кот, усевшись на ковер. — Молока, да поскорее.
Невероятная наглость! Конечно же, у Бониды на миг перехватило дух, затем она рассмеялась. Покачивая головой, она достала из сумки бутылку и налила молока и себе, и коту. На столе стояла ваза с увядшими ночь–цветами, их зеленые листья засохли и поникли.
— Что тебе нужно, месье? Само собой, ты караулишь меня вовсе не по причине того, что обожаешь мой запах.
Налоговичка вылила из вазы затхлую воду, налила свежую и прикоснулась к букету. Заструилась энергия. Она не являлась ее генератором, а только — проводником, по крайней мере, так говорила ей мать. Цветы ожили, демонстрируя истинное чудо обновления; комнату наполнил тяжелый аромат, который замаскировал запах, предположительно исходящий от нее самой. Только что ей за дело? Ведь к ней в гости зашел всего лишь зверь, хоть и наделенный даром речи и изрядной наглостью.
Кот молча вылакал молоко, облизал усы, затем аккуратно уселся поудобнее. Его ноздри подрагивали от сильного запаха.
— Твоя матушка Элизетта.
— Она умерла три года назад во время потасовки на площади.
У Бониды до сих пор екало сердце, когда она вспоминала об этом.
— Значит, ты ее знал, — проговорила она, неожиданно уверившись в этом.
И все же ее усопшая мать никогда не упоминала о столь необычном знакомом. Несомненно, очередная загадка Братства.
— Я познакомил ее с твоим отцом.
— У меня нет отца.
Кот эдак язвительно кашлянул, словно силясь избавиться от комка шерсти, и спросил:
— Ты что, считаешь, что прямо так отпочковалась изо лба матушки?
— Чего?
— Неважно. Уже никто не помнит древних историй. В особенности закодированные.
— Что?
— На колени.
— Ты не хочешь, чтобы я сначала сходила в душ?
— Было бы неплохо, только времени нет. Ну же, садись.
Она повиновалась, и кот с необычной легкостью запрыгнул к ней на колени, разок прошелся по кругу, устраиваясь поудобнее, затем свернулся клубочком. Бонида внезапно обратила внимание на то, что голова животного по размеру сопоставима с ее собственной. Котяра прикрыл глаза и ужасно приятно заурчал — глубоко гудела рождавшаяся в нем ритмичная музыка. Бонида даже разинула рот от изумления. Ей доводилось читать об этом в любовной лирике. Мармелад мурлыкал.
— Твоим отцом был Арксон, — поведал кот. — На самом деле, он им является и по сей день.
* * *По совету кота, на Конюшем Углу налоговичка воспользовалась услугами педлара. Мармелад прыгнул в кабинку рикши и с неприкрытым раздражением ждал, пока грум вручал Бониде корзинку с завтраком и устраивал ее поудобнее, принимая монетку после согласования шепотом со своим банком. От удара крупный зверь шевельнулся, рептилья кожа заиграла пятнадцатью оттенками зеленого. Сквозь прутья решетки торчали его ноги, хвост сверкнул под платформой. Вскоре яростно заработали громадные четырехглавые мышцы, и лапы и всё быстрее и быстрее понесли их рикшу по центральным оживленным улицам Реджио, а потом прочь из города и через сельскую местность к высоким, почти отвесным скалам предгорий Свалившихся–с–Небес–Высей. Порой, негодуя против подобного обращения, животное пыталось дотянуться мордой до мучителей и вцепиться в них, но крепкая упряжь удерживала его голову в ровном положении.
— Мы приближаемся к экваториальному горному кряжу Япет, — сказал кот. — Ну как, ваше Братство учит вас хоть чему–нибудь? Например, что этот крохотный мирок обладает пригодным для дыхания воздухом, который умышленно сжимается и подогревается? Что сама его плотность увеличена путем искажения?
— Кое о чем я не могу распространяться, — заявила налоговичка, отводя взгляд. — Ты должен об этом знать, коль скоро тебе известно о моей матери и ее гильдии.
«Ну и брехун, — подумала она. — Что бы там ни было…»
— Да, да, — кивнул Мармелад. — Элизетта узнала большую часть тайного учения от меня
