В роду Мейнемов были и металлисты, и горнодобытчики, и всякие прочие умельцы, но Кит с самого начала знал: он станет Мейнемом Строителем. Очень уж нравилась ему невидимая архитектура, та, что рождается в уме.
А еще нравилось согласовывать свои умозрительные конструкции с реальностью стройки, зависящей и от участка, и от материалов, и от людей, которые воплощают его замысел. Чем меньше уступишь, тем больше оснований гордиться собой.
Архитектуре он учился в университете. Его куратором была Скосса Тимт, опытнейший материаловед, руководившая строительством — подумать только! — двадцати трех мостов. Такая старая, что кожа и волосы побелели до цвета ганийского мрамора; она ходила, опираясь на необыкновенно удобный костыль, который сама же для себя и сконструировала.
И преподавала Скосса отменно. От нее Кит узнал, что в зависимости от нагрузки материал может гнуться, крошиться или ломаться. Разные материалы способны усиливать друг друга или, напротив, разрушать. Даже лучшие из них в самых оптимальных сочетаниях не существуют вечно (говоря об этом, преподавательница стучала себя по лбу узловатым пальцем и смеялась), но, если все сделать как надо, они продержатся тысячу лет, а то и больше.
«Но не вечность, — повторяла Скосса. — Делай все, что в твоих силах, однако не забывай об этом».
Из ближних и дальних прибрежных городов и сел на стройку тянулись труженики, нанимался и кое–кто из местных: как перекатная голь, пробавляющаяся случайными заработками, так и крепкие хозяева, не видящие греха в отхожем промысле. В обоих селах почти все были рады прибывающим, ведь те платили за жилье, еду, разные услуги. В гостиницах и трактирах, спешно прираставших флигелями и конюшнями, стряпали вдвое, а то и втрое против прежнего.
Левобережное было снисходительнее к чужакам, потасовки если и случались, то ближе к ночи, когда гости чересчур увлекались выпивкой и женщинами. На правом берегу дрались чаще, но и там стычки шли на убыль — сказывались и приток денег, и рост моста, чьи анкеры и пилоны выглядели уже более чем внушительно.
Хлебороб и скотовод продавали свои наделы, и по ним от сел протягивались полосы новых жилых застроек. Кто–то второпях сооружал халупку из лозы и глины, чтобы ночевать на земляном полу, утоптанном скотиной и хранящем запах навоза, а кто–то селился надолго, строился пусть медленно, зато основательно, покупая лес и собранный на полях камень, зазывая мостовиков работать у него по выходным и вечерами в будни.
Население двух сел все росло, и вот уже стало нелегко отличить местного от приезжего — хотя жители постарше, разумеется, не забывали, кто откуда родом. Для желающих обзавестись новыми друзьями и возлюбленными наступила золотая пора; теперь уже не приходилось выбирать из тех, кого они знали с детства. Чаще завязывались недолговечные случайные связи, некоторые люди вступали во временное сожительство, а однажды в Левобережном сыграли настоящую свадьбу: Кес Плиточник взял в жены черноглазую каменщицу Джолит Деверен. Еще бы знать, что означает эта фамилия в далеком южном краю, откуда она родом.
Кит не искал себе подруг — он так выматывался на стройплощадках и за столом с бумагами, что даже и не думал о женщинах. Разве что в грозовые ночи, когда сна ни в одном глазу, возникало желание — как будто молния пробегала под кожей.
Иногда в такие часы он вспоминал о Розали: одна она сейчас или с кем- нибудь? Может, тоже мается, разбуженная громами?
Они виделись часто, когда оба оказывались на одном берегу тумана. Розали была умна и спокойна, и она единственная не донимала его вопросами насчет моста.
Слова, сказанные про Вало, Кит держал в памяти. Он ведь и сам был молодым, причем не так давно, и знал, какие страсти бурлят в юной крови, как не терпится самоутвердиться в мире. Не то чтобы хотелось убедить Вало в необходимости моста — парень едва вступил во взрослую жизнь и какую ни есть репутацию заработал на паромных перевозках, — просто он нравился Киту: такие же глаза, как у Розали, а порой и такая же способность делать любое дело без видимых усилий.
Со временем Вало заинтересовался стройкой, принялся выяснять подробности, сначала у рабочих, а потом и у Кита. Причем дурацких вопросов не задавал, как–никак в своем деле он уже набрался опыта и даже изготовил несколько лодок по собственным чертежам. Кит начал с азов, с того, что сам мальчишкой узнал от отца на стройках. Показал, как перемещаются огромные блоки, поведал о хитром равновесии между замыслом и воплощением, между чертежами и материалами.
Объяснил, какая нужна сила воли, чтобы к цели, существующей только в твоем воображении, за тобой пошли тысячи. Вало был чересчур честен, чтобы не признать превосходство Кита, но и слишком азартен, чтобы воздержаться от попыток превзойти архитектора на его поле. Как бы то ни было, юноша все чаще появлялся на стройплощадках.
Однажды Кит отвел Паромщика в сторонку.
— Ты можешь строить, было бы желание.
— Строить? — залился краской юноша. — В смысле — мосты?
— Жилые дома, фермы, подпорные стены. И мосты тоже.
Парень нахмурился.
— Менять людям жизнь? Зачем это нужно?
— Жизнь и так постоянно меняется, хотим мы того или нет, — возразил Кит. — Вало Паромщик, ты же толковый парень. С людьми умеешь ладить, схватываешь на лету. Если захочешь, я сам возьмусь тебя обучить или направлю в Атиар, в университет.
— Вало Строитель… — протянул парень раздумчиво, а потом коротко ответил: — Нет.
Но с того дня он постоянно появлялся на участке — когда не водил паром и не мастерил лодки. Кит знал: если вопрос прозвучит снова, ответ будет уже другим.
Чтобы невидимое вышло наружу, нужны время, труд и материалы. Придет срок, и у Вало созреет решение, а пока Кит напишет двум–трем старым друзьям, пусть прикинут, как посодействовать юноше.
Между тем пилоны и анкеры росли. Прошла зима, потом лето и вторая зима. Не обходилось без несчастных случаев: упавший с высоты рабочий сломал руку, еще двое повредили ребра. В Правобережном с катков сорвался валун и раздробил пальцы на ноге женщины, пришлось ампутировать стопу. Но мост строился, и даже задержка с углублением котлованов после того памятного взрыва не сказалась на графике. У Кита не возникало проблем ни с казначейством, ни с дорожным ведомством, ни с прочими столичными учреждениями. Другое дело — Трипл, откуда то и дело наведывались зловредные чиновники, но и с ними худо–бедно удавалось договариваться.
Кит очень хорошо понимал, что ему везет.
Беда случилась как раз в тот день, когда Вало наведался
