Жменя был одет в «живописные» обноски, всем видом показывая, что он – обедневший горожанин, пытающийся выловить себе на ужин хотя бы фунт мелкой рыбёшки. Он был уверен, что не вызывает ни у кого подозрений. Изредка к нему подходили зеваки, стояли, наблюдали за поплавком и уходили. А один из них заметил:
– На реку сходить бы… На остров Ломзе. Там если поймаешь, так будешь что-то иметь, а тут… На прошлой неделе рыбак в лодке с сомом тягался… Намотал лесу на руку, а рыбина его дёрнула… Сама чуть ли не с человека… Бедняга едва не утоп, да Господь сохранил…
Кто-то приходил в резиденцию Скалиха открыто, не таясь, кто-то с опаской. Были и те, кто старался пройти к всемогущему советнику герцога вовсе незамеченным. Казак напрягал свой слух в надежде уловить хоть какие-то обрывки разговоров людей, посещающих этого подозрительного господина. Иногда увиденное или услышанное побуждало его к немедленным действиям, хотелось бежать к Вёллеру и немедленно доложить ему о новых обстоятельствах, но он останавливал себя, ибо свято чтил Кодекс дипломата, который, кроме всего прочего, гласил: «Наша сила не в порывах, а в нерушимом спокойствии».
Сам Вёллер находился в Тапиау. Он собирал информацию о первых помощниках Скалиха. Так получилось, что, следуя за Зоннерлихтом из резиденции герцога Альбрехта, доктор оказался недалеко от дома советника его светлости, где был вынужден прервать слежку и связаться со своим другом. Поскольку уже совсем стемнело, и на улицах кое-где зажгли факелы, оба решили отправляться на отдых и поделиться друг с другом полученными сведениями.
Пока было ясно одно: Скалих и его приближённые готовились к встрече какого-то таинственного и чрезвычайно важного гостя. При этом, данное событие, как и связанные с прибытием высокого гостя тайные мероприятия, не должны были подвергаться огласке.
Они уже собирались уходить, как во дворе дома Скалиха послышался какой-то шум. Друзья затаились в зарослях кустарника, куда не проникал свет от горящих факелов. Наконец, ворота со скрипом раскрылись, и на улицу вышел человек в плаще с капюшоном. Он остановился возле дома и замер, поджидая кого-то ещё.
– Он самый, Зоннерлихт, – шепнул Вёллер. – Я к нему настолько пригляделся, что узнаю и в кромешной тьме.
Вскоре к первому объекту присоединился другой человек. Тоже – длинный плащ и надвинутый на голову капюшон.
– Его дружок Шваубе, – заметил Жменя. – Также примелькался мне за день. Вышагивает, словно журавль на меже.
– Подождём и посмотрим, что же они затеяли...
Ждать пришлось долго, около часа. Двое, стоящих в тени человека, изредка чуть слышно переговаривались, поглядывали по сторонам и прислушивались. К этому времени улицы города полностью освободились от прохожих. Кёнигсберг, намаявшись за день, спокойно отходил ко сну.
Наконец, убедившись в безмолвии ночных улиц, Шваубе что-то негромко сказал, повернувшись к дому, оттуда в ответ послышались невнятные голоса... Ворота вновь распахнулись, и со двора выехала повозка, запряжённая мулом, погоняемым возницей. Трое малорослых людей в тёмных одеждах сопровождали её. Зоннерлихт и Шваубе уселись рядом с возницей, и процессия тронулась в путь по безлюдным улицам Кёнигсберга.
Вёллер и Семён, стараясь оставаться незаметными, последовали за ними.
Идти пришлось недолго. Возле Замковой слободы, за монастырём святой Магдалены располагалось кладбище, огороженное забором из железных прутьев. Кликнув привратника, странные посетители дождались, когда отворятся ворота, и уверенно проследовали внутрь обители скорби. На ходу с повозки стянули рогожу и достали лопаты... Кладбищенский сторож стоял в стороне, безропотно наблюдая, как низкорослые землекопы бодро роются в чей-то свежей могиле. Он осенял себя крестным знамением и шёпотом читал молитву. Один из помощников Скалиха держал над ямой фонарь, другой отдавал короткие распоряжения. Судя по всему, эти люди занимались подобным делом не впервой. Более того, из раскопа доносилось довольное урчание!..
Через четверть часа извлечённый из могилы гроб погрузили на повозку, прикрыли рогожей и отправились в обратный путь. Вырытую яму наскоро забросали землёй и притоптали ногами. Сторож получил от Шваубе несколько монет и строжайший наказ держать язык за зубами.
…В кладбищенскую сторожку два дипломата ворвались разом. Бедный сторож не успел издать ни звука, как его обездвижили несколькими точными ударами под дых и скрутили руки за спиной. Тут же он почувствовал у своего горла холодное лезвие кинжала.
– Ради всех святых... – прохрипел насмерть перепуганный старик. – Я всего лишь выполнял приказ...
– Чей? – грозно прошипел Вёллер. – Отвечай, пока тебя прямо сейчас не потащили на Фиалковую гору (49)!
– Зачем куда-то тащить, – заметил Семён, давай прямо здесь отрежем ему голову...
– Нет, не надо! Я всё скажу! Это – для студентов-медиков нашей академии! (50) У меня документ!..
Друзья ослабили хватку и вскоре уже разворачивали свиток, который предъявил им трясущийся от страха сторож.
«...Не чинить препятствий господину Зоннерлихту в его тайных делах»... Подпись... Князь Скала... Печать герцога Альбрехта... – пробормотал Вёллер, вглядываясь в документ.
– Ничего не понимаю, – озадаченно произнёс Семён.
– Тут и понимать нечего, – ответил Вёллер. – Герцог даровал Скалиху чрезвычайные полномочия. Тот, в свою очередь, выдал соответствующий документ своему помощнику. А он занимается похищением покойников...
– Мне сказали, что это делается по воле его светлости герцога Альбрехта, – всхлипывал сторож, вытирая слёзы. – А у меня две больные дочери... Я знаю, что совершаю богопротивное деяние, но мне угрожали... К тому же меня убедили, что тела просто перезахоронят... С отпеванием и выполнением всех обрядов в присутствии священника...
– Ты грамотный? – после короткого раздумья задал вопрос Вёллер.
– Да, – закивал головой несчастный старик. – Я веду книгу, куда записываю...
– Жить хочешь?
– Умоляю, сударь, всеми святыми...
– Ты сейчас же найдёшь кусок пергамента и напишешь всё, что тут происходило. Укажешь имена тех, кто приходил сюда и тех, от чьего имени они действовали... В общем, я продиктую. И знай, что это – единственный способ спасти себе шкуру и не сгореть в аду раньше времени!..
– У этих господ странная тяга к мертвецам, – проговорил доктор Вёллер. – Как бы мне хотелось присоединить к последним всю их компанию!..
– Не боишься связываться с самим прародителем Зла?
– Это всего лишь адепты... Впрочем, христианин затем и рождается на свет, чтобы служить Богу и пресекать козни Дьявола...
Их разговор прервали звуки с внутреннего двора. Вёллер поднялся и подошёл к окну. Семён потушил свечу.
– Они разгружают ящики, – произнёс доктор. – Возле башни Лиделау...
«...Большинство людей похожи на знаки и символы: одни, словно буквы
