- От него великий грех вышел, от того Никона. Проклят он на веки вечные.
В рядах старообрядцев после раскола не было ни одного епископа, за исключением Павла Коломенского, умершего в 1654 году и не оставившего себе преемника. По каноническим правилам церковная иерархия без епископа существовать не может, и поэтому образовались толки. Бабка моя принадлежала к Федосеевскому. Он появился в 1771 году во время чумы в Москве. Надо сказать, что Федосей сумел нажиться на горе людском, и на месте Преображенского кладбища выстроил Федосеевский монастырь. В нём и родилась, и жила моя бабка. Когда Наполеон у Москвы стоял - федосеевцы пошли к нему с поклоном, вот там она Наполеона и увидела, а когда прогнали его из Москвы, вот тут и началось. Старцев, что на поклон шли – схватили как изменщиков, остальные бежали в Поморье. Чтобы уберечь от разбойников – бабку мою пристроили в Лексинский монастырь. Там она горя хлебнула вдосталь. Готовили её к постижению, ей уж тогда семнадцать было, и игуменья отправила на три дня к дяде для благословления на пострижение. Бабка уже к тому времени осталась круглой сиротой, и выживала только благодаря своей врождённой сообразительности и отменной памяти. Много чего рассказывала она мне о своей жизни. Но вот этот её рассказ я запомнила слово в слово. По дороге к дяде, она вспомнила, что в каменной пещере на берегу Лексы, живёт старец. К пещере вела тропка. Она пошла по ней, а сердце замирало от страха. Всякое говорили про пещерника. Люди всегда много говорят разного. Подкралась тихонько и услышала: «Господи! Избави меня от лукавого. Вижу, вижу, разные люди творили Писание. Не Словом бога, а человечьим разумом. Всё, всё вижу! Прелюбодеяния вижу, корыстолюбие вижу, Господи!» Бабка замерла возле пещеры и стояла так – ни жива, ни мертва. А из пещеры слышалось: « Будь ты трижды проклят, лукавый Моисей! Не Словом Божьим писал ты откровения, а хитростью, чтоб ввести в заблуждение род людской. Презренный!»
Внутри у бабки всё помертвело от такого… Слыхано ли, святой пещерник проклинал пророка Моисея! Как тому поверить?
Подумала она, что это нечистый искушает перед пещерой, чтоб опорочить святого старца, и решила рассказать ему, как лукавый ходит возле пещеры и соблазняет праведные души.
Старец встретил её с крестом. При свете восковой свечи он казался высоким, согбенным и совсем белым, с бородой по пояс. Такие же белые волосы на голове спускались у него ниже плеч. Одет он был в длинную холщовую рубаху.
Старец был будто не в себе и, приняв мою бабку за кого-то другого, рассказал ей историю своей жизни. От него она и узнала, что раньше старец был офицером, богатый был, знатный и образованный. Женщин любил, его любили. Но душа была тёмная, и верил он в то же, во что верили и другие, пребывающие во тьме. Потом он полюбил девушку, без которой и дня не мог прожить. По службе его послали подавить бунт, и когда казнили пойманных зачинщиков и главарей, его душа дрогнула. Ему казалось, что руки его в крови, и недостойно такими руками обнимать чистую девушку. Так любовь и угасла и пришли мучения. Он не находил себе места ни днём, ни ночью во сне. Чудилось, что его так же мучают и проклинают. Тогда решился он спасти тех, кого ещё не успели казнить, и ушёл с ними в бега. Так и попал в Поморье, в монастырь, а потом уж и в эту пещеру.
Старец говорил, что за семь лет в пещере он перечитал много Библий на разных языках, и постиг тайную суть. «Не словом божьим, а промыслом людского разума творилась Библия, разночтений множество, прелюбодеяния и скверны, как в миру навоза.» - Так и говорил. «Человек пребывает во тьме, а тьма – тенёта невежества и неразумения. Не в Библию веровать надо, а в дух вселенский, в солнце, яко греющее и питающее нас. В том Бог, откуда исходит благодать. Слова – вода, текут по склону, а не в гору. Напустили в Библию много слов и наполнили ими землю. Заблуждение ввели да рабство. Не должно быть рабства. Человек – земное светило, и от рождения каждый равен другому».
Старец заставил мою бабку поклясться, что она понесёт его откровения людям через всю тьму. – Знахарка тяжело вздохнула, немного помолчала, уставившись в стену, и продолжила:
- Непонятно, как получилось, что старец сам отрекся от Бога и на глазах монахов, какие пришли к нему за словом веры, попрал Святое писание, как скверну: рвал Библии, Евангелие, топтал их ногами. Его скрутили и доставили на суд Церковного собора. Жестоко пытали в подвалах, жгли железом, выворачивали руки, предавали анафеме, как буйного еретика, а потом и вовсе сожгли.
Бабку мою, тогда семнадцатилетнюю, тоже схватили и сначала «изгоняли ведьму», а потом должны были на семь лет посадить на цепи в каменном подвале в студеной воде по шею, где цепи не дадут утонуть, и вылезти из воды тоже невозможно. Через семь лет такой кары – сожжение на костре. Развеять прах над морем – после такого кажется безобидным дополнением.
Женщина почувствовала, как содрогается тело старика, и только тут заметила, что лицо его стало мокрым от слёз.
- Да не переживай ты так! Всё обошлось. Она непрестанно молилась Богородице на иконку, что осталась от матери, и один помор, рыбак, спас её. Правда из огня да в полымя, бабка попала к филаретовцам…
Василий заворочался на лавке, пытаясь слезть на пол.
- Тихо, тихо, да что с тобой? – Но он, вцепившись в её руку, упал на колени, и зарыдал в голос.
- Дурак я старый и…и предатель…Нет мне прощения. Для чего жил? Мерзко и больно. Как теперь умирать с пустотой в душе? – Всхлипывая, говорил старик, словно обращаясь к знахарке, как к единственному живому Богу в целой Вселенной. Женщина не выдернула свою руку, и когда старик замолчал, погладила его по голове другой рукою. Затем заставила подняться, и когда их глаза оказались на одном уровне, произнесла:
- Зря казнишь себя. Может тебе оставался всего один шаг до прозрения тьмы. Трудный шаг. Но ты его сделал. Сейчас. И всё не напрасно. Пустота вскоре заполнится Светом Его. Ты мне веришь?
Старик чувствовал, как в него вливается новая сила, и боль, вроде, отступила. Захотелось вздохнуть полной грудью и…
- Верю. - Прохрипел он, но тут почувствовал, как закружилась голова, и подкосились от слабости ноги. Знахарка уложила его на лавку
