— О’кей! — кивнул Корсон, ввернув архаичное выражение. — Вы меня убедили. Я с вами. У вас есть армия?
— Армия — слишком грубый способ.
— Каковы же ваши?
— Шантаж, убийство, пропаганда.
— Это все игрушки, — ответил Корсон. — Вам обязательно нужна армия.
— Наше оружие, — важно проговорил урианин, — в ней не нуждается. Не выходя из этого зала, я могу стереть с поверхности Урии любой город, любую травинку. И любого человека, где бы он ни находился. Вас, разумеется, тоже.
— Но тогда зачем вам нужен я?
— Вы будете говорить нам, какие цели и когда следует поражать. Помните, ваши предложения тщательно изучат. Еще вы будете проводить переговоры с землянами. За это они вас так возненавидят, что вам и в голову не придет изменить нам.
— Условия их капитуляции?
— Для начала девять женщин из десяти будут преданы смерти. Плодовитость не должна выходить за определенные рамки. Убивать мужчин совершенно ни к чему. Один мужчина может оплодотворить много женщин. Но женщины — слабое место вашего вида.
— Они не дадут вам это сделать, — сказал Корсон. — Они будут защищаться как демоны. Род человеческий может быть очень упрямым, если его раздразнить.
— У них не будет выбора, — отрезал урианин.
Корсон поморщился.
— Я устал и голоден, — сказал он. — Вы намерены начать войну немедленно или я все-таки успею отдохнуть и поесть? А заодно и подумать.
— Время будет, — коротко ответил урианин.
По его знаку стражники опустили оружие и подошли к Корсону.
— Уведите нашего союзника и обращайтесь с ним бережно, — распорядился урианин. — Он стоит больше, чем эквивалент его веса в элементе 164.
24
Корсона почтительно разбудил урианин низшей касты со срезанным хохолком.
— Вы должны приготовиться к церемонии, человек Корсон, — сообщил он.
Урианин проводил Корсона в ванную комнату, совершенно не приспособленную для человека — у воды был отвратительный привкус хлора, и Корсон с трудом заставил себя принять душ. Затем урианин помог ему облачиться в желтую тунику, вроде той, что носил сам. Хотя она явно была приготовлена для Корсона, рукава оказались ему коротки, зато низ слишком длинен. Очевидно, портной имел самое смутное представление о человеческой анатомии. Потом Корсона проводили туда, где он смог подкрепиться. Обмен веществ у землян и уриан различался настолько, что пища одних могла стать ядом для других, и Корсон с подозрением оглядывал то, что ему подали, пока провожатый не успокоил его…
— Это будет явление Яйца, — торжественно сказал урианин, когда Корсон чуть погодя осведомился о церемонии.
— Какого яйца? — спросил Корсон с набитым ртом.
Ему показалось, что урианину стало плохо. Возмущенный писк вырвался из его клюва, и Корсон решил, что слышит проклятья или ритуальные заклинания.
— Высокочтимого Голубого Яйца Повелителя Урии! — выговорил наконец урианин. В его писке звучало обожание.
— Ясно, — сказал заинтригованный Корсон.
— Никогда ни один землянин не присутствовал при явлении Яйца. Вам следует гордиться, что повелитель Р’Нда именно вам оказал столь высокую честь.
— Да, я в этом не сомневаюсь.
— Пришло время идти, — сказал урианин.
Они очутились в большом овальном зале без дверей. За все время, что он был здесь, Корсон не увидел еще ни одной двери, ни одного выхода наружу. Должно быть, тайная база располагалась где-то глубоко в недрах планеты.
Около сотни уриан уже теснилось в зале, храня торжественное молчание. Толпа расступилась перед Корсоном и его спутником, и они оказались в самом первом ряду. Уриане группировались по цвету одежд, но Корсон и урианин низшей касты были единственными в желтых туниках среди первых рядов, одетых только в фиолетовое с оттенком голубого. Корсон услышал тихое кудахтанье и понял, что окружавшие его были слишком благородного происхождения, чтобы стерпеть такое нарушение этикета. За фиолетовыми чинно стояли красные, еще дальше — оранжевые. Позади всех, склонив головы, держались желтые.
Перед ним, почти в самом центре образованного стенами овала, возвышалось металлическое сооружение — стол, сундук или алтарь.
Холодок пробежал у него по спине.
Надеюсь, мне не придется лечь на этот жертвенник во славу Урии? — подумал он полушутя-полусерьезно. — Роль юной девственницы из древних романов — это не для меня. Правда из того, что он знал об урианах, выходило, что ему нечего опасаться. У них не было понятия божественного. Мертвецов они почитали чисто символически, а вся метафизика, если только тут уместно это слово, ориентировалась исключительно на идею семьи. Семья считалась бессмертной, и личность была лишь временным к ней придатком…
Свет померк. В стене за металлическим алтарем появилось отверстие и стало расширяться. Наступила полная тишина. В зал вступил Нгал Р’Нда — в пышной ярко — голубой тоге с металлическим отливом. Он занял место позади алтаря, встал лицом к толпе, воздел тощие конечности над головой и просвистел что-то на древнеурианском.
Толпа ответила восторженным писком.
Как они похожи на нас, думал Корсон, похожи, несмотря на все различия в происхождении. Случайность? Или разум всегда идет схожими путями?
Желтые глаза Нгала Р’Нда уставились на Корсона.
— Смотри, человек с Земли, смотри же на то, чего не видел до тебя ни один, — произнес он.
Металлический алтарь раскрылся, и из него стала медленно подниматься резная колонна, несущая огромное голубое яйцо, схваченное тремя золотыми когтями.
Корсон чуть было не расхохотался.
То самое голубое яйцо, из которого появился на свет Нгал Р’Нда! Вскоре после того, как он вылупился, уриане собрали все осколки и тщательно их соединили. Корсон заметил сетку линий в местах склейки, что делало скорлупу похожей на гладкий череп. Нгал Р’Нда напоминал подданным о своем происхождении. Показывая голубое яйцо, он заставлял их вспомнить славную историю Урии, древние династии воинственных Князей. Без этого яйца Нгал Р’Нда при всех его талантах был бы ничем. Яйцо и только оно доказывало его принадлежность к легендарному роду.
Сам того не желая, Корсон был зачарован. Его мозг подбирал обрывки далекой истории: до Первой Объединенной Цивилизации, на старой Земле, семья тоже играла большую роль, отдаленно сравнимую с той, которую она до сих пор играла в обществе Урии. Тем, кто родился в могущественной семье, завидовали. Но потом пришла война за существование, и семья сгинула под обломками Первой Цивилизации, как сгинуло и все остальное: люди бежали с опустошенной Земли. Социологи — во время той, первой жизни Корсона — полагали, что всякое общество рано или поздно входит в эру технократии, и считали этот процесс необратимым. Но смогли же уриане развиваться, не отвергая общества, основанного на наследственном праве?! С исторической точки зрения это был парадокс.
А ведь вот ответ, подумал Корсон, вот он, перед носом. Уриане, по крайней мере высшие их касты, почти с самого начала занялись жестким генетическим отбором. Когда-то они открыли, может быть случайно, что цвет яйца как-то
