- Извините, распитие спиртных напитков на борту запрещено.
Андрей делает странный жест рукой с уже пустой бутылкой, который можно интерпретировать как "да ладно вам", так и "да идите вы на фиг".
- Уберите, пожалуйста, бутылку! - уже раздраженно говорит стюардесса и становится совсем не сексуальной.
- Все в порядке, - успокаивает сидящий возле прохода Влад. - Он больше не будет. Видите, алкоголя нет. Извините.
И я теперь, кажется, начинаю понимать, почему Андрея при всех его страхах мы засунули к окну. Я очень просился, но Влад настоял на такой рассадке. Видно, чтобы стюардесса не вырвала у моего отца бутылку из рук, а Владу удобнее было извиняться. И я не просто так об этом говорю: как только стройная девушка исчезает, Андрей откуда-то достает еще одну маленькую бутылочку, такую, сувенирную, быстро выпивает, вытирает лицо ладонями, как если бы оно у него было мокрое, откидывается максимально на сиденье и очень скоро отключается.
- С ним всегда так? - спрашиваю, кивая в сторону отца.
- Бывает и хуже, - отвечает Влад. - Он жутко боится летать.
- Я это понял, - усмехаюсь.
Андрей спит весь полет. Мы с Владом болтаем, пьем невкусный кофе, едим невкусный самолетный сэндвич. Я спрашиваю про Испанию - они с отцом там бывали уже неоднократно. Перед посадкой Андрей просыпается, потому что стюардесса просит его привести спинку кресла в вертикальное положение, и до выхода из самолета остается весь на нервах. Когда мы уже стоим на паспортном контроле в аэропорту Барселоны, Андрей выглядит помятым и вымотанным, как будто он не спал четыре часа, а его мутузили, как боксерскую грушу. Пограничник долго всматривается в его лицо через стекло, Андрей что-то говорит ему по-испански, разводя руками, и тогда тот кивает, ставит штамп и пропускает его.
- Всегда одно и то же! - смеется Влад.
- Что он ему сказал? - спрашиваю.
- Что боится летать.
Отель, в который мы заселяемся, небольшой, но приличный. Наш номер с двумя спальнями и маленькой гостиной. По мы очереди принимаем душ. Андрей выходит из ванной посвежевший, но быстро объясняет, что перелет его вымотал, и ему надо отдохнуть. Я вытаращиваю на него глаза. Что же теперь из-за его самолетной болезни терять целый вечер в Испании! Ну ни фига себе!
- Это нормально, - машет на него рукой Влад. - Выспится, завтра будет как огурчик. Пойдем поужинаем! - он кивает на дверь. - В отеле или в городе?
- В городе, наверное, - пожимаю плечами я.
Мы едим в кафе через дорогу, потому что оказывается, что сил куда-то идти у меня тоже особенно нет. Да и я, честно признаться, поражен безответственностью своего отца. Раньше он бы никогда не позволил себе вот так скинуть меня пусть даже на Влада. Но раньше нам никогда не приходилось летать вместе, а я не знал, что бывают люди, которые настолько не переносят полетов. Это называется аэрофобия, и, как написано в Википедии, ей страдает около пятнадцати процентов взрослого населения. Гомосексуальность, к слову, обнаруживается примерно у десяти процентов. И надо же было моему отцу попасть во все эти проценты!
Наш отель недалеко от пляжа, поэтому после ужина мы с Владом гуляем, дышим воздухом, а потом возвращаемся в номер. Мне становится как-то неловко за отца, хотя я и понимаю, что Владу-то уж известно побольше моего. Мне вдруг хочется его так о многом расспросить: как они познакомились с Андреем, какой он, когда не со мной, - но я очень быстро вырубаюсь, даже не успев толком разложить вещи.
Просыпаюсь еще до восхода, пытаюсь снова уснуть, но не получается. Возбуждение от предстоящих новых впечатлений в новой стране будоражит кровь. Я долго сижу на кровати, потом умываюсь и даже выхожу на небольшой балкон. Город еще спит. Красиво здесь, совершенно не так как у нас, и воздух такой свежий - обалдеть. Хочется покурить, но я почему-то не решаюсь. Вдруг в Барселоне нельзя курить на балконах отелей, и тогда мы можем попасть на какой-нибудь дикий штраф. Я слышал, в Европе огромные штрафы буквально за все. Тут даже плевать на улице нельзя. Когда снова оказываюсь в номере, застаю там Влада.
- Что так рано проснулся? - спрашивает он.
- Не спится, - пожимаю плечами.
Вообще, я же привык рано вставать.
- Что собираешься делать? - Влад так спрашивает, как будто мы с ним вдвоем прилетели сюда, и я вообще главный и все решаю.
- А у меня есть выбор?
- Андрей проспит часов до одиннадцати, думаю, - объясняет он, и это просто выбивает меня из равновесия.
Какого черта! Он что, так и будет дрыхнуть все время! Что за подстава вообще, спихнуть меня на Влада!
- Это всегда так, не обращай внимания и не злись на него, - как будто чувствуя мою злость, продолжает Влад. - Для него любой, даже короткий перелет, как настоящий ад, поэтому ему нужна ночь и полдня, чтобы восстановиться. Это хорошо еще разница во времени небольшая. Помню, мы летали на Кубу, так я его потерял на два дня.
- На Кубу? - совершенно дебильно переспрашиваю я вместо "А когда вы летали?" или "А вы часто летаете вместе?" или чего-то в этом духе.
- Да, - улыбается Влад, - это было сурово.
- И что теперь делать?
- Пойдем, что-то покажу! - у него хорошее настроение, и он так заговорщицки прищуривается, как будто собирается открыть мне нечто почти запретное.
- Что? - спрашиваю.
- Пойдем! - он кивает на их комнату.
Вот уж интересно. Мы заглядываем, и тут открывается вторая слабость моего отца. Не знаю, на фиг Влад мне это показывает, но ему, похоже, от этого жутко весело. Андрей спит, крепко обнимая подушку.
- Всегда так, - говорит Влад, имитируя недовольство и облегчение от того, что наконец-то удалось кому-то пожаловаться на ужасную несправедливость. - Стоит только встать, как он сразу захватывает ресурс, моментально.
Влад говорит, как будто рассказывает о компьютерной игре, и мне понятны его шутки. Я смеюсь. Никогда не видел отца так трогательно спящим и даже не представлял, что он вот так мило утыкается в подушку. Это забавно.
- Ну, что собираешься делать? - возвращается к началу нашего разговора Влад, закрыв дверь в спальню и оставив Андрея в покое.
- А что можно? - спрашиваю.
- Предлагаю пробежаться.
- В смысле?
- В смысле, утренняя пробежка по пляжу. Я думал,
