Мы сидели на кухне и пили чай с шоколадным тортом, который она принесла, и общались. Мама рассказывала о проблемах на работе, о том, что работа и условия год от года становятся только тяжелее. Не знаю, чему она так удивлялась. Я уже давно заметил, что со временем почти все становится только хуже. На работу это правило распространялось бесспорно.
— Как там отец?
— Хорошо, только ворчит постоянно, что на новом предприятии ему не нравится.
— Странно, вроде передовое производство, все современное. Платят, наверно, лучше.
— Его другое напрягает. Говорит, к людям привык, там коллектив был. А здесь все автоматизировано.
— По-моему, это неплохо. Меньше шанс, что кто-то в подчинении облажается, начудит чего.
— Так и я ему говорю.
Я разлил по чашкам еще чая.
— Знаешь, я работаю уже лет тридцать. До пенсии далеко, да и на ней, скорее всего, придется работать. Устала я уже.
— У тебя же скоро тоже отпуск.
— Да, но всего две недели.
— Взяла бы три.
— Это тоже немного. За тридцать лет было много отпусков, но усталость все равно накапливается. За пару недель можно только небольшую передышку сделать, — сказала она, отрезая нам по куску торта.
— А сколько тебе нужно?
— Не знаю, — она задумалась. — Не месяц и не два. Ты тоже это поймешь в будущем.
— Знаешь, — сказал я, отпивая чай, — кажется, уже начинаю понимать.
— Если сейчас уже так, представь, как это надоест лет через двадцать.
— Может, все же у тебя на пенсии получится.
— На пенсии отдыхают сейчас только те, кто уже не может работать по состоянию здоровья. А когда ты уже не можешь толком ходить — это тоже трудно назвать отдыхом.
Я молча разлил заварку и кипяток по стаканам.
— Немного несправедливо построена жизнь. Детство — это время, которое принадлежит только тебе. Время открытий, эмоций. Ни один ребенок не скажет, что он устал от своего детства. Почему оно идет в начале жизни?
— Наверно потому, что дети больше ничего и не могут. Они учатся.
— Так-то оно так… Но лучше б детство было вместо старости. Вместо страха было бы приятное ожидание. Все бы знали, что самое лучшее будет впереди, что тогда-то и отдохнем. Мы бы сами смогли ценить свое детство, проживая его. Смаковать.
— А куда старость девать? — я улыбнулся. — Перенести в начало?
— Наверно. — Мама рассмеялась. — Куда-то ее деть точно придется.
— Ну, знаешь, мне бы не очень хотелось, чтобы моим ребенком… — я задумался. — Хотя, тогда уместнее сказать, потомством, было бы что-то вроде дяди Гены, старое, постоянно пьющее и матерящееся.
Мы рассмеялись. Однако после этого я пожалел о своей шутке, потому что мама начала расспрашивать, когда она уже увидит внуков. Она знала, что у меня есть девушка, и очень надеялась, что хоть с ней у меня что-то сложится. Я же не был в этом уверен, потому даже не думал о детях. Но в тот момент я подумал, что давно уже не видел Киру и что сегодня стоит увидеться. После ухода мамы я позвонил ей, и мы договорились встретиться вечером в кафе.
Кафе было не слишком большим. Я насчитал восемь столиков. Мы часто здесь встречались, но мне оно не слишком нравилось. Оно казалось мне каким-то слишком гламурным. Из-за этого я чувствовал себя здесь немного не в своей тарелке. Но Кира его любила, говорила, что готовят вкусно и сервис на высоте. Лично я этого не замечал, но раз ей так нравилось, шел на уступки.
Сегодня Кира опаздывала. Поэтому я мог в полной мере погрузиться в ощущение неприязни к этому месту. Раздражение стало сильнее, когда я начал читать меню. В нем не было ничего, чего бы мне хотелось, да и цены были не самыми низкими. Тут я почувствовал неожиданный поцелуй в щеку. Я даже немного дернулся.
— Чего такой хмурый? — весело спросила Кира.
