- А где… Дуся?
Гранитная глыба, отдаленно напоминавшая египетскую пирамиду, исчезла. Вместо нее стоял стол с сервированным завтраком, нарезанным хлебом, чаем, остатками подсохшей колбасы и сливочного масла. С загадочно молчащим Кириллом в качестве приложения. Лишь плечиком изволили пожать:
- Исчезла.
- Выкатил ты ее, что ли?
Молчит. Огляделась – нигде ни поломанной ветки, ни следа потревоженного дерна.
Полдня он морочил всем голову, пока не заскочил проездом Саидберды.
Этот не стал гадать. Заглянул под стол, присел на корточки, погрузил руку в песок, пошарил там, потом поднялся.
- А-а, Кирилл, хитрый ты. Как все русские.
И тогда догадалась Аня, всплеснула руками.
- Ребята, он ее закопал! Точно!
- Господи, - всполошилась я, - это ж какую ямину тебе пришлось вырыть!
Но Саидберды не восхитился трудовым подвигом моего мужа.
- Да чего там рыть! Песок.
В эти дни наше общество стало редеть. Кончалось лето, пора было ехать по домам. На прощанье художники устроили вернисаж, расставили на поляне среди травы и камней наработанные этюды. Народу собралось довольно много, пришли журналисты с Большой поляны, семейство архитектора с двумя девчонками, беленькой и черненькой, лесники. Все ходили по неожиданной выставке, рассматривали картины и радовались, когда узнавали знакомые места. Теперь наш Акбулак был навсегда запечатлен в живописи. Потом все собрались под большим тополем и сфотографировались на память.
На другой день художники уехали, уехали Володя с Аней.
Накануне ушли пешком в Бричмуллу журналисты, еще через некоторое время мимо кордона проехал газик архитектора. Девочки высовывались из полуоткрытой машины, что-то кричали, размахивали руками. Мы ничего не расслышали и помахали им вслед.
Поднялись на кордон, и там никого. «Белый дом» на замке, тишина во дворе у Хасана Терентьевича. Мы остались совсем одни.
Спустились в лагерь, и нашли одиноко и грустно сидящего на пороге палатки Сережу, - уехала его маленькая подружка.
День проходил неторопливо. Мы долго сидели за обеденным столом, говорили о каких-то совершенно незначительных вещах. Никуда не хотелось идти, все дела были завершены. У нас был хороший запас дров, лагерь был до конца обустроен, а впереди еще две недели роскошной жизни в горах. Провиант нам должны были на днях привезти.
Солнце светило сдержанно, осыпало горы мягким золотым светом. Ветра не было, листья клена замерли в полном штиле, на нас напала истома. Никому не хотелось вставать, собирать посуду, идти с нею на берег.
Незаметно солнце переместилось к западу, а потом и вовсе упало за горы. По-осеннему рано стемнело, а чтобы нам не было скучно, в небе появилась ранняя, необычно светлая луна. Мы вышли на открытое место и сели вчетвером на недавно спиленный высохший тополь. Сидели тихо, жались друг к дружке, а кругом плыло, совершалось, царило привычное лунное колдовство.
- Представляете, - вдруг сказала Наташа, - на двадцать километров кругом нет ни одного человека.
- Тебе страшно? - спросила я.
- Скорее странно.
Пожалуй, она была права, это было странно, что вот трое взрослых и один ребенок сидят на бревне и смотрят на луну, на высокие горы. Наверху, по распадкам, по склонам бродят дикие звери, и нет ни одного человеческого существа. Я вдруг почувствовала, что моей дочке и внуку хочется прервать молчаливое созерцание и скорей укрыться в защитную тесноту палатки, озарив ее крохотный мир уютным светом фонарика.
Мы ушли в лагерь, уложили детей, большую и маленького, а сами, зажгли в новой «гостиной» лампу и сели у стола. Вот уже несколько дней мы никак не могли ею налюбоваться.
Мир сразу стеснился, и странно осветилась над нами, как кровля, густая, резная мозаика мелких листьев клена. Под столом покоилась закопанная в песок пирамида, будто на этом месте ее никогда и не было.
- А знаешь, - сказал Кирилл, - я не так оригинален, как ты думаешь, я где-то читал точно такую историю с каменной глыбой. Кому-то из русских царей она мешала прогуливаться, и ее решили убрать. Собрались умные головы, стали думать, как это сделать, была масса предложений – разбить, накалить и прочее. Все это требовало больших денег. Но тут пришел мужичок, скромный такой, из мещан (вот я точно помню, что из мещан), и предложил разрешить задачу всего за сто рублей. И разрешил.
- Закопал на месте?
- Да. Только та глыба была больше нашей, и ему пришлось нанимать рабочих. Не помню, где я читал этот рассказ…
- Постой, - подняла я руку, - слышишь?
Со стороны брода донесся шум, фыркнул конь, послышался голос Саидберды, он понуждал Ваську войти в воду. Как оказалось, мы были в горах не одни, просто не заметили, когда это он успел проехать мимо нас на свой кордон, а теперь возвращался.
Они переправились, и вскоре стук копыт прозвучал возле нашего лагеря.
- Смотрю, свет горит, значит, не спите, - заговорил где-то за кустами Саидберды.
Мы слышали, как он выбирается из седла, не спеша, идет в сторону палатки. Мы увидели его, лишь, когда он появился в светлом кругу, очерченном лампой.
- А вы хорошо устроились, - огляделся он.
- Садись, Саидберды, суп еще не остыл. Кушать будешь? – спросила я.
- Нет, поеду.
Он казался расстроенным. Выяснилось, пока он ездил в Бричмуллу, за Березовой рощей сел вертолет, какие-то военные сорвали с двери домика замок, устроили обыск, все перевернули, забрали патроны от ружья, нашли в кармане куртки и тоже зачем-то забрали старое удостоверение.
- Завтра в лесхоз пойду. Разгромили мне дом, бардак устроили. Скандал хочу поднять, тогда и посмотрим, кто здесь хозяин, - помолчал, озираясь, и вдруг заявил, - у вас даже сесть не на что.
- Как не на что! – возмутилась я, - не фокусничай. Или ты и сюда свое «кресло» потащишь?
И что вы думаете, вдвоем с Кириллом (я настояла, чтобы Саидберды один не надрывался) они волоком перетащили заветный камень и установили на новом месте. Только тогда Саидберды соблаговолил сесть и даже попросил напить чаем.
Потом он уехал в Бричмуллу, а мы остались и долго прислушивались, как постепенно затихает вдали неторопливый ход коня Васьки.
Мы потушили лампу, но остались сидеть у стола. Говорить ни о чем не хотелось. Привычно шумела река, звенели цикады, луна успела уйти за горы, возле корней клена светился крохотный фонарик светлячка. Было спокойно на душе, хотелось сидеть вот так в темноте долго, до утра, пока не затеплится над горами небо, пока не взойдет солнце.
Мы не знали, и даже предположить не могли, что эта ночь на Акбулаке последняя, что все наши хлопоты и волнения были напрасны, что зря Саидберды и Кирилл тащили на новое место камень.
Рано утром нас обнаружили военные люди с автоматами, и, после тщательной проверки документов, приказали немедленно уезжать. От
