А вот с Прохором было намного хуже. Когда он попросил доктора Геннадия Васильевича отпустить ему лечение в долг, то получил ответ, что медицина не церковь и неужели у известного баскетболиста Сабониса нет денег?
— Почему вы решили, что я Сабонис?
— Я учился в Первом Ленинградском медицинском институте и смотрел все матчи между питерским «Спартаком» и каунасским »Жальгирисом». Неужели у такого известного человека нет друзей? А лечится вам просто необходимо. Вы пока порешайте ваш финансовый вопрос, а я подумаю. Хорошо?
Не мог же доктор, вот так сразу, и отказать такому известному человеку, как Сабонис, пусть даже он числится каким-то Джорданом. Не солидно — приходилось держать марку советского врача.
Доктор Геннадий Васильевич ушел к другим своим пациентам, а Прохор сидел на маленькой, короткой кровати абсолютно опустошенный. Друзей не было! Вот судьба!
Но судьба не всегда бывает злодейкой, и не всегда поворачивается к нам задом!
В дверь номера Прохора аккуратно постучали, и после разрешения войти, вошел молодой человек, который сидел в холле за стойкой с надписью «Мест нет».
— Товарищ Джордан, вам просили передать, — и положил перед Прохором пакет и мобильный телефон. Прохор открыл пакет — в нем было двадцать пять тысяч евро, перевязанных тоненькой резинко и несколько банковских карточек.
— Откуда? — радостно закричал, изумленный Прохор.
И молодой человек рассказал, как две девушки и он искали его два дня, а потом еще день он один. И он, все-таки, обойдя весь город, высчитал, что Джордан — это и есть Тайсон. И что он, с огромным трудом, давая очень большие взятки, поселил девушек недалеко, в другой гостинице. Узнав, что он нашел его, они передали для Тайсона эти деньги и телефон. И просили передать, что они придут к Тайсону, как только он им позвонит. Что они не хотели бы мешать его лечению. Молодой человек не упомянул, что девушки наградили его приличной суммой денег, за то, что он нашел Прохора.
Ура! — закричал Прохор и, подпрыгнув, ударился головой о потолок. — Молодой человек вы спасли меня!
И Прохор, не задумываясь, вытащил из пачки две пятисотки и передал молодому человеку — тот стал отнекиваться.
— И не вздумайте упираться. Я обижусь. Как вас зовут? — сказал Прохор.
— Александр, — сказал молодой человек.
— Еще раз, Александр, спасибо вам, — вы спасли мне жизнь. Можно вас попросить вернуть сюда этого знаменитого доктора. И еще, поменяйте мне кровать. Цену назовете сами.
— Да, конечно, — сказал Александр и быстро вышел. «Цену назову сам», — весело подумал молодой человек. Кровать была давно готова — руководство прислало. Бесплатно.
Вопрос с лечением Прохора был решен.
Молодой человек давно догадался, что Джордан-Тайсон — знаменитый русский миллиардер Прохор. Как-никак, а он учился на последнем курсе в Нюрнбергском университете и изучал не немецкую литературу, а мировую экономику. Но, как умный человек, он молчал, понимая, что, иногда «молчание–золото».
Доктор Геннадий Васильевич, работал индивидуально, без медсестер. Он сам раздал всем таблетки, сказав, что он не выписывает рецептов, чтобы не компрометировать и сохранять инкогнито своих пациентов. «Завтра вам будут делать колоноскопию», — сказал он всем и каждому по отдельности.
Все заволновались — каждый по отдельности.
Колоноскопию делал доктор Виктор Николаевич. Он, как и Геннадий Васильевич, тоже приехал в Германию на период своего отпуска, «чтобы не растерять квалификацию». Доктор Геннадий Васильевич сказал, что Виктор Николаевич лучший из врачей-колоноскопистов в России. Доктор Виктор Николаевич был седоватый, небольшого роста мужчина в очках, через которые на мир смотрели смеющиеся, хитрые, русские, серые глаза. Он родился в Вологде и значит, был умным, как все родившиеся в этом красивом русском городе. Свои фамилии, из-за секретности, лишних ненужных пересудов и возможных столкновений с налоговыми органами, доктора не сообщали. Впрочем, в медицине не принято называть врачей по фамилии — из уважения только по имени-отчеству.
Доктор Виктор Николаевич притащил какой-то жужжащий аппарат с гибким длинным, черным шлангом и яркой лампочкой на конце. Всем больным, каждому по отдельности, сделали двойную сифонную клизму. Доктор Виктор Николаевич так далеко вставлял свой шланг, снизу вовнутрь тел своих пациентов, что у них было ощущение, что он смотрит не кишки, а гланды. И еще он во время проталкивания шланга все повторял: «Очень хорошо!.. Чудненько!.. А это, что у нас — полипчик?.. Нет — какашка… У, какая тут розовенькая слизистая, красавица… А это что — полипчик?.. Нет — опять какашка… Плохо подготовились батенька, придется повторно смотреть…» Особенно тщательно и долго он осматривал Настю. Доктор Геннадий Васильевич, кстати, тоже. Процедура колоноскопии была не из легких. Лучше всех ее выдержали Сильвер и Жан. Насте и Генриху назначили повторную колоноскопию. Генриху, за то, что он денежный мешок, а Насте… уж больно сильно она стонала… Коле, в повторной процедуре, отказали — он и на первой так плакал, как будто его на кол посадили.
— Так, — после исследования шлангом, всем и каждому по отдельности, сказал доктор Виктор Николаевич. — Будем лечиться. Не переживайте. Конечно, у вас тяжелая форма воспаления, но не зря же мы с доктором Геннадием Васильевичем выпускники старой, советской, медицинской, питерской школы. И не таких оттуда (показал пальцем куда-то вверх) вытаскивали.
И все больные, каждый по отдельности, поняли, что они попали в добрые руки настоящих докторов. А уж о врачебной тайне не стоило и беспокоиться: как-никак, а эти доктора давали клятву советского врача, а не какого-то непонятного, российского докторишки. В медицине, как в хорошем коньяке — чем старше, тем лучше!..
Удалось выяснить только то, что доктор Геннадий Васильевич и доктор Виктор Николаевич окончили один курс 1-го Ленинградского медицинского института, и даже жили в одной комнате в общежитии на Петроградской набережной.
Лечение началось!..
Отель превратился в полевой госпиталь. Вход для простых граждан был закрыт. Грозная вывеска «Мест нет», уже на трех языках, перекочевала со стойки на улицу. На двери повесили амбарный замок. Вход был только с черного входа. Конспирация была полной!..
Граждане, не больные, чтобы не заболеть побежали на другие улицы. Ксения и Изабелла, чтобы не видеть всех этих страшных процедур переселились, с помощью вездесущего Александра, в другой, очень дорогой отель. Расходы за Изабеллу взял на себя Генрих Блюм, он же Генрих Бауман. Аня с Яной и не собирались жить в этом «заразном бараке».
Лечение было очень разнообразным. Что значит советская, ленинградская школа!
С утра доктор Геннадий Васильевич и