Я совсем не заметил, как она подошла. Ее зеленая легкая кофта была подобрана под цвет глаз. Она любила подчеркивать его, считая это своей выдающейся чертой. Что ж, похоже, это было так. Кира любила зеленый, он был основным в ее гардеробе. Узор, отображавшийся на тонком телефоне-браслете, копировал узор кофты.
— Размышляю о том, что хочу выбрать другое место для наших свиданий.
— А что тебе не нравится? Место хорошее. Я говорила уже, — сказала она, усаживаясь напротив.
— Просто мне тут не очень нравится. И мы зачастили сюда. Давай сходим еще куда-то.
— Давай не сегодня, все равно мы уже здесь, — она взяла меню. — Да и куда?
— Не знаю… — я задумался. — Давай сходим на пикник!
— Сейчас?
— Можно в следующий раз. Хотя пошли сейчас! Давай сделаем что-то спонтанное!
— И зачем? — она не поднимала взгляда от меню.
— Просто так. Побудем вдвоем, не будем отвлекаться ни на что. Возьмем чай в термосе или бутылку вина, сэндвичи сделаем.
Она подняла на меня взгляд.
— Сидеть на траве и бутерброды есть? Мы студенты что ли?
— Это называется романтика.
— Романтика — это на свидание с цветами прийти.
— Хорошо, давай разыграем, будто мы сегодня не встречались еще, устроим пикник, я с цветами приду.
— Угомонись уже. Я устала и не хочу никуда идти. Давай просто посидим.
— Хорошо, — что-то во мне угасло, я уткнулся в меню.
Какое-то время мы сидели молча. Подошел официант. Кира заказала салат и молочный коктейль, а я — кофе.
— Ну что ты хмуришься? — она посмотрела на меня и улыбнулась.
— Все в порядке. Как прошла командировка?
Спросил я это скорее для приличия, чем из интереса. Она могла долго рассказывать про свою работу, погружая меня в ненужные подробности. Я сидел и кивал, а сам думал о том, что лучше бы сидел сейчас под деревом и смотрел на реку. Нам принесли наши заказы. Кофе оказался лучшим, что было в кафе.
Наступила тишина, я понял, что рассказ закончился.
— А у тебя чего нового?
— Все по-старому.
— Хватит. Расскажи мне что-нибудь, — ласково сказала она и снова улыбнулась.
— Я решил мотоцикл купить.
Какое-то время она молча смотрела на меня, все так же улыбаясь, а потом сказала:
— Ты что, серьезно?
— Ну да, я хочу каких-то новых эмоций. Думаю, это то, что нужно. Я о мотоцикле давно мечтал.
— Это же опасно.
— Не так уж и опасно, если не лихачить. Зато представь, как необычно и интересно! Отвез бы тебя на пикник.
— Да я ни за что на него не сяду! Мне здоровье дороже, — дисплей ее телефона зажегся, и она уткнулась в него читать что-то.
— Не будь такой скучной. Сколько нам еще сюда ходить? Почему большую часть наших встреч мы в кафе проводим? Будто только поесть собираемся.
Кира какое-то время молчала, читая сообщение в телефоне, а после, не поднимая взгляда, сказала:
— Да потому что так поступают нормальные взрослые люди. А у тебя все детство в заднице играет.
— Я буду рад, если эти игры и дальше продолжатся. Так хоть самим собой останусь.
— Тебе пора уже реалистом стать.
— Думаю, я больший реалист, чем ты.
— Ну думай. А я пока в уборную схожу, — она встала и направилась в коридор в конце зала, который вел к уборным.
Мой наполовину недопитый кофе немного остыл. Я вертел белую чашку на блюдце, бесцельно вглядываясь в черноту любимого напитка. Где я хочу быть? С кем? Что я здесь делаю? Желания и реальность расходились, как цвета чашки и напитка в ней. Сами эти вещи были совершенно разными. Конечно, чашка и кофе связаны своим совместным использованием, но кофе можно пить и из стакана или кружки. Можно хоть из блюдца — было бы желание. Я вообще не люблю чашки. Напитки в них быстро остывают, их мало, да и это маленькое ушко совершенно неудобно для моих пальцев.
Я встал, быстро расплатился и вышел из кафе.
Небо изображало переход цвета из красного в оранжевый, а из него
