– Салют, – поздоровался с музыкантами профессор. – Чем порадуете, господа специалисты по струнам и клавишам? – спросил Арсентий, сняв куртку и шапку, и усевшись за столик на кожаный диван.
– Сначала кофе, – ответил Николай, доставая из шкафчика чашку с блюдцем и банку с «Кофе Нуар».
– Что за песня? Страшно интересно! – произнёс Ледовской.
– Ребята, – призвал всех к вниманию Бондарев. – Я предлагаю на время оставить джаз в покое… Тут у меня возникли некоторые мысли, – он взял в руки гитару. – Послушайте, подкорректируйте… Тональность ми-минор… И, перебирая серебристые струны, запел:
Отчего кручинится молодой казак?
Просто, спозаранку всё пошло «не так»…
Всё не так, как думалось, не о том просил
Он намедни Господа, не жалея сил…
Вкрадчиво начал, с тонкой грустинкой. А потом, как это принято в казацких песнях, налёт грусти стал чередоваться с мощным мажорным переливом:
А хотелось малого: обротать коня!
Да поехать в отпуск на три полных дня!
На соседнем хуторе навестить отца, (в этом месте предательски сверкнула слезинка в уголках глаз певца)
Приголубить милую, да сынка-мальца…
Оглядеть хозяйство: «Ладно там, аль нет?»
У речного берега развязать кисет…
В жаркой баньке выстегать тело хорошо,
Да под чарку горькую отдохнуть душой…
Музыканты, затаив дыхание, слушали. Когда песня прозвучала до конца, Николай отложил гитару в сторону:
– Вот, примерно так. Понимаю, что сыровато, давайте что-нибудь придумаем…
– А что, очень даже неплохо, – отозвался Боря, мужчина лет сорока в стареньком домашнем свитере, и наиграл начало песни на саксофоне.
– Протяжнее надо последние строки:
…обротать коня!
…на три полных дня!.. И усилить… – подхватил Алексей, парень, лет тридцати, сидящий за электроорганом.
– Ты как считаешь? – спросил Николай у Арсентия. – Как слушатель, а не как профессионал.
Ледовской кивнул:
– Наверное…
Начался небольшой творческий спор, который длился примерно час. Вторую часть песни пришлось немного «подправить», чтобы она не выходила за рамки «казачьей», но и не копировала все известные ранее:
Нет мечты заманчивей на любой войне,
Чем побыть хоть часик в родном курене,
Только незадача – захромал гнедой,
Да мрачнее тучи атаман седой.
Отменил побывку, приказал терпеть:
«Скоро всем нам отпуск» предоставит Смерть…»
Но, чтобы не заканчивать песню такими грустными строками, вновь мощно звучал припев:
А хотелось малого: обротать коня!
Да поехать в отпуск на три полных дня!
На соседнем хуторе навестить отца,
Приголубить милую, да сынка-мальца…
– Так и запишем, – удовлетворённый полученным эффектом, провозгласил Николай. Лицо его раскраснелось, он широко улыбался. – Ну, за рождение новой песни!
Музыканты побаловали себя коньячком.
За окном начало темнеть, по стёклам поползли дождевые струи. Калининградская погода, как и всегда, переменила свой «зимний» характер и «вернулась» в осень…
Николай снова взял гитару в руки.
– Это ещё не всё, – тихо проговорил он. И опять запел, тихо и душевно:
Утро синее, как гжель,
Шелестит листвой афиш...
Край задумчивых дождей,
Грустных черепичных крыш…
Над Преголью снов туман,
По брусчатке – шорох шин,
И звучит в душе орган
Словно древне-прусский гимн.
Кланяюсь твоим годам,
Шрамам старых крепостей,
Лишь шепни, и я отдам
Все – за музыку снастей,
Гребни белых Куршских дюн,
Чудный плеск Балтийских волн
Мудр, как Кант, и вечно юн,
Край, в который я влюблён!
– Это тоже новое? – удивился Арсентий. Но не успел выразить ни восхищения, ни вообще дать какой-либо оценки – у него зазвонил телефон. Ледовской подскочил к куртке и сунул руку в нагрудный карман…
Ксения, вцепившись в прутья решётки, с надеждой ждала. Огонёк то пропадал, то появлялся вновь. Сердце забилось так сильно, что было готово выпорхнуть из груди. Там, в дальнем конце коридора, появились люди. И шли они к ней. Вскоре она отчётливо услышала поступь нескольких пар ног.
– Сюда! Сюда! – закричала она. – Я здесь!
Слишком долго, слишком медленно приближались к ней… то ли её спасители, то ли… что вероятнее всего, её похитители. Она перестала кричать, осознав, что они и так идут к ней. Тяжело дыша, женщина невольно отступила от двери. Предчувствие чего-то страшного опять нахлынуло на неё.
Вскоре стало видно: идут три человека, несущие какие-то громоздкие предметы. У переднего в руках была керосиновая лампа.
– Не ори, – услышала она грубый скрипучий голос. В замочной скважине заскрежетал ключ.
«Я знаю, что в Природе происходит постоянная смена времён года. Весной жизнь радостно бурлит в каждой былинке: всё просыпается, цветёт и поёт. Лето – время созревания и сбора плодов. Это – хлопотливая, но очень счастливая пора. К осени всё успокаивается, потихоньку блёкнет и увядает, а зимой – мирно дремлет, переосмысливая минувшее и готовясь к новой весне. Так же и человек...
Я верю, что «зимний» сон в человеческой жизни – это период перед его новым рождением. Череда этих событий никогда не прервётся. И многое, оставшееся от прежних воплощений, сохранится и умножится в последующих…»
Глава 5. Конец Преисподней – вход в Чертог Вечности
Нападение было внезапным. Две группы гомункулов, вооружённых холодным оружием, неожиданно возникли спереди и сзади Андрона. Они сразу же ринулись в атаку, молча и яростно. Будь на месте андроида обычный человек, его бы разорвали на куски в течение нескольких секунд. «Так действуют пираньи», – промелькнуло в голове «синтетического человека»: молниеносная атака – и жертва любых размеров становится обглоданной до костей в считанные мгновения. Но гомункулы-подмастерья не были серьёзной угрозой для Андрона. Они выполняли приказ: уничтожить обычного смертного, поэтому напали поспешно и довольно сумбурно, словно голодная волчья стая. И тотчас получили достойный отпор…
Минуту андроид осматривал поверженные тела врагов. Никаких средств связи он при них не обнаружил. Видимо, это были караульные, которые дежурили в отдельном каземате, и были призваны уничтожать всякого, вошедшего в данный коридор. Каждый продолжал сжимать в руке кинжал, шпагу или нож с широким и длинным лезвием... Оружие разных эпох и совершенно разного предназначения… Но любым из них можно было нанести человеку увечья, несовместимые с жизнью…
Лица поверженных гомункулов разглядеть было трудно – все они носили брезентовые накидки с капюшонами. Андрон выпрямился и устремил свой взгляд дальше – по длинному проходу со сводчатым потолком, отмечая ниши-кельи, скрытые в стенах, где могли укрываться другие враги, откуда могли не только ткнуть шпагой, но и применить огнестрельное оружие, причём, не обязательно пистолет…
И тут Андрон услышал далёкий отчаянный крик: на помощь звала женщина
