- А что вы достали меня уже? Вы же сами мне тогда про Канарейкина задвигали, про толерантность эту вашу! - я цитирую ее слово в слово. - "Даже если кто-то не такой как все, нельзя к нему плохо относиться. Геи - такие же люди, просто со своими особенностями, которые никого не должны волновать". А теперь что?
- Юр, ну я же про подростков говорила, про детей, про отношение одноклассников. Взрослые люди - это же совсем другое...
- Какое другое? Вы о чем вообще? Типа пока маленький, пусть, а потом под замок?
- Да ну, я такого не говорила! Просто нужно, чтобы в семье было двое родителей...
- А что ж вы не прессуете тогда тех, у кого одна мама? Таких полно! Да и меня не прессовал никто, пока я с мамой жил. Да ну вас! Надоели! Все, я пойду! Мне уроки делать!
И вот такая фигня изо дня в день. То учитель какой-нибудь что-нибудь спросит, то директор, то завуч. Как будто так и ждут, что я не выдержу, разревусь и начну про свою тяжелую жизнь рассказывать, про угнетения сексуальными меньшинствами в лице моего отца. И каждый раз, когда я говорю, что все хорошо, прям расстраиваются. Ожидают, наверное, что я скажу нечто вроде: "Каждый день, когда возвращаюсь из школы, меня встречает толпа голых мужиков с плетками". Аж противно от этих ожиданий пошлости. Да двое мужчин, что живут у меня дома, просто самые невинные создания, которых только можно представить! Как ни пытаюсь, не могу их застать за чем-нибудь из серии 18+.
Однако не только меня достают своей моралью учителя. Андрея за последний месяц раз пять вызывали в школу, и точно не из-за того, что я что-то натворил, потому что я давно уже ничего не творю. Он исправно ходит на все беседы, но мне о них ничего не рассказывает - только возвращается раздраженный и злой. Влад тогда разминает ему шею, массирует плечи, а я безуспешно пытаюсь выведать подробности этой войны. Андрей только отмахивается, мол, ничего интересного, но выражение его лица всегда говорит об обратном.
И вот однажды эти его "неинтересно" заявляются к нам домой полным составом. То есть, это все такая неожиданная фигня, что у меня растерянность достигает восьмидесятого уровня, и я даже слова сказать не могу. Так вот значит, вторник. Обычный вторник, кроме, разве что, того, что Влад необычно долго задерживается на работе. Поэтому, когда раздается звонок в дверь, я думаю, что это он вернулся, но на пороге стоят три совершенно не симпатичные тетки. Они оказываются из какого-то, то ли департамента семьи, то ли опекунской службы. В общем, сам факт их нахождения здесь ничего хорошего не предвещает.
- Мы из департамента, - сообщают они, - вас предупреждали...
- Да, - обрывает Андрей и впускает их.
Что? Кто кого интересно предупреждал? Меня никто не предупреждал!
В общем, тетки пришли посмотреть, как мне живется. Пришли и даже не разулись! А у нас, между прочим, тут порядок, и полы мы по очереди моем! Но как я сказал, дар речи у меня пропадает, и я просто смотрю на них и хлопаю глазами.
- Давайте сначала твою комнату посмотрим, Юра, - обращается ко мне одна из теток, которая с самой уродской прической.
А они и имя мое знают, ни фига себе!
За свою комнату я спокоен: тут просто рай для меня, есть все, что только можно пожелать: боксерская груша, удобный стол, стул, кровать, книжные полки, крутой ноутбук, - не придерешься. Облом теткам, походу.
- Так, - тянет вторая, которая жирнее остальных, и впяливает свои глазки в книжные полки, - посмотрим, что ты у нас читаешь...
У нас?? Меня аж передергивает. Да радовались бы, что вообще читаю! Большинство моих сверстников книг, кроме учебников, в глаза не видят.
- Это ванная, да? - интересуется тетка с ужасной прической.
Андрей кивает, и все втроем они впихиваются в нашу ванную и начинают бесцеремонно осматривать шкафчики.
- Вы вдвоем живете? - спрашивает третья тетка, которая до сих пор молчала.
- Да, - отвечает, опередив мои мысли Андрей.
Я быстро бросаю взгляд на стаканчик над раковиной - в нем только две зубные щетки. Это вводит меня в ступор. Я тихонько стучу Андрея по руке, но он не успевает отреагировать, толстая тетка говорит:
- А что это все такое? - она кивает на забитый шкаф.
Ну и тупой вопрос, конечно!
- Средства по уходу, - отвечает Андрей, и я почти слышу скрип его зубов.
- По уходу за чем? - не понимает другая тетка.
- За всем, - очень развернуто поясняет отец.
- А зачем так много? - подозрительно узит глаза толстячка.
- Это что преступление? - Андрей еле держится.
- Даже у меня столько нет, - как-то на грани вежливости и презрения замечает третья тетка.
Нашла тоже мне, чем гордиться! А по ним всем видно, что обзавидовались аж - выглядят-то они не очень, морщинистые какие-то, кожа серая, у одной волосы на корнях не прокрашены. Да у Влада борода ухоженнее, чем все эти три проверяльщицы вместе взятые.
- Это меня не касается, - заворачивает Андрей.
- А вы кто вообще такие? - наконец выхожу из ступора я и изрекаю, конечно, жутко в тему жутко нужные слова.
Они опять называют какой-то департамент.
- И что вы тут делаете? - продолжаю.
- Пришли посмотреть, в каких условиях ты живешь, всего ли тебе хватает...
- Чего? - кривлюсь.
- Ты же без матери воспитываешься, - оправдываются они не очень-то убедительно, - Вот наша работа смотреть, все ли в порядке, может, помочь, если надо, советом там, или...
- Чего?? - еще больше кривлюсь и еще демонстративнее тяну.
То есть, конечно, весь сыр-бор исключительно из-за того, что у меня мама умерла, а не потому что мой отец гей. Ага! Только мама у меня умерла уже четыре года назад, и до этого никому не было дело, в каких условиях я жил. То есть, эй, тети, мне шестнадцать, я уже даже сам могу есть и задницу себе подтирать - поздновато вы меня в детей записываете!
- Я уже четыре года без матери воспитываюсь, - говорю. - И что-то вам не было до этого дела раньше.
- Ну, Юра, у нас своя работа... - им всем троим нечего сказать, и они теперь мнутся.
А я не понимаю. Ну, раз ты такая идиотка, что пришла проверять, так уж скажи, почему!
- И что вы тут проверяете? - не унимаюсь, но на этот раз меня перебивает Андрей.
- Смотрят, чтобы на стенах не было
