Дракон развалился пополам, его раскаленные внутренности светились, а проникающие в него волны шипели и взрывались паром. Невыносимый жар обжег лицо. Лукас кое–как встал. Люди вокруг него поднимались, между ними суетились солдаты, отгоняя от дракона. Кто–то подчинялся, а кто–то стоял и, щурясь, смотрел на бьющий из взорванного дракона свет — ослепительно–яркие волны и полосы белого сияния, которые заливали берег и выжигали туман.
Моргая, чтобы избавиться от слез и навязчивых остаточных кругов перед глазами, Лукас увидел, как два солдата оттаскивают Билла Денверса от дракона. Его тело обмякло и беспомощно волочилось, раздвинутые ноги пропахивали борозды в песке. Голова у него была в крови, из нее что–то торчало под странным углом.
Лукас направился к ним, но тут полыхнула еще одна вспышка, которая его оглушила и наполовину ослепила. Рядом начало что–то падать, и в песок возле его ноги неожиданно воткнулся полупрозрачный осколок. Солдаты бросили Денверса. Лукас подошел к нему, обходя разные обломки и мусор, и увидел, что старику уже не помочь. Череп у него был разбит вонзившимся осколком, а песок вокруг головы пропитался кровью.
Теперь дракон полностью развалился на куски. Нечто раскаленное вываливалось из него и с шипением падало в исходящую паром воду, а внутренний свет становился все ярче.
Лукас, как и почти все остальные, развернулся и побежал. Пока он ковылял по песку к вершине дюны, жар когтями впивался ему в спину. Он увидел сидящего на песке Дамиана, тот правой рукой зажимал верхнюю часть левой. Подбежав, Лукас помог ему встать. Опираясь друг на друга, они перебрались через вершину дюны. Тут и там уже разгорались небольшие пожары в тех местах, где раскаленные осколки упали на пучки сухой травы. Все вокруг купалось в пульсирующей алмазной яркости. Друзья спустились по склону с другой стороны и направились к синей лодочке, которая уже покачивалась на поднявшейся воде. Дамиан неуклюже перебрался через борт, Лукас подтащил ведро с цементом, закинул его в лодку, навалился плечом на нос суденышка, столкнул его в низкие волны и забрался сам.
Пока Лукас расправлял парус, лодка дрейфовала, гонимая поднимающимся приливом. Свет от дракона бил над вершиной дюны, сияя ярче солнца. Лукас развернул лодочку по ветру, пропахал заросли морской травы и вывел ее в канал, догоняя небольшой флот, бегущий прочь отсюда. Дамиан сидел на дне лодки, прислонившись к мачте и обхватив себя руками. Лукас спросил, все ли у него в порядке, Дамиан раздвинул пальцы и показал полупрозрачный клиновидный осколок, торчащий из бицепса. Тот был размером примерно с его мизинец.
— Проклятая невезуха, — процедил Дамиан с болью в голосе.
— Я тебя перевяжу, — сказал Лукас, но друг покачал головой.
— Плыви и не останавливайся. Думаю, что…
На миг все стало белым. Лукас бросился на дно лодки, закрыл лицо руками и на мгновение сквозь красную завесу плоти увидел силуэты костей. Когда он набрался храбрости осмотреться, то заметил узкую колонну чистого белого света, бьющую вертикально вверх. Казалось, она чуть клонится в сторону, взбираясь в небо и целясь в зенит.
Горячий ветер ударил в лодку и наполнил парус. Лукас сел, схватил руль и шкот — лодка уже дрейфовала боком к ветру. К тому времени, когда он справился с управлением, колонна света потускнела, накрытая ползучими завесами тумана, и подсвечивалась лишь бледными отблесками пламени за дюной.
* * *Джейсон Плейн, отец Дамиана, пришел к Лукасу и его матери на следующее утро. Дюжий мужчина за сорок пять, с бритой головой, грубоватый и резкий, одетый в комбинезон и рабочие сапоги, он заполнил собой их передвижной домик и как будто сделал его маленьким и хрупким. Стоя возле кровати Джулии, он сказал, что хотел бы расспросить Лукаса о передряге, в которую угодили они с Дамианом.
— Спрашивай, — ответила Джулия.
Она сидела, опираясь на подушки, взгляд у нее был ясным и веселым. Планшет лежал рядом, над ним светились изображения и блоки текста.
Джейсон уставился на нее из–под густых бровей. От него сильно пахло соленой водой, потом и перегаром.
— Я надеялся потолковать с ним наедине.
— У нас с сыном нет секретов.
— Речь идет о моем сыне, — возразил Джейсон.
— Они не сделали ничего плохого, если именно это тебя волнует.
Лукас ощутил в груди смущение и гнев.
— Я здесь, — сказал он.
— Но ты ничего не сделал, — отозвалась мать.
Джейсон посмотрел на Лукаса.
— Как вышло, что Дамиан был ранен?
— Он упал и порезался, — как можно более спокойно произнес Лукас.
Так они с Дамианом договорились отвечать, когда плыли домой с добычей.
Лукас извлек осколок дракона из руки друга и остановил кровотечение повязкой, сделанной из полоски ткани, оторванной от подола рубашки Дамиана. Крови было немного: горячий осколок практически прижег рану.
— Он упал, — протянул Джейсон.
— Да, сэр.
—Ты уверен? Потому что я считаю, что рана на руке моего сына была сделана ножом. И я полагаю, что он ввязался в какую–то драку.
— Это больше звучит как обвинение, а не вопрос, — заметила Джулия.
— Мы ни с кем не дрались, — сказал Лукас.
— Ты уверен, что Дамиан ничего не украл? — спросил Джейсон.
— Да, сэр.
И это, в сущности, было правдой.
— Потому что если он что–то украл и краденое все еще у него, то у парня крупные неприятности. И у тебя тоже.
— Мне хочется думать, что мой сын знает немного больше об инопланетянах, чем многие из нас, — сказала Джулия.
— Я здесь толкую не о сказочках, — возразил Джейсон. — Я о том, что армия приказала сдать все, что имеет отношение к тому чертову дракону. А ежели вы что–то украли, не вернули, а они это найдут? Тогда они вас арестуют. А если попытаетесь это продать? Так вот, могу вам точно сказать, что торговлей такими вещами занимаются чокнутые и очень скверные люди. Уж я-то знаю. Доводилось как–то иметь с ними дело.
— Я уверена, что Лукас хорошо запомнит ваши слова, — пообещала Джулия.
На том все и закончилось, если не считать, что после ухода Джейсона мать сказала Лукасу, что отец Дамиана был прав в одном: те, кто пытается воссоздать технологии инопланетян, очень опасны, и их следует избегать любой ценой.
— Если бы я случайно стала обладателем чего–то подобного, — сказала она, — то немедленно бы от этого избавилась. Пока никто не узнал.
Но Лукас не мог избавиться от осколка, так как пообещал Дамиану, что сохранит его, пока они не решат, что с ним делать. Следующие два дня он провел, терзаемый виной и нерешительностью, борясь с искушением проверить, лежит ли осколок в тайнике, и гадая, что знает
